— Кто же этот самый подходящий?

— Вы.

«Конечно, — подумал Роман, кладя трубку. — Каждый сам за себя».

Тем не менее хотя бы злорадное удовольствие, что старая обезьяна встревожена вместе с ним. Роман испытал. Вскоре эта тревога доберется и до остальных.

Он перешел в Залу, включил программу, рассчитанную на посетителей, сел на свой трон.

Роман не был настоящим специалистом по инсайту, «прямому видению», его направлением оставалось иное. Но кое-что он все-таки мог.

Медленно и осторожно он вывел перед собой кластер фотографии, где искомый человек шел вместе с молодой красивой женщиной. Сосредоточился на установке, что это именно кластер с фото, а не само фото, или — упаси! — сам тот человек. Слепок со слепка — так Роман надеялся на порядок-два снизить бьющую от неизвестного тяжелую энергию.

Уличное фото скрытой камерой, но кадр попался, где мужчина смотрит, кажется, прямо в объектив.

У Романа заходило ходуном сердце, но он заставил себя продолжать. Подлец Андрей, неужели специально подсунул снимок именно в таком ракурсе, ведь его девушка интересовала, а здесь она вполоборота, почти в профиль, не слишком удачно…

Выступила испарина. Сердце грохочет, как пулемет. Ну! Ему надо еще немного!..

Все. Конец. Довольно.

Роман откинулся, изгнал из себя последние чередующиеся, как в калейдоскопе, картинки. На фоне темного угла Залы висело будто мерцающее облачко в виде двух вложенных один в другой шаров. В центре облачка поигрывала разреженная область, и тогда кластер приникал очертания «бублика».

Когда выключился генератор, поток ультралегких частиц прервался. Ось потока приходилась как раз над пентограммой.

Однако кластер остался висеть в темноте, лишь свечение, исходившее от него, померкло, да и то не намного. Пришлось несколькими пассами уничтожать кластер специально. Это еще раз подтверждало огромный заряд энергии, которым был наделен человек с фотографии.

Наделен извне, в этом Роман теперь не сомневался, знак же ее, отрицательный или положительный, определить так и не смог. Похоже, она несла в себе как те, так и другие признаки. Кластер оставлял осязательное ощущение вязкости и даже какой-то упругости. Увидеть его мог только специалист, тем не менее Роман всегда уничтожал искусственные мыслеформы после работы. Уж он знал, что бывает, останься на воле сильный отрицательный кластер.

Теперь, за те короткие секунды, что смог выдержать, Роман извлек из кластера, совместившегося с оригиналом, кое-какую информацию. Где в данный момент находится сам оригинал. Роман не получил ни малейшего представления просто потому, что не ставил перед собой этой задачи. Из информации следовало, что «простой способ» к неизвестному уже пытались применять — и безуспешно. Неизвестный был «закрыт» чем-то неизмеримо большим, чем все, что Роман мог себе представить.

Узнал Роман кое-что и из прошлого человека на фото, даже некоторые общие данные анкетного характера, что было, в общем, редкостью, так как считать такие сведения с совместившейся мыслеформы обычно нельзя. Призраки не любят конкретностей, а кластер, мыслеформа — по сути именно то, что во все века называлось призраком.

«Непосредственного интереса ни к кому из нас у него нет. Цели остаются неизвестными, но нам он не угрожает, и вообще непонятно, откуда он взялся. С такой-то энергией — что он будет делать дальше?»

Сосредоточенность на Михаиле, а перед этим — исключительно на внушении Елене Евгеньевне, помешала Роману уловить в молодой женщине на фото, явно одной из подопечных Андрея Львовича, не менее мощную энергетику, хотя и абсолютно другого рода.

Роман простучал пальцами по подлокотнику.

«Андрей, — неприязненно подумал он. — Зачем здесь Андрей? Всюду, где он появляется, потом происходит что-нибудь мерзкое».

Свои занятия мерзкими Роман никогда не считал.

