— Может, поможешь? — Крикнула Галатея, глядя на меня своим наэлектризованным взглядом.

Я бросился к краю помоста и втащил Феврония, Галатея забралась следом.

— Что ты делаешь? — Шепотом спросил я. — Это безумие! Нас не выпустят из города…

— Молчи!

Следующие пять минут прошли довольно странным образом. Не убирая нож от горла Феврония, Галатея озиралась и судя по всему ждала чего-то. Я стоял неподалеку, не отрываясь за ней следил и силился осознать происходящее. Прокуратор, палач и прочие должностные лица стояли чуть в стороне и судя по всему занимались примерно тем же. Толпа безмолвствовала. Все с любопытством ждали, что же будет дальше. Наконец, кто-то в первых рядах не вытерпел.

— А долго еще стоять-то?

Галатея бросила на вопрошавшего беглый взгляд, чуть помедлила и отвечала:

— Нет, не долго.

— А чего ждем-то? — Приободрившись, продолжал расспрашивать мужичок.

— Потерпи, увидишь.

— А казнь-то будет?

— Нет, не будет.

— Не будет? — Мужичок насупился. — Я между прочим с ночи тут стою, из Черных вод приехал…

— И мы тут с ночи. — Подхватила какая-то взволнованная баба.

— И мы, и мы…

— Так, а ну тихо! — Рявкнула Галатея и вдруг насторожилась. Взгляд ее сделался сосредоточен и напряжен. Все начали озираться, куда она там смотрит. Как будто ничего? А нет, смотрите, вон там какая-то точка в небе. Птица? И зачем ей птица? Может, она ждет, какое-то послание? В толпе стали рождаться самые разнообразные теории.

Точка тем временем увеличивалась и через минуту превратилась дирижабль.

— Ну наконец-то. — Проворчала Галатея и, обернувшись, посмотрела на меня.

— Ты готов?

— К чему готов? — Пробормотал я, переводя на нее ошеломленный взгляд.

Повиснув над помостом, дирижабль опустился. И когда до земли осталось метров пять, кто-то перебросил за борт две веревки.

— Обвязывай вокруг пояса, как я. — Крикнула Галатея, привязывая к себе упиравшегося Феврония. — Слышишь?

Я кивнул, чтобы показать, что слышу. На площади к тому моменту уже поднялся страшный гул.

Февроний открыл глаза и увидел перед собой каменную стену. Крупные булыжники были не отесаны и прилажены один к другому кое-как — типичная монастырская архитектура. Справа была такая же стена, слева дверь. Что было за спиной Февроний посмотреть не мог, так как был крепко привязан веревками к стулу. Он задрал голову. В потолке было небольшое слуховое окно. Решетка на окне была отбита с краю. Зазор был небольшой, но если встать на стул и подтянуться… В это мгновение послышался металлический скрежет ключа поворачиваемого в замке. Февроний повернул голову и увидел, как в его каморку входят двое. Галатея и Энцио.

— Очнулся? — Энцио встал перед Февронием и немного наклонился вперед, разглядывая что-то. — Как голова?

— Болит.

Энцио кивнул.

— Когда мы вылетели с площади, дирижабль не успел набрать необходимую высоту и вы с Галатеей с размаху врезались в одну из башен дворца Манфреда. Ты ударился головой и потерял сознание.

— Понятно. — Протянул Февроний и покосился на Галатею. Скрестив руки на груди, та по прежнему стояла возле двери.

— Галатея натерла рану болотным корнем. — Продолжал Энцио. — К вечеру боль должна утихнуть. Ну что, поговорим?

***

Энцио взял в углу табурет и сел напротив Феврония.

— Начнем с простого. Для начала я хотел бы знать, зачем ты подписал приказ о моей казни.

— Зачем? — Февроний как-то странно усмехнулся. — Королевский суд признал вас виновным в убийстве моего отца и попытке узурпировать власть, принадлежащую мне по праве рождения. Разве этого мало для вынесения смертного приговора?

— Я спросил не об этом.

— Тогда о чем же?

— По-твоему это я убил Тиберия?

Февроний потянул плечами.

— Ну это у вас надо у вас спросить. Как по мне мое похищение вряд ли говорит в вашу пользу.

