Согласно легенде о Великом Предательстве, Фен’Харел заманил Забытых в Бездну, пообещав, что мнимое перемирие поможет уничтожить Творцов и оставит эльфов без их защиты. По другой версии Ужасный Волк сказал обоим кланам богов, что враги выковали грозное оружие — клинок, который положит конец войне. Творцам он сказал, что оружие на небесах, а Забытым — что оно сокрыто в бездне. И когда боги отправились на поиски, он заточил тех и других в их стихиях.

Во времена Элвенан Немногие сохранившиеся со времен до падения Арлатана сведения утверждают, что Забытые жили в месте, известном как «Пустота» или «Бездна», в котором не мог долго находится ни один смертный или бог. Гельдауран, один из Забытых, испытывал как минимум неприязнь к эванурисам. Он считал, что никаких «богов» не существует, и что право господствовать над другими должно получать «не по природе, а по заслугам».

— Я так полагаю, истина где-то посередине, — Ильма слушала историю, и пыталась строить цепочку умозаключений.

— Я пыталась отыскать хоть одного из них в Тени, но, кажется, никого здесь нет.

— Отыскать кого? — вмешалась Морриган, не в силах терпеть подобную небылицу из уст той, кто выдает себя за «Андрасте».

— Фен’Харел, Митал, Гилланайн и остальных, — от ответа Андрасте Морриган не стало легче. Ведьма знала все эти имена эльфийского пантеона. И… это существо говорило, что они действительно существуют! В такое поверить было не просто.

— Ладно, появились кое-какие зацепки, — подытожила Ильма, не обращая внимания на шоковое состояние местных.

— Да, моё время на исходе, — начинал таять прямо на глазах образ Андрасте.

«Удачи, Ильма Сентинел. Если повезет, мы увидимся скоро…», — как только она исчезла, весь мир вновь накрыл мрак и холод. Четверо людей стояли около урны и никто не решался что-либо промолвить по поводу Андрасте.

— Это действительно была Андрасте? — с надеждой в голосе разогнал тишину Алистер.

— Скорее дух, выдающий себя за неё… — Морриган уже не была ни в чем не уверена.

— Не важно, кто она. Главное она помогла тебе и ответила на парочку вопросов, — ничего не объяснив своим спутникам, Ильма спустилась с пьедестала вся погруженная в свои мысли: найти Элувиан…

Очевидно, Архидемон и его порождения — всего лишь симптом, а не причина. Несмотря на крупицы сведений из древних легенд людей и эльфов, они точно указывали на одно, Скверну в прошлом удалось сразить и возможно заточить под землю. Иначе Мир был бы погружен в нечто безобразное. Однако, точно неизвестно, связали ли этот Абстракт с чьей-нибудь душой, как делал Акатош с Голодом в свое время. Если нет, то источник Скверны мог быть где угодно. Из всего, что Ильма первое узнала о Серых Стражах — они слышат других порождений тьмы и чей-то Зов. Возможно ли этот Зов Абстракта? Вопросов стало ещё больше, чем до встречи с Андрасте.

Алистер и Морриган стояли вдвоем и переглядывались друг с другом, ища ответы. Никто из них не понимал, что происходит. Ал и Ильма знали что-то и не спешили с этим делиться. Если Алистера это вполне устраивало, то Морриган сгорала от любопытства, но в то же время понимала всю серьезность ситуации.

«Скверна… Любопытно, что мать поведала бы мне о ней?», — несмотря на их странные отношения, ведьма никогда не считала Флемет глупой. Скорее наоборот, такая скрытная старая женщина могла знать множество давно утерянных знаний. Сегодняшний день явно войдет в её жизни как «самый невероятный».

Ильма вместе со своими спутниками не стала задерживаться в храме. Они покинули стены алтаря в мрачных раздумьях. Каждый размышлял о словах Андрасте или той, кто выдавал за неё, и обо всём пережитом во время испытаний — особенно во втором.

Морриган находилась в некотором замешательстве, она никогда не верила словам начисто, в особенности, когда дело касалось Тени и его обитателей. Но сейчас… Сейчас почему-то всё было по-другому. Слишком невероятно, чтобы быть ложью. Она до сих пор пыталась понять, чего же пытается достичь Ильма. Помогать Серым Стражам в борьбе с Мором — это понятно, хотя и не все с этим согласятся, и рациональная часть её — тоже. Но искоренить всю Скверну… Это было за пределами её понимания. К тому же она узнала, что Скверна — не какой-то там недуг, проклятие или что-то подобное, а сущность совершенно на ином уровне — Абстракт.

