Часа через два она разбудила Кирюху.

— Становись на руль. Смотри в оба. Я хозяином займусь. Видишь, проснулся, — и Ася подсела к Михаилу.

— Кирюха, — обратилась Ася к рулевому, — берег что-то к востоку уходит?

— Это, матушка, залив какой-то. Тут они встречаются. После опять к берегу подтянемся. Плыви смело к полночи. Не то к Гурьеву подойдем.

— А это что, тоже город?

— На Яике стоит, к восходу от Астрахани. Казацкий городок.

Третий день ладья продвигалась вдоль восточного берега моря. Михаил быстро поправлялся. Ася постоянно лечила его, и теперь он мог ходить, хотя и осторожно. Рана на голове совсем прошла, и только шрам у виска напоминал о недавней сшибке.

Ася не могла доверить ладью Кирюхе, и в последние дни сильно осунулась и исхудала. Да и лечение отнимало много сил, после самой становилось худо. Она устраивалась в тени паруса и час-два отлеживалась, пытаясь заснуть. Видения, одно другого страшнее, мельтешили перед закрытыми глазами, в висках стучало. Легкая дремота не освежала, но приходилось с этим мириться.

К полудню поднимался ветер, иногда сильный. Приходилось зорко следить за парусом и ладьей. Ахметка и другой татарин плохо понимали в морском деле.

Но теперь стало легче. Михаил мог стоять на руле, и в последнюю ночь уговорил ее выспаться хоть немного.

— Миша, глянь-ка, берег все к востоку тянет? — спрашивала Ася с тревогой.

— Спросим Кирюху. Он должен знать. Кирюха, а чего берег уходит к востоку? Ты говорил, что прямо на север надо держать.

— Знать, господин, близко Астрахань. Пора сворачивать к заходу. А то и в три дня не обойдешь море по берегу.

— А сколько к западу править?

— Кто ж его знает? Правь на косую, все одно упремся в берег. Вскорости рыбаки начнут появляться. Спросим у них путь-дороженьку. Авось не пропадем!

Михаил с сомнением покачал головой, но приказал татарам перебрасопить рей. Те подтянули брасы, галсом оттянули парус, а Кирюха аккуратно навалился на румпель. Ладья качнулась, а за кормой остался неясный полукруглый след, быстро исчезнувший в волне.

Утром Ахметка заполошно закричал, указывая рукой:

— Хозяин! Лодка, рыбак! Скоро смотри!

В предутренних сумерках вдали виднелся одинокий парус. Видно было, что он полощется на ветру, а лодка лежит в дрейфе.

— Видать, сеть вынимают, — заметил Кирюха. — Рыбки бы жареной да юшки наваристой! — и он сглотнул слюну.

— Пойдем, узнаем путь, — сказал Михаил, и радость отразилась на его лице. Он подправил румпель, наблюдая за парусом и не позволяя ему заполоскаться. Ладья грузно рыскнула носом и направилась к лодке.

Дощатый струг покачивался на короткой волне, и четверо рыбаков бросили работу, уставившись на купца.

— Эй! Рыбачки-братцы! — голос Кирюхи выдавал радость и нетерпение. — А вы из Астрахани? Здоровы будете.

— И ты будь, мил человек! — прокричали рыбаки. — Мы с выселок! До Астрахани далече. Купцы?

— Купцы! — ответил Кирюха, прикладывая ладони ко рту. — К Астрахани как пройти лучше? Сам запамятовал, давно не ходил.

— Да так и идите, там лодки еще будут. Поспрашаете!

— А рыбки не продадите, рыбачки?

— А чего ж не продать. Подходи, набирай. Только сеть опорожнили.

Попадались лодки, прошло судно на юг, стало веселее и тревожнее. Как встретят новых купцов? Порядки не те уже, что были в старину, а новых никто не знает.

Потянулись низкие берега в изумрудных разводах. Чайки стаями носились над водой, выхватывали рыбешек и улетали прочь. Им указали путь к главному руслу Волги, но ночью было боязно идти по незнакомым местам.

— Бросим якорь у берега, — сказал Михаил. — Утром пойдем дальше. Вода за бортом пресная, теперь можно и не спешить.

— Может, наймем лоцмана здешнего, Миша? — спросила Ася с тревогой в голосе.

— Это правильно, Ася. Без лоцмана тут заплутать легко. Завтра поищем его.