«Простейшее решение, простой способ… Ему там, в Омске, хорошо говорить. Когда еще до него доберутся. Этот парень и доберется. Простейшее… а ведь и верно. Бывает простота и простота. Попробуем нашу простоту сложить с обычной, а то ведь это сегодня он нам не угрожает, а завтра…»

Роман вызвал старшего из своей охраны. Помимо основных обязанностей, он выполнял и более тонкие поручения. Спустя несколько минут машина уже выезжала из ворот. В ней сидели старший и еще один. Сделав по пути остановку у известного старшему дома, они подъехали к одной из станций метро на этой окраине города.

Второй вышел, имея при себе очень маленький сверток. Развернув его, он бросил мятый спичечный коробок, который там оказался, на землю в строго определенном месте, чуть в стороне, чтобы не смел уборщик. Сделал это самым естественным образом — вроде бы поискав и не найдя спичку.

Он не открывал коробка. Там не было спичек. Им некуда было бы поместиться из-за плотно закрытой четырехгранной капсулы. Хранить такие вещи Роман предпочитал не дома, чтобы забрать ее из тайника, машина и останавливалась по пути.

Еще спустя полчаса они вернулись.

Коробок валялся среди прочего мусора, выделяясь разве что яркой красной этикеткой.

Роман выслушал доклад, кивнул, отослал того и другого. Вновь включил генератор, позволяющий не тратить усилий на материал для кластера.

В полутьме над пентограммой возникло свечение.

Он прошел сквозь гомон толпы при вокзале, клены и вязы старого сквера, пятьдесят темных грохочущих метров под мостом и еще через десять минут тихой набережной убедился, что чуда не произошло. Постоял перед той же дверью на том же месте, где был меньше суток назад. «И с тем же результатом», — подумал он.

Жетон для таксофона он не покупал заранее из глупого суеверного загада, что так Лена окажется дома и никуда звонить не придется. Теперь нужно возвращаться обратно к метро, к вокзалу. У одного из окон на лестнице, на подоконнике, кто-то забыл газету, и он подобрал ее. Все-таки лучше, когда что-нибудь в руках.

Он набрал семь цифр и вслед за щелчком и тишиной в трубке — еще четыре. Все-таки это что-то необычное. Какая-то врезка в общегородскую сеть. Наверное, чтобы второе соединение прошло, четырехзначный номер должен иметь смысл, но все равно вероятность ошибочного набора остается. Заодно и автоматическая засечка набирающего абонента.

— Вы хотели со мной встретиться, — сказал Михаил в тишину. — Я знаю, что хотели. Я готов, и давайте поскорее, у меня мало времени.

— Где вы? — спросил осторожный голос. — Ах, да… Хорошо. Оставайтесь там, где находитесь, машина будет через десять-пятнадцать минут.

— «Черная Маруся»? — спросил Михаил из озорства.

— Надо же, какие древности вы еще помните. И чувство юмора… Завидую. Скажите… мой номер, это она вам дала?

Михаилу пришлось сделать усилие, чтобы напомнить себе, что его собеседник имеет в виду всего лишь Елену Евгеньевну.

— Догадайтесь, — сказал он. — Я жду машину. Он отошел в сторонку, и его место сейчас же занял потный толстяк, на котором, несмотря на душный вечер, был темный пиджак с неразборчивой медалью.

Михаил встал на самом углу вокзала, под башней. Прямо перед ним была стоянка, устроенная посреди площади, сквер с вязами за нею. Оттуда он только что вернулся, выбирая этот длинный путь до дома, где никто его не ждал, и обратно.

Внезапно картина неуловимо изменилась. Откуда ни возьмись вдруг на площади, у стоянок с обеих сторон, у главного входа в вокзал, у строя разновеликих палаток и ларьков по ту сторону возникли тройки патрулей с оружием. Михаил посмотрел влево и через толпу на троллейбусных остановках увидел, что в стороне пригородных касс и базара происходит то же самое, но людей в форме больше. На них оглядывались, кто-то поспешно отходил, другие, наоборот, останавливались, чтобы посмотреть.

Вдалеке, перед выездом на мост и проспект, не бросаясь в глаза, но очень основательно дорогу перекрыли несколько машин и два автобуса. Не слишком хорошо видно, но, кажется, среди деревьев сквера мелькнула пятнистая одежда.