Морриган вспоминала, сколько раз Ильма упоминала об этих существах вскользь во время своих множественных изречений. Тогда ведьма посчитала их за неких существ из её Мира и не придавала особого значения. А на деле… Всё оказалось намного сложнее и опаснее. Скверна. Напасть Тедаса испокон веков терроризирующая целый мир. Прошло немало веков с первого документированного случая встречи с порождениями тьмы и со Скверной в целом, но никто до сих пор не выяснил причину и источник этого «явления». Одни лишь догадки. А о «лекарстве» думать и не приходится. Сейчас дела идут подавно хуже. Все будто бы приняли Скверну как должное, нечто само собой разумеющееся — наказанием за грехи, если верить Церкви. Мало кто озадачивается о её истинной сути, кроме Серых Стражей, которых с каждым поколением становится всё меньше и меньше.

Получалась довольно удручающая картина: весь Мир в курсе о порождениях тьмы и какую беду они в себе несут, однако с последнего Мора ничего особо не изменилось. Всё осталось, как и прежде, если не хуже. Пока гром не нагрянет, никто не почешется, ведь так? Все так живут и думают. Вот и Морриган тоже была среди них. Но сейчас… Сейчас она почему-то сильно призадумалась над этим вопросом: Ильма пытается избавить Мир от Скверны? Вернее, их мир… Не забывала об этом нюансе ведьма. Она не забывала и о том, что у бретонки нет на то веских причин, чтобы рисковать собственной жизнью ради них. Здесь не живут те, кого Ильма назвала бы друзьями или близкими, хотя, Морриган предполагала, что Ильма успела подружиться со многими. Уж слишком легко она располагала к себе людей. Всё же ведьма никак не могла понять столь искреннюю заботу о совсем чуждых ей людей. Долг? Обязанность? Пыталась она гадать — безуспешно.

Алистер же думал совсем далеких от долга и всяких абстрактах вещах. Он думал о своей семье, настоящей семье. Он никогда не знал ни отца, ни мать. Однажды в детстве он подслушал любопытный разговор в кабинете Эамона, что у него возможно есть сестра, которая никогда не слышала о нем и о том, что его отец просил заботиться о «них». И тогда в его детском сердце поселилась мечта. Мечта, что он не одинок в этом мире. И все эти годы он держался за эту мысль, как за путеводную звезду посреди тьмы. Он пару раз пытался разузнать от Эамона о своих родителях, но всегда получал в резкий отказ, да и Эамон хорошо о нем заботился. И он решил, что это было бы неуважением к нему и леди Изольде… А сейчас спустя столько лет грез, он не был уверен, что хочет этого. Нельзя жить иллюзиями, когда Мор вовсю гуляет.

Схожие по мрачности мысли одолевали Алдуин. У девушки были не самые радужные мысли касаемо будущего. С самого перерождения она чувствовал себя совершенно потерянной, ощущала, как чего-то не хватает — разъедающую пустоту и вину. С ней была только память. Гнетущая, беспощадная и весьма кровавая память о былых временах не давали ей вздохнуть свободно. Как бы она хотела ошибиться, но… Её самые худшие опасения насчет Абстракта обернулись явью. Она понимала, что теперь-то уж ей ни за что не потягаться с сущностями, обладающими почти-то что безграничной мощью. Теперь она — простая смертная, ну, не совсем простая, но всё же смертная. Из их компании только драконорожденная имела шансы что-либо предъявить им. Следовательно, она не будет с ними вечно ходить. Зная характер довакина, которая точно ломанется вперед против Скверны, Голода, да в принципе против кого угодно, не взирая ни на что, Алдуин боялась, что Ильма может сильно пострадать. С другой стороны, чем она ей может помочь? Ничем. Последнее особенно тяготило её. В грядущих битвах против таких врагов она вряд ли чем-либо поможет Ильме, окажись рядом с ней. Довакин будет только отвлекаться на неё. Это означало лишь одно — она скоро уйдет. Как бы ей этого не хотелось — это самое вероятное, что случится.