«Во имя камня…», — заметил, как расшевелился весь форт, словно улей Огрен. Из безобразного вида врат под жуткий горн нахлынули толпы порождений тьмы. Обхватив свою секиру поудобнее, Огрен последовал за Ильмой. В сумерках слышался лишь шум боя, да лязг металла одновременно с кряхтением порождений.

Огрен не вступал в бой до самого форта, а пока видел лишь кучу обкромсанных мертвых тел. Первая опасность прилетела со стрелой. Пригнувшись за валун, гном судорожно искал противника. Прибежавшие с наружной территории форта порождения тьмы заметили гнома. Некогда чемпион Арены махал своей дурой что есть силы, словно ветряная мельница. В пылу бойни он позабыл, как опасна их кровь. Его пару раз задели стрелами. От боли Огрен приходил в ещё большее безумство. Ревя словно дикий зверь, он крушил всё, что двигалось. Во всей этой заварушке он не успевал следить за тем, как обстояли дела у Стража. Спустя полчаса кое-как отделавшись от своих, он тяжело дыша, вступил за врата. Вокруг подозрительно стало тихо.

— Ты как? — узнал он голос женщины.

— Я?! Отлично!

— Рада за тебя. Пойдем осмотрим пленных.

Судя по состоянию форта, оно было построено недавно и из всякого хлама. Пленники все были в крайне плачевном состоянии, потеряв рассудок они продолжали нечленораздельно мычать и пить черную кровь с земли. На еду им подавали отрезанные куски людей, гномов и прочей живности, в основном гномов и людей.

— Святой камень!

На громкий голос гнома они прекратили есть и подняли свои пустые глаза.

— Мне кажется или они похожи на них, — тыкнула в сторону тел порождений Ильма.

— Им нужно помочь!

— Интересно, как? — Огрен ничего не спрашивая, ударил по защелку клетки и рванул внутрь. Зловонье от гнили и крови стояло невыносимое. Огрен кривился от запашка, от которого даже глаза слезились. Пленники пока стояли в бездействии, смотря на вошедшего с неким голодом в пустых глазах. Все их лица и тела были покрыты язвами с черными вздутыми венами. В их глазах не было никакой осмысленности, точно живые трупы.

— Ты! — вдруг закричал Огрен. — Ты из дома Бранки! — узнав татуировку на лбу у одной гномки, Огрен кинулся к ней. Гномке такое отношение явно не понравилось. Отшвырнув от себя могучие руки Огрена, она попыталась перегрызть тому горло, но была быстро обезглавлена Ильмой.

— Только не говори, что это была она.

Остальным пленным не понравилось то, как поступили с их сокамерницей. Почуяв свежую кровь, они моментально впали в бешенство. Трое рядом стоявших с Огреном насели на него и пытались опробовать того на вкус. Поскользнувшись на слизи, Огрен покатился на землю, попутно отбиваясь от трех пар рук, жаждавших его плоти. Огрен отбивался как мог. Остальным повезло меньше — Ильма беспощадно кромсала любого пошевелившегося на куски. Тесная с виду клетка, к удивлению, вмещала в себя больше трёх дюжин тел и за несколько минут она превратилась в место кровавой расправы. Разорванные на куски тела усыпали весь пол.

— Вот же дрянь! Зараза! *** *****! — ругаясь похлеще чем абориген из пыльного города и запачкавшись в крови, жиже и грязи, смог выползти из клетки Огрен, оставив бретонку внутри. Его истинно гномьи высокопарные слова остались неоцененными Ильмой. Довакину было не до него.

— Интересно… Это на них так скверна повлияла? — без всякого отвращения Ильма осматривала дергающегося на последнем издыхании оставшегося вурдалака. Мужик выглядел словно оживший труп не первой свежести, и не прекращал попыток сцапать белокурую своими опухшими пальцами. Судя по одежке, этот бедолага был обычным фермером, которому не повезло попасть к ним живым.

«Что они с ними делали?», — задавалась вопросом бретонка, прекратив мучения бедолаги.