Ночь провели почти без сна. Волнение и необъяснимая тревога не покидали людей. Татары порывались спрыгнуть за борт, но остерегались глубины. Михаил прощупал дно шестом.

— Две сажени с небольшим, — сообщил он.

Вдали шумели камыши под легким ветерком, птицы иногда подавали голос и умолкали. Кругом темень и тишина.

Солнце разбудило людей. Легкая дымка стлалась по поверхности гладкого моря. Птицы косяками взлетали над далекими плавнями, несколько парусов маячили вдали.

Часа через два нашли желающего проводить ладью до Астрахани.

— Дня не хватит, господин, — сказал невысокий малый с кудлатой рыжеватой бороденкой, одетый в холщовую рубаху, замызганную и пропахшую рыбой.

— Неужто тако далече? — удивился Михаил.

— Верст с пятьдесят. Да течение. К утру, может, поспеем, коли ветер нам подможет.

Вошли в широкое русло Волги. По обоим берегам тянулись низины в обрамлении осокорей, камыша с редкими купами деревьев в отдалении. Изредка попадались крохотные поселения, но лодок было много. Голоса слышались почти постоянно, и Ася упивалась их музыкой. Так давно ей не приходилось вот так запросто слушать бесхитростную перебранку рыбаков, окрик требовательного купца и соленый ответ. Она прижималась к груди Михаила, и сердце не переставая колотилось в груди, не давая спокойно дышать и думать.

Она часто заглядывала в глаза Михаила, тот с легкой, слегка смущенной улыбкой отвечал ей и крепче прижимал к себе. Кирюха поглядывал на них, сопел и не отрывал рук от румпеля.

С ними переговаривались со встречных стругов и ладей, делились новостями и сами расспрашивали. Это было занятно и интересно. Вскоре они уже знали некоторые цены на товары, имели сведения о начальстве и купеческих гильдиях, о складах и жилье.

И вот утром, при слабом ветре, едва шевелящем парус, ладья подходила к торговой пристани. Солнце еще не начало палить, но уже было жарковато, и Ася с восторгом впитывала это тепло, вспоминая убийственную жару Аравии с ее неистовым солнцем и бледным небом. Здешняя жара казалась легкой, свежей, бодрящей.

Лоцман проворно забросил причальный конец на берег. Там его подхватили, и ладья мягко стукнулась о причальный брус.

— Готово, хозяин, — сказал лоцман, вопросительно глядя в глаза Михаилу.

— Молодцом! На вот, за работу, возьми, — и с этими словами он вложил в раскрытую ладонь пять золотых монет.

Малый остолбенело глядел на деньги, потом перевел взгляд на Михаила. Качнул головой и сказал в раздумье:

— Благодарствую, хозяин. Прямо огорошил ты своими щедротами. Ну, Бог тебе в помощь. Прощевай. Свечку поставлю во здравие, — и он поспешно спрыгнул на сходни.

— Миша! — голос Аси дрожал от волнения, в глазах стояли слезы умиления, радости, ожидания и чего-то еще, чего она сама еще не могла понять.

Пристань шумела разноголосицей. Кричали татары и калмыки, ругались пьяницы, возчики и приказчики.

Михаил и Ася сошли по шатким сходням и остановились в нерешительности, озираясь кругом. Виднелись леса строящегося храма, неказистые приземистые избы, обмазанные глиной и навозом, побеленные известью. Купцы важно расхаживали или разговаривали друг с другом. Прошел офицер в парике, с ним два солдата с ружьями, в узких кафтанах.

— Миша, гляди, какой славный пацанчик! — Ася указала на крохотного мальчишку не более трех лет отроду. Он копался в пыли и навозе под ногами у толпы, и собака топталась рядом, повиливая хвостом.

— Как бы не задавили его, — ответил Михаил рассеянно. Он не мог прийти в себя от зрелища русского города.

— А чего он один? — не унималась Ася, словно не замечая отчужденности Михаила. — Куда мамка подевалась? И вправду затопчут!

Что-то шевельнулось у нее в груди, какое-то теплое волнение охватило все тело. Ей так нравился этот замаранный ребенок, ползавший спокойно среди нечистот вместе с собакой. На голове его лохматились почти белые волосики, удивительно свежие среди грязи, покрывавшей голое тельце.