Слишком устав, чтобы проверять почту или даже скинуть сюртук, он шагнул прямо к лестнице.

Ему хотелось лишь забыться сном, получить недолгую передышку от страха и чувства вины, которые глодали его уже многие дни.

Из-за него Дилайла пропала, как будто испарилась с лица земли. Мало того, он прогнал и Лили.

Он тяжело поднимался по лестнице, гадая, сможет ли когда-нибудь стать прежним. Дышать без боли или улыбаться.

На верхней площадке Нэш свернул в коридор к своей спальне, и тут увидел мягкое свечение из-под двери комнаты Дилайлы.

Пульс застучал у него в ушах, Нэш бросился по коридору и распахнул дверь.

Дилайла сидела в постели и читала при свете лампы.

– Нэш! – воскликнула она, и ее лицо тут же исказилось от слез.

Он застыл на пороге, пытаясь убедить себя, что это не сон.

Дилайла выпрыгнула из постели, бросилась к нему и крепко обняла.

Благодарение Господу! Нэш крепко прижал ее к груди и поцеловал в макушку.

– Прости, – прошептала она сквозь рыдания.

– Ты дома, а все остальное не важно, – сказал он, а горло сжималось от чувств.

Но Дилайла не могла остановить слезы. Она вцепилась в его сюртук и плакала, а Нэш как мог ее утешал. Он сказал ей правду – если она цела и невредима, их маленькая семья преодолеет все трудности, которые поставит на пути судьба. Пока они вместе.

В конце концов рыдания сменились икотой, и Дилайла оторвала зареванное лицо от его жилета.

– Я должна все объяснить, – сказала она.

Нэш вытащил из кармана накрахмаленный носовой платок и протянул ей.

– Ты моя сестра. И я всегда буду стараться тебя защитить. Но в последние дни я кое-что понял. Ты и сама способна о себе позаботиться.

– О боже! Ты слышал, как я поступила с Брондейлом?

– Видел твою работу собственными глазами. И горжусь тобой.

Дилайла выгнула бровь.

– Что случилось с моим братом?

Он хохотнул.

– Не только ты взрослеешь. Но хотя ты и написала, что в безопасности, признаюсь, я с ума сходил от беспокойства.

Дилайла вытерла лицо платком, села на край постели и похлопала по матрасу рядом с собой. Когда Нэш тоже сел, она глубоко вздохнула.

– После того как я ударила Брондейла, я перепугалась. Он стонал, и я знала, что он жив, но не могла остаться с ним ни минуты. И потому сбежала.

– И куда? – спросил Нэш. – Я искал во всех местах, которые мне пришли в голову.

Она улыбнулась дрожащими губами.

– Я остановилась на постоялом дворе в предместьях Лондона. Зарегистрировалась под фальшивым именем и заказывала еду в комнату. Меня как будто парализовало, я не могла решить, куда пойти и что делать. Я всем рискнула ради Брондейла, а он выставил меня полной дурой.

– Ох, Дилайла. – Нэш обнял ее за плечи. – Я плохо умею говорить о чувствах, а еще хуже умею их показывать. Но мы семья… И я тебя люблю, несмотря ни на что.

– Я знаю, – сказала она и поерзала на кровати. – Вроде бы выглядит очевидным, но я этого не понимала, пока не прочла вот это.

Она протянула ему сложенную газету, лежавшую на ночном столике, и показала на колонку в центре страницы.

Нэш дважды перечитал колонку, а потом отложил ее и посмотрел на сестру.

– Ты знаешь, что это правда, каждое слово. – Он провел рукой по волосам. – Проклятие, как же я ошибался насчет «Реванша дебютантки»!

Дилайла кивнула и вскинула голову.

– Я должна еще кое-что тебе сказать, Нэш.

О Господи! Он приготовился к худшему.

– Говори.

– Я почти уверена, что автор «Реванша дебютантки» – это Кэролайн.

– Да, она мне призналась, – с облегчением хмыкнул он. – И я тоже должен тебе кое-что сказать.

Дилайла посерьезнела.

– Я слушаю.

– Настоящее имя Кэролайн – Лили. А фамилия – Хартли, и они живут неподалеку, в Мэйфэре.

– Лили, – повторила она, словно пробуя имя на вкус. – Мистер Стоджес сказал, что она ушла. Я по ней скучаю.

– Я тоже, – признался Нэш. – Но это можно исправить.

Голубые глаза Дилайлы весело сверкнули.

– Ты правда так считаешь?

Он улыбнулся.

– Мы вдвоем можем быть крайне убедительными. Даже дьявольски убедительными, если потребуется.

– Несомненно, – согласилась Дилайла, потирая ладони. – Что ты надумал, братец?

– Я знаю, студия должна стать сюрпризом для твоей сестры, – сказала Софи, подняв чашку. – Но подозреваю, что мы все получим немало удовольствия, работая в этой комнате над «Реваншем дебютантки». Здесь так мило и уютно.

Лили оглядела почти законченную комнату. Пару дней они трудились от рассвета до заката, и перемены были впечатляющими. Бледно-голубые стены украшала пара воздушных рисунков Фионы, натертый воском паркет был покрыт золотистым ковром. Шелковые занавески колыхал легкий ветерок, а яркие подушки так и манили сесть и поболтать.

Софи тоже внесла в студию свои характерные штрихи. Она поставила на каминную полку и стол вазы с душистыми полевыми цветами. По полированным поверхностям струились вьющиеся растения, смягчая углы и привнося в комнату жизнерадостность.

Лили довольно вздохнула – она была уверена, что сестре понравится новая студия.

– Отлично вышло. А завтра доставят мольберт. Он будет самым главным предметом в комнате и объединит вокруг себя все остальное.

– Уверена, он великолепен, как и все прочее, – как всегда резонно заметила Софи. – Надеюсь, ты не переутомилась, занимаясь комнатой. Прости за эти слова, но ты выглядишь усталой. Почти… печальной.

Проклятие! Софи, как всегда, видит ее насквозь.

– Я чувствую себя прекрасно, – соврала Лили. После ухода из дома Нэша она почти не спала. Если ее не мучили тревоги за Дилайлу, то преследовал взгляд янтарных глаз, в которых горели боль и тоска. – Пожалуй, немного устала, – признала она, – ночью я почти не спала, и поэтому начала работать над следующей колонкой. – Она взяла со стола дневник, села на диван рядом с подругой и протянула той листок, который вытащила из дневника. – Мне хочется знать твое мнение.

Софи выступала критиком статей Лили и рисунков Фионы. Она обладала удивительной способностью разобраться в залежах их работ и отобрать те, которые идеально соответствовали друг другу. А еще чуяла, какие темы хотят увидеть в колонке читательницы.

– Можешь всегда рассчитывать на мой честный ответ.

Софи с удовольствием взяла листок и начала читать вслух: