Ника мысленно застонала.

— А, если у меня ничего не получится?

— Тогда придется вернуться к императору. Хоть от твоего дара ему и мало пользы достанется, но даже крупицы магии должны послужить на благо империи. Или так, или так, но ты должна дать императору магию. Согласись, что вариант с Храмом гораздо лучше.

— Мне нужно набраться сил. Я столько времени провела в холоде и голоде, мне нужно восстановиться.

— Что ж, немного времени у тебя есть. Я видел, что ты совсем обессилила. Поправляйся. Сейчас ты ни в чем не будешь знать отказа.

Главный Храмовник ушел, а Ника задумалась. Надо что-то придумать. Это ее шанс, и она должна им воспользоваться. А сейчас…

И Ника тут же приказала служанке принести ей бульон с протертым мясом.

Лада не находила себе места. Все считали ее каким-то чудовищем, злом. От мыслей о ней окружающих ей было тошно. «Да пошли вы все… Очень вы мне нужны, я и без вас обойдусь», — думала она и примеривалась к побегу. Увы, она обратила внимание, что за ней постоянно кто-то наблюдал, и как только она пыталась двинуться в сторону от лагеря, тут же вырастал перед нею:

— Куда это ты собралась?

Правда, Индис пытался поговорить с ней по-хорошему, хотел понять, почему она так поступила. Она пыталась, но как все объяснить? А то, что произошло в конце, она и сама не совсем понимала. «Вот почему мне стало так плохо, когда Алья увидела нас? Почему пустота поглощала меня? Я ведь чуть не умерла». Ответов не было, и Лада думала о том, что некому научить ее пользоваться даром. А сама она, увы, может совершить страшные для себя ошибки.

Ее не волновало, что она сотворила с другими. Она видела, как Алью спасали, как той плохо. Но только тихо обрадовалась: «Так ей и надо, а то все самое-самое получала». Правда, она немного огорчилась, когда узнала, что Дмитрию путь заказан сюда, и он больше не сможет прийти.

«Ах, если бы он пришел сюда, я была бы уже осторожней, но обязательно повторила бы эксперимент». Лада вспоминала постоянно как ей было хорошо в объятиях Дмитрия, как вырастали крылья, и хотелось взлететь от его поцелуя. Да, она при первой же возможности повторила бы это. И никто, никакая сила бы не остановила ее!

Ничего, она найдет другого «Дмитрия», ей бы только вырваться отсюда. А тогда… И Лада ждала удобного момента.

***

Эрмит первый заметил исчезновение Лады и поднял тревогу. Они уже давно обсудили и решили, что Ладу нельзя отпускать из лагеря, могла случиться беда. Лада, без зазрения совести могла навести на них людей императора. Как вообще с ней быть они не придумали. Спорили, перебирали варианты, но…

И вот она сбежала.

— Я найду ее, — пообещал Эрмит.

— Найдешь и что дальше? Как ты ее вернешь? — засомневалась Санни.

— Эрми, есть у меня одна мысль, догадка. Идем за Ладой, я по дороге попытаюсь пояснить, — потянул Индис Эрмита за собой.

А когда они отошли на небольшое расстояние, прямо спросил:

— Ты же оборотень, волк?

— Да, — не стал скрывать Эрмит, — и я быстрее найду Ладу в другом обличье.

— Эрми, я много размышлял над тем, что произошло, и если я прав, то есть способ справиться с даром Лады и наказать ее. Попробуй сам…

Эрмит внимательно выслушал и согласно кивнул головой.

— Я попробую. Не уверен, что выйдет, но я постараюсь.

Уже в облике волка, он принюхался, взял след и побежал. След был свежий, далеко она не могла уйти, он найдет ее быстро.

***

Лада бежала. Ветки деревьев хлестали ее по лицу, коренья заставляли спотыкаться. Она уже несколько раз падала, расцарапала себе руки и сбила колени. В боку нещадно кололо. «Надо немного передохнуть». Лада перешла с бега на быстрый шаг. Она уже стала уставать. Невдалеке послышался волчий вой.

— Не бойся, — успокаивала она себя, — волки летом не нападают на людей, да и день сейчас. А если что, ты его можешь загипнотизировать, и он станет послушной собачкой. Нужно только настроиться на него.

