Почему-то его откровенность ранила, и Лили чувствовала себя только хуже.

– Я тоже должна тебе кое-что сказать, – выдохнула она. После всего, что между ними было, Нэш заслужил право знать о «Реванше дебютантки». – Помнишь тот день, когда ко мне вернулась память и я сказала, что ты должен кое-что обо мне знать?

Он настороженно поднял взгляд.

– Да.

Язык Лили стал ватным.

– В тот вечер, когда я ударилась головой, я переоделась мальчиком, потому что ходила в редакцию «Лондонских сплетен».

Нэш слегка нахмурился.

– И зачем тебе понадобилось маскироваться?

– Потому что это я пишу в «Реванш дебютантки», – сказала она с облегчением от того, что наконец-то произнесла это вслух. Лили дала Нэшу время переварить новость, прежде чем продолжить. – Я знаю, ты не слишком высоко ставишь эти статьи, но для меня они важны, это существенная часть меня.

– Я… Я не знаю, что на это ответить, Лили.

Нэш встал и прошелся по комнате, потирая затылок.

– Например, ты мог бы сказать, что уважаешь мою работу, – предположила она дрожащим голосом. – Даже если не согласен с некоторыми советами.

– Я уважаю тебя, – ровным тоном сказал Нэш. – И уважаю твое право говорить о том, во что ты веришь. Но это лишь еще одно доказательство того, что мы не подходим друг другу. Мы смотрим на мир по-разному. Ты веришь во всепоглощающую любовь. Ту, которая сшибает с ног, от которой перехватывает дыхание и меняется вся жизнь. А я… нет.

Лили чувствовала себя так, будто из легких вышел весь воздух. Вот, значит, как. Это и впрямь прощание.

Раздался стук в дверь, и она повернула голову. На пороге стоял лакей с ее сумкой.

– Простите, ваша светлость, – сказал долговязый молодой человек. – Это осталось в экипаже.

– Благодарю, Томас.

Нэш взял у лакея кожаную сумку и передал ее Лили, но лямка выскользнула из ее пальцев, и содержимое сумки рассыпалось по полу. Щетка для волос, дневник, пинетка и рисунок, который лежал в ее кармане в тот вечер, когда она потеряла память.

Нэш нагнулся, подбирая дневник, и вдруг застыл. Блокнот раскрылся на странице, которая начиналась со слов: «Дорогие дебютантки!».

– Когда ты это написала? – спросил Нэш, и в его глазах мелькнул туман непонимания.

– Вскоре после того, как Дилайла подарила мне этот блокнот. Я писала просто ради забавы. Тогда я еще не знала, что я и есть автор «Реванша дебютантки».

– Понятно. – Он закрыл блокнот и отдал его Лили. – Ты писала о нас?

Она почувствовала, как от лица отхлынула кровь.

– Да, – призналась она, не в силах отрицать очевидное.

Несколько секунд Нэш молча стоял на коленях, похоже, борясь с мощным наплывом эмоций.

– Я рад, что то время, которое мы провели вместе, не будет потеряно напрасно. Уверен, оно послужит источником множества идей для следующих колонок.

О боже! Лили не могла допустить, чтобы он так считал.

– Нет. Наши отношения не имеют ничего общего с моими статьями, Нэш. Они принадлежат только нам, двум слегка потерянным душам, которые нашли друг в друге нечто особенное.

Он с явным скепсисом пожал плечами.

– В любом случае я буду хранить их в тайне, можешь мне довериться. Я никогда обо всем этом не расскажу, если тебя это тревожит.

Сердце Лили вот-вот готово было расколоться, как яичная скорлупка. Нэш должен понять, что он для нее не просто объект для вдохновения. Нужно втолковать ему, что, несмотря на все его предубеждения, он способен глубоко любить.

– Ты утверждаешь, что не можешь любить меня, как я того хочу, но это неправда. – Она наклонилась, подобрала рисунок с влюбленной парой и показала его Нэшу. – Раньше ты смотрел на меня вот так. В тот вечер, когда мы ходили в Воксхолл. Ты смотрел на меня так, словно весь твой мир находится в моих руках.

Он беззвучно выругался и подошел к окну, глядя на пышную листву и сияющее солнце.

