— Я рад служить, Благодетельница, и сделаю все, что будет в моих силах, для тебя.

На поляне стояла тишина. Даже птицы примолкли.

— Дарина, — вызвала к богине Алья следующую.

Дарина, волнуясь, с горящими глазами стала на место Индиса тоже на одно колено и склонила голову.

— Дарина, Благодетельница верит в тебя, в то, что ты поможешь многим людям, вылечишь их, и дает тебе свое благословение.

И опять по руке статуи потек ручеек. И опять Алья окропила склонившуюся голову. А когда Дарина подняла ее, все увидели катившиеся слезы.

— Я всем сердцем буду служить тебе, Благодетельница. Я буду помогать и лечить людей, всех, кто придет к тебе с открытым сердцем и добрыми помыслами.

Одного за другим вызывала всех Алья. Каким образом на память пришли все имена рабочих, даже не поняла. Но для каждого у нее находились слова. Небольшая заминка только произошла, когда она вызвала Ладу.

— Благодетельница верит, что ты будешь использовать свой дар на пользу людям и Благодетельнице, — произнесла Алья. Но по руке скатился не ручеек, а только несколько капель. Те, кому еще не досталось благословение, заволновались, что все, милость богини заканчивается. Но, следом подошедшему пасечнику опять протек ручеек. Пасечник тихонько просил:

— Мне бы для жены, за нее беспокоюсь.

Алья наклонилась к нему и прошептала:

— Мы позаботимся о твоей жене. А это награда за твою помощь и преданность. Прими ее с благодарностью.

Когда Алья закончила, вперед опять вышел Индис.

— Вы первые, кто получил благословение Благодетельницы в этом месте. Будьте счастливы, творите добрые дела, и Благодетельница не оставит вас. Женщина, которая вчера набирала в бутылки воду, вышла вперед.

— Дозвольте спросить. Сыночек у меня больной. Не встает почти совсем на ножки. — Она заплакала, но утирая слезы, продолжила — Как мне выпросить помощи у Благодетельницы?

Откликнулась Дарина.

— Мы приводим в порядок здание для больницы. Как только закончим, начнем лечить. И Вашим сыночком займемся. С помощью Благодетельницы, надеюсь, поможем. Селяне стали между собой переговариваться, потом выступил вперед один.

— Так мы завтра приведем еще людей, все захотят помочь с больничкой. Можно?

— Приходите и приводите, — это уже ответил Индис, — но только людей с чистым сердцем, с благими помыслами. Плохому человеку Благодетельница не даст помощи.

Алья, пока народ стал задавать еще вопросы, отошла в сторонку. Митя тут же оказался рядом.

— Любовь моя, — приобнял ее, — мне вернуться еще надо.

— Хорошо. Я буду тебя ждать. Ты чем-то огорчен?

— Немного. Но я справлюсь.

— Справишься. Я верю в тебя — и улыбнулась.

Так, запечатлев перед глазами эту улыбку, Дмитрий и вернулся к себе.

— Маша, узнай, пожалуйста, — обратился он по селектору — вернулись ли Аршавский и Верещако. Если вернулись, то пригласи ко мне. И еще, сисадмин не объявлялся?

Маша отозвалась:

— Да. Сейчас. А сисадмин был, но я Вас не нашла.

— Вызывай его тоже ко мне.

Маша заглянула в кабинет:

— Дмитрий, простите, а где Вы были? И Ваш телефон был вне зоны действия сети, я не могла с Вами связаться.

— Маша, не обращай внимания, у меня тут секретный ход есть. Так что я иногда буду пропадать с локаторов, — и он засмеялся.

Камера, в которой оказалась Ника, была немного лучше предыдущей. Здесь можно было сесть. И хотя на земляном полу лежала гнилая солома, но воздух был не такой тяжелый.

Ника присела и задумалась. Руки ее еще дрожали. Да, первым делом надо было успокоиться и начать трезво мыслить. У нее теперь есть дар, и ее должны ценить. Так же им говорила селица? Сейчас разберутся, и она выйдет из этой тюрьмы. Ее опять поместят в красивые покои и будут за ней ухаживать. Ведь так?

Ника старалась себя успокоить, но на задворках сознания вылезла мысль. Ей Алья что-то говорила, что император забирает дар, но ведь это неправда? Дар же при ней, и никто его не забрал. А голосочек продолжал нашептывать: «У тебя же тогда дар еще не проявился». Да, он проявился, когда она оказалась в воде. «А как ты оказалась в воде? В каких-то трубах?» Ответа на этот вопрос у Ники не было.