Вой приближался. И Лада остановилась. Если волк преследует ее, то лучше встретить его, видя глаза животного. А еще лучше — внушить, что она такой же волк. Надо только поймать его взгляд.

Волк увидел ее и, зарычав, остановился прямо напротив нее.

Лада стала «считывать» волка и проговаривать про себя: «Я такая же. Я — это ты».

Волчонок, маленький, неуклюжий забился под корягу и смотрел, как люди с вилами, топорами расправлялись с его семьей. Вот упала мать. Он тихонечко заскулил, но тут же вспомнил приказ отца — сидеть тихо и не высовываться, что бы ни произошло. Отец оборонялся, кидался на налетчиков, но устоять против стольких нападавших никак не мог. Кровь стекала уже ручьями из ран, и, получив очередной удар, отец упал. Прежде чем закрыть глаза, повернул голову в его сторону, и волчонок понял его приказ.

Было так страшно. Было так больно. Мама. Отец. Хотелось скулить, хотелось броситься к своим родным, но… нельзя.

Рядом кто-то скулил. Кто? Эрмит вернулся из прошлого. Перед ним сжавшись, скулила Лада. Эрмит помнил свою боль, он никому бы не пожелал пережить такого, что пришлось пережить ему. Но эта… эта заслуживает и не такой встряски. Глаза Лады были бессмысленными, только боль и страх плескались в них.

Эрмит подхватил девушку на руки и попробовал нести ее к лагерю. Но та забилась, начала сопротивляться, даже пыталась укусить. Тогда Эрмит обвязал веревкой, захваченной с собой, руки девушки, между ладонями протянул поводок и потянул ее. Она упиралась, скулила, но потом послушно двинулась за поводком. Идти было нелегко. Лада постоянно спотыкалась, падала, скулила.

Эрмит по своей натуре был добрым, и жалость стала заползать в душу. Ему уже захотелось привести ее чувство, вернуть в свое сознание, когда он услышал, как к нему торопится на помощь Индис.

Он остановился и выдохнул. Так тяжело ему на душе давно не было.

— Держись, Эрми, я рядом. — Выбежал к нему Индис.

— Ох, — выдохнул он, — загонял ты меня. Я же просил не торопиться.

Потом посмотрел на скулящую девушку.

— Ты сделал так, как я просил?

— Да, я вспоминал, как был щенком, а моих родителей убивали.

Эрмит сел и обхватил голову.

— Эрми, все в прошлом. Ты молодец. Ты справился, ты вырос, и родители гордились бы тобой!

Эрмит сидел и, раскачиваясь, вспоминал родителей.

— Эрми, посмотри на меня. Отпусти прошлое.

Эрми перевел взгляд на Индиса и опомнился.

— Все, я в порядке.

— Хорошо.

— А ее в себя будем возвращать?

— Нет. Это ее наказание. И пока мы не придумали, как нам дальше с ней быть, пусть она побудет волчонком.

— Индис, это такая боль и страдания, мне ее жалко.

— Эрми, она не знает, что такое сострадание, сочувствие, она никого не пожалела бы для достижения своих целей. Это зло. Поверь мне и не относись к ней, как к нормальному человеку. Считай, что это ее воспитание.

Вдвоем потихонечку они довели девушку до лагеря и закрыли ее в пустующей комнате. Лада забилась в угол, свернувшись клубочком. Дарина, посмотрев на это, вернулась с одеялом, которое постелила на пол, и миской с едой.

— И ты ее жалеешь, — вздохнул Индис. — Что же мне делать с вашими добрыми сердцами…

— Девочка моя, я не хотела причинять тебе боль, я просто очень беспокоилась за тебя, за твой дар, вот и переусердствовала. Опасность миновала. Ты возвращайся.

— Митя меня любит, и мы с ним одно целое. Нас нельзя отрывать друг от друга.

— Да. Я ошиблась. Не только вы можете ошибаться. Мне как-то иначе нужно было защищать тебя. Поступай, как подсказывает тебе твое сердечко. А я, я буду доверять тебе.

— Митя болен, моих сил не хватает, чтобы помочь ему справиться.

— Алья, ты знаешь, что делать. Беги к моему источнику. И себя не забудь восстановить.