– Я уеду через час, – сказал он. – Искать Дилайлу – все равно что выпускать стрелы в темноте, но я должен попытаться. А чем займешься ты?

Лили проглотила кошмарный комок в горле.

– Поеду к своей сестре. Я оставлю адрес мистеру Стоджесу, на случай, если тебе понадоблюсь. А если… то есть когда Дилайла вернется, надеюсь, ты сообщишь.

– Уверен, она сама тебе напишет.

– Это было бы замечательно, – сказала Лили, как будто его холодность совершенно ее не задела.

Нэш повернулся к ней.

– Значит, это прощание.

– Да.

Лили встала, хотя ее колени дрожали. Она заглянула в такие притягательные янтарные глаза, надеясь увидеть в них хотя бы проблеск нежности, которая была там прежде. Но Нэш загородился стеной из боли, страха и предательства.

Лили встала на цыпочки и коснулась его щеки легким поцелуем. Он ничего не сказал и не обнял ее, но его едва заметная дрожь давала надежду.

Надежду, что прежние чувства похоронены не навсегда.

Когда Лили подходила к родительскому дому, ее ладони стали липкими от пота. В этом доме она обдирала коленки, училась играть на фортепиано и делилась секретами с сестрой. Это ее дом.

Дверь открыл мистер Вудсон, дворецкий семьи Хартли, и поприветствовал ее искренней улыбкой. У Лили сильнее забилось сердце. Так приятно, что есть люди, знакомые с тобой еще с тех дней, когда ты носила косички и лазила по деревьям.

– Мисс Лили, какая неожиданная радость! – Прежде чем проводить ее в дом, он выглянул наружу. – Но что вы здесь делаете? Почему с вами нет горничной?

– Это долгая история, мистер Вудсон. – Она тепло улыбнулась, глядя на его постаревшее лицо и щенячьи глаза. – Как тут дела?

– Прекрасно, но слишком тихо. Я думал, до возвращения родителей вы останетесь у сестры, – сказал он, приглаживая каштановую шевелюру над ухом.

Лили уже собралась пуститься в объяснения, но решила этого не делать. Она еще не отошла после прощания с Нэшем и боялась раскиснуть.

– Есть новости от мамы и папы?

– Утром мы получили письмо. Они возвращаются через три или четыре дня. Наверняка соскучились.

– Я тоже по ним скучаю, – сказала она, удивившись, какая боль раскатилась эхом по груди. – Если не возражаете, я пойду прямо к себе, возьму кое-какие вещи и отправлюсь к Фионе и Грэю.

– Разумеется, мисс Лили. Пришлю вам горничную в помощь.

Она отмахнулась от этого предложения.

– Не стоит. Это займет всего несколько минут.

Лили улыбнулась ему и поспешила в свою комнату, прежде чем дворецкий успел предложить выпить чаю с сэндвичами в гостиной.

Войдя в комнату, несколько секунд она впитывала знакомый, такой милый вид, а потом набила саквояж платьями, бельем и другими необходимыми вещами. Потом она сбежала вниз, кратко попрощалась с дворецким и пообещала вернуться домой к приезду родителей.

Она шагнула за порог, в солнечный золотистый полдень.

Ей представлялось, что возвращение домой будет более драматичным. Станет трудным испытанием.

Но вернуться к прежней жизни оказалось на удивление просто. По крайней мере, на текущий момент.

Ей еще предстояло объясниться с прислугой сестры, но, шагая к ее дому, Лили пришла к выводу, что вполне сможет сохранить в тайне все события последних двух недель. Конечно, она доверится сестре и Софи, но чем меньше людей знают, что она жила у герцога Стоунбриджа, тем лучше.

И хотя ее сердце начинало колотиться всякий раз, когда она сталкивалась с кем-то знакомым, Лили старалась придать себе уверенный и слегка скучающий вид. Если прохожие и находили странным, что Лили идет в одиночестве, с набитым саквояжем в руке, то не подавали вида. Несколько знакомых приветливо кивнули, и лишь леди Раффлбам, известная своим вечно недовольным видом, посмотрела как-то косо. Лили поздоровалась, улыбнулась ей и поспешила мимо.