Послышался скрип двери, и в камеру зашел дознаватель вместе со стражником.

— Тэк-с, кто тут у нас? Посмотрим. Кто ты такая? Откуда?

— Я…

— Ого. Знакомая девица. И уже с даром. Посмотрим, посмотрим.

Дознаватель походил вокруг нее, и она решила, что он проверяет ее дар, насколько он большой.

— Что ж, не плохо.

— Что со мной будет? — попыталась разузнать Ника.

Но дознаватель не отреагировал на ее вопрос, развернулся и ушел. А Ника осталась опять со своими размышлениями. Она то начинала волноваться и переживать, то уговаривала себя, что вот, еще немного, и за ней придут, переведут ее во Дворец и будут ухаживать за ней. Но шло время, и никто не приходил. Ни питья, ни еды ей тоже не приносили.

«Набрать воды напиться я, наверное, сумею» — решила Ника и вытянула ладошку. Вода, хотя в камере и было сыро, собиралась на ладошке медленно. И Ника, не дожидаясь, когда она наберется, стала собирать появившуюся губами. Не так быстро, но Ника смогла наконец напиться.

Так прошел вечер, и сумерки сменились непроглядной тьмой. Ника поежилась, но не от холода, а от нарастающей внутри паники. Как она ни уговаривала себя, что все разрешится в ее пользу, что все образуется, но надежда затухала. Очень хотелось есть. Она пробовала стучать в двери и требовать еду. Но, похоже, стражников рядом не было. Никто не отзывался на ее крики и стук.

«Вот бы сейчас появилась Алья с едой» — подумала она и отмела эту мысль. Она же Алью не просто прогнала. Она рассказала о ее появлениях, и на Алью ставили ловушки, чтобы поймать. Алья не придет никак. Она сама должна справиться. Надо поспать. Но как? На эту гнилую солому не ляжешь. Еще днем она обратила внимание, как в соломе что-то копошилось. Ника передернулась.

На лавке? Она попробовала, поджав ноги, пристроиться. Но расслабиться в такой позе и уснуть не получалось. А когда она, наконец, уснула, то тут же упала. Слезы сами по себе катились из глаз. Ей было себя так жалко. Как же так? У нее же дар. Завтра. Завтра во всем разберутся, и у нее все будет хорошо. Надо только ночь продержаться. А потом…

Лиля пересчитывала деньги, которые удалось выручить с продаж. Не густо. Да это часть, что-то выплатят позже. Но все равно, она рассчитывала на большую сумму. «Что есть — то есть. — Тряхнула она головой. — Попробую взять кредит, устроюсь на работу. Придумаю что-нибудь. Главное — не отчаиваться».

Вчера вечером, после долгих размышлений она написала Дмитрию письмо:

«Митя, я знаю, что ты меня не простишь, да я и не жду прощения, понимаю, что виновата.

Долгие годы ты был для меня опорой. Я пряталась за твоей спиной от всех невзгод, и мне стало казаться, что я сама умная и сильная. Но это только благодаря тебе, твоей поддержке, тому, что ты был рядом. Я боялась потерять эту надежность и цеплялась за тебя всеми правдами и неправдами. И, когда я все же стала терять тебя, то не могла с этим смириться, начала творить глупости. Прости меня. К прошлому возврата нет. Я теперь сама должна стать опорой для близкого мне человека. Я нашла свою маму. Она сейчас в больнице. Но она поправится, и мы будем, наконец, вместе. Я позабочусь о ней. Спасибо тебе за все, что делал для меня, за то, что был рядом. Будь счастлив!

P.S. Твой проект был обречен. Ты же слишком доверчивый и многого не замечаешь. Я собиралась обсудить с тобой свои подозрения, а потом искала доказательства. Но у нас все так плохо складывалось…»

Сегодня, вспомнив про письмо, она подумала: «А прочтет ли его Дмитрий? Скорее всего даже не откроет». Но она должна была поставить точку и идти дальше. Вот только про Сергея и его «помощь» племяннику она не выложила. Но разве бы он поверил теперь? Захочет поговорить с ней, она подскажет куда смотреть, а не захочет… Что ж у нее другие заботы сейчас. Пора ехать в больницу.