— Думаю, в первую очередь оно говорит о моем нежелании быть казненным на площади. — Возразил Энцио.

Февроний презрительно фыркнул.

— Думайте, как хотите. Меня удивляет другое, неужели вы правда думаете, что это так работает?

— Как работает?

— Что вы похищаете короля и вас никто не будет искать? Вы же понимаете, что меня будут искать. — С нажимом на слово "будут" сказал Февроний и указал кивком головы на стену. — Судя по всему вы привезли меня в какой-то монастырь. Это тот же самый монастырь, где меня держал старик?

Галатея и Энцио растерянно переглянулись.

— Думаю, что тот же самый. — Кивнул Февроний. — Считаете умно было привозить меня сюда?

— Не думаю, что кому-то придет в голову искать нас здесь. — Ответил Энцио после паузы, впрочем, не слишком уверенно.

— Понятно. — Усмехнулся Февроний. — Послушайте, я предлагаю поступить вот так. Вы отправите в столицу птицу с сообщением, что я нахожусь в этом монастыре. Пока птица долетит и из столицы приедет отряд у вас будет два три дня. За это время вы успеете выехать за границу Эола. Обещаю, вас не будут искать.

Галатея у дверей пошевелилась. Оба и Февроний и Энцио не глядя это почувствовали. Февроний понял, что его предложение по-видимому оказалось созвучным ее собственным мыслям. Энцио, в свой черед, понял, что Февроний это понял.

Несколько секунд Февроний и Энцио смотрели друг на друга. Во взгляде первого была неприкрытая ненависть и благородное негодование. В глазах второго на поверхности лежали невозмутимость и спокойствие (сказывались долгие годы придворной жизни и привычка не показывать эмоции на людях), а где-то в глубине работала неутомимо мысль.

Глядя на обоих, тяжело было сказать, кто из них лжет. Однако один все-таки лгал и умело играл на публику в лице Галатеи. И Галатея это прекрасно понимала. Проблема была в том, что она никак не могла понять, кто именно. Ее чувства были в данном случае бессильны. Февроний был ей как сын. Энцио как муж.

Если Февроний не тот, кем представляется (но кто же он тогда?), если Энцио прав и настоящий Февроний лежит мертвый где-то в овраге, то они столкнулись с кем-то или чем-то выходящим за грани ее понимания. Галатея слышала о древних колдунах с востока, слышала легенды о морских глубинах в Тихом море, но то были легенды, которые старейшины рассказывали вертальским детям у огня. А тут-то все по-настоящему! Если Энцио прав и Февроний действительно может изменять реальность силой мысли, то почему он этого не делает? Почему не обрушит потолок на них? Энцио говорит, что это не так просто. Что для этого нужно много усилия и сосредоточенности. Кроме этого темным сновидцам обязательно нужно присутствие другого человека, жертвы, чтобы творить магию. Сначала они должны убедить жертву, что на нее падает потолок, после этого они видят это сами и потолок падает на самом деле. Так объяснил Энцио. А еще он сказал, что если жертва подозревает что-то, то магию творить труднее.

— Заходить к нему будем только вдвоем. — Наставлял Энцио получасом ранее. — Если нас будет двое, ему будет тяжелее создать иллюзию, потому что ему нужно будет обмануть нас обоих. Понимаешь? Если ты заметишь, что-то необычное — неважно, что угодно — подай мне знак и тут же выходи из комнаты…

С другой стороны если лжет Энцио, то… то происходящее просто чудовищно! Ведь она верила ему, она спасла его. Нет, не может быть, чтобы Энцио был настолько искусный лжец. Таких людей просто не может существовать в природе! Ведь если только допустить на мгновение, что все, в чем его обвинили правда, то как он себя держит! Он творит иллюзию похлеще всех волшебников из его глупой книжки! Нет, это немыслимо. Но что если все же это так? Конечно, Галатея большую часть времени была с ним и непохоже было, чтобы Энцио руководил государственным переворотом. Хотя, думала Галатея, если он все спланировал заранее, то ему и не нужно было ни в чем участвовать. Галатея исподволь вздохнула и чувствуя, как в горло лезет ком, со злобой прикусила нижнюю губу. Ну все! Давай еще расплачься! Девчонка! Глупая девчонка! Дура, дура, дура!