Сентинел силилась вспомнить всё, что она знает о Скверне: за все те разговоры с Дунканом и Алистером, она так и не услышала от них главное: «откуда появляются новые порождения тьмы?». Ведь их количество должно было заставить задаваться подобным вопросом не один раз. И откуда они достают обмундирование на каждого бойца? Ильма не видела среди них ни одного, кто бы был без оружия и доспехов. Хотя на последний вопрос ещё можно было дать ответ.

Судя по всему, эти твари снимали оружие и доспехи с убитых. Это толкало на другую мысль: «откуда они знают, что воины с броней и оружием намного эффективнее и сильнее чем голые». К тому же, они очень неплохо организованы — далеко от идеального, конечно, и все же — неплохо. Можно было бы предположить, что они организованы чисто инстинктивно, подобно муравьям или осам. Но есть одно «но». В данном случае явно складывалось ощущение присутствия определенной иерархии в их рядах и подготовки. Следовательно, эти создания — не такие уж и безмозглые, какими их считают. Возможно и то, что они каким-то образом общаются между собой. А это уже замашки на наличие разума.

Пока Ильма ещё не увидела в деле их главного — Архидемона. Однако и без него существовали другие командующие, кто-то вроде генералов и прочих высших командиров. К примеру, она пару раз в гуще боя замечала, как один из порождений отдавал команды другим, в точности как сержант или десятник в войсках. В недавнем сражении это было порождение тьмы с посохом. Эмиссар направлял других куда атаковать и подгонял одних, в добавок ко всему, он умел колдовать, что тоже было весьма занятным фактом. Как известно, магия в Тедасе напрямую связана с Тенью. Значит, порождения тьмы тоже имеют связь с потусторонним миром? Рассуждала Ильма в совсем не располагающим к таким размышлениям месте.

Слишком много всего было непонятно и вообще неизвестно — одни лишь догадки. Сентинел решила, что Скверна каким-то образом управляет всеми зараженными, диктует им: «что надо делать». И если тот голос, который слышит каждый оскверненный, принадлежит Абстракту, то возможно удастся отыскать его местонахождение. В её рассуждения вмешался Голод. Приступ невыносимой жажды охватило Ильму всего на несколько секунд. Она уже ощущала нечто подобное после того случая в горах Лотеринга. В глазах резко потемнело, от чего она чуть не упала в лужу крови и тел из-за потери равновесия. Оставив клетку и зловонье позади, она вышла на «свежий» воздух. Рядом с клеткой гнома поблизости не было.

Прочистив горло и мысли крепким пойлом из своей фляги, Огрен пришел в себя после побоища и расправы в клетке и уже выглядел повеселее. Его броня была изрядно потрепана в нескольких местах, но воина это, кажется, никак не смущало. Очистив свою рыжую бороду остатками от фляги, он решил пробежаться по другим клеткам. Везде наблюдалась такая же картина — безобразные клетки, набитые до отказа все ещё живыми, но потерявшими рассудок, пленными. Порождения тьмы почему-то не спешили избавиться от них. Рядом с каждой клеткой стоял огромный ушат с прогнившим мясом до краев. Только Создателю известно, что за мясо собирали эти твари, среди которых, если покопаться, можно заметить отрубленные руки, ноги и остальные части тела людей, гномов, эльфов, рогатых также и животных.

Огрен узнал среди них ещё нескольких членов из дома Бранки. Также, как и первая, они не стремились отвечать на вопросы воина — только бездумно мычать и требовать свежую плоть. Перед Огреном предстал вопрос: «что делать с пленными?». Никто не заслуживал такой участи. Лучше смерть, чем такое существование.

Осматривая форт, Сентинел наткнулась на огромный рубиновый кристалл внутри одного единственного помещения. Прямо из земли торчала алая лириумная жила в высоту чуть ли не в три метра. От неё шел странный низкий гул, и вокруг творилось совершенно необъяснимое. Мелкие камни и пылинки кружились в своеобразном танце. Сентинел завороженно смотрела одним глазом на кристалл и медленным шагом приблизилась к ней вплотную.

— Подойди… — раздался чей-то тихий шепот.

Сентинел вертела головой в поисках кого-нибудь ещё, но никого не было. Внутри помещения была она и кристалл.

— Услышь нас…