Ася тряслась, перекинутая поперек седла. Острый дух конского пота и грязной одежды всадника затруднял дыхание. Голова моталась у колена татарина. Она страшно боялась свалиться, но уверенная рука крепко придерживала ее. Пронеслись последние хибарки городка, и кони вынесли всадников в степь. Холодный ветер охладил слезы и вызвал озноб в теле.

— Стой! — коротко крикнул Аметхан, поднимая руку. И когда его товарищи остановились и сгрудились, он продолжал: — Глянем хоть, что за птицы нам достались. В темноте не разобрать было.

— Можно и глянуть, да зачем? Все они хороши, и барыш немалый будет.

— Не скажи, Ахмет, — возразил Аметхан. Он слез с коня, стащил полуживую девушку на землю и поставил рядом, лицом к луне.

Асю тоже стащили, и она с трудом удержалась на ногах. Тело ныло от нестерпимой тряски, кровь нехотя отливала от головы.

— Ну, Имдет, тебе повезло, хорошую заполучил, — с нескрываемой завистью протянул Аметхан, увидев растерянное лицо Аси. — От этой райской птички и я бы не отказался.

— Видимо, аллах так распорядился, — ответил Имдет, и в голосе его прозвучали нотки тревоги и беспокойства.

— Аллах во всех делах наших, но мы и сами кое-что значим. Может, поменяемся добычей?

— Не лучше ли последовать воле аллаха? — неуверенно ответил Имдет.

— Аллах далеко, а я рядом. Соглашайся, Имдет, в накладе не будешь.

Аметхан многозначительно играл кинжалом и кошельком. В лунном свете это хорошо было видно. Имдет никак не мог рассчитывать на выигрыш в схватке с сильным матерым аскером Аметханом. Он вздохнул.

— Э, Имдет, чего упрямишься? — посоветовал Ахмет примирительно. — Аллах всех нас наградил хорошей добычей. Ведь это именно Аметхан все придумал так хорошо. Уступай, жалеть не станешь.

— Ладно, Аметхан, забирай жар-птицу. Пусть она не пойдет тебе во благо.

— О благе, Имдет, я сам позабочусь. А ты держи выкуп. По чести с тобой поступаю. Обижаться ты не должен, — и он швырнул товарищу кошелек. — Ну а ты, птичка, иди ко мне, — сказал Аметхан, рывком притягивая Асю к себе.

— Поехали, — торопил Ахмет, — погони пока нет, но Спиро не из таких, кто легко бросит свою добычу. Нам все равно в разные стороны, Аметхан.

— Езжайте, я тоже трогаюсь.

Татары легко, привычно забросили свои трофеи перед седлами, нисколько не заботясь о том, что это не кули с овсом, а девушки, да еще пригожие, вскочили сами, гикнули, хлестнули нагайками. Кони крутанули недовольно головами и понеслись в ночь. Аметхан помедлил и тоже стал нахлестывать коня. Ася закусила губы, чтобы не разрыдаться, напрягая все тело, измученное тряской.

Она молила Бога уже не о спасении, а о смерти, легкой и быстрой. Мучения ее стали невыносимыми. Она болталась, больно ударяясь о луку седла. Луна ярко светила, и в этом свете взгляд девушки отметил рукоять короткого кинжала, торчавшего из сапога Аметхана. Ася потеряла ощущение боли и неудобства, тряска и вонь отошли куда-то по ту сторону сознания. Взгляд и мысли ее сосредоточились на этой рукоятке.

И тут рука сама, помимо ее воли, схватила рукоять, рванула на себя, и Ася в одно мгновение с отчаянным остервенением, закрыв глаза и содрогаясь от ужаса, ударила острием в левый бок всадника. Тот громко всхлипнул, как-то вдруг обмяк, рука, сжимавшая ее стан, стала слабеть. Аметхан заваливался вперед, и Ася в ужасе закричала. Руку, облитую горячей кровью, она отвела от себя и оглашала пустоту степи звериным протяжным воплем.

Конь умерил бег, потом пошел совсем тихо, похрапывая, поводя ушами и косясь назад. Аметхан наконец совсем завалился вперед, потом медленно стал соскальзывать на бок, издавая непонятные хрипы и бульканья. Дыхание его стало судорожным, прерывистым. Наконец он упал на землю, и конь еще несколько шагов тащил зацепившееся за стремя тело, потом остановился, кося блестящий глаз на распростертого хозяина.

Ася перестала выть, огляделась. Ночь была тиха и пустынна, нигде ни огонька. Что теперь делать и как быть?

Постепенно Асей овладело какое-то отупение. Ужас всего случившегося несколько остыл, и теперь она смогла немного поразмыслить и осмотреться.

На мгновение ее охватило чувство свободы, которое тут же сменилось безысходным отчаянием. Она боялась слезть с коня, с трудом забравшись в седло. Конь топтался, понимая, что новый всадник не уверен в себе и слаб.

«Что делать? Как мне быть?» — спрашивала девушка сама себя и не могла ответить. В голове не рождалось ни одной путной мысли. Ее пугал все еще не умерший Аметхан. Она боялась, что он поднимется, и тогда ей не совладать с ним. Однако вскоре Аметхан затих, но она не могла точно знать, жив ли он. Проверить это было выше ее сил, к тому же Ася боялась потерять коня, который проявлял беспокойство и строптивость.

— Господи! Святая Богородица! Ответь мне, куда деваться рабе твоей?

Она прислушалась, но ночь стояла тихая. Луна склонялась к горизонту, и становилось еще темнее. Девушка забеспокоилась, ночь и неизвестность пугали ее, местность была незнакома и враждебна.

Успокаивая коня, она оглаживала его шею, говорила ласково и душевно. И постепенно сама стала успокаиваться. Скоро конь притих, стал тянуться к траве. Ася вцепилась в гриву, с трудом нащупала стремена, которые болтались слишком низко, а укоротить их она не осмелилась, так как с коня надо было слезть, а как потом быть?

— Свобода моя только до рассвета, а там люди меня заметят, изловят и казнят. Вот и вся моя свобода, — говорила она тихо то ли коню, то ли самой себе. — Как ни верти, а погибель моя близка. Отсюда не выбраться, сразу опознают.

Помаленьку конь отошел от тела Аметхана, и он уже не так пугал Асю. И тут она решила, что ничего не остается делать, как вернуться в городок и явиться к Спиро. Жить-то хочется, а это единственная возможность спастись. А дальше видно будет.

— Куда же направляться? Ночью дороги не заметила, да и конь крутился, — девушка говорила вслух, и ей казалось, что с нею кто-то из близких и становилось не так страшно.

Она трезво огляделась, но не увидела вдали ничего, что могло бы ей помочь найти правильный путь.

— Ага, море лежит к заходу, значит, если ехать в том направлении, то к берегу и выйдешь, а там уже легче. Да и далеко мы не могли отъехать. Значит, на заход. Вон и Сохатый на небе сияет. Поехали, — сказала она и решительно задергала повод коня. Тот нехотя развернулся и затрусил в сгущающемся полусвете тускнеющей луны.

Ася поглядывала на небо, понукала коня, уже привычно колотила пятками его бока, и конь ретиво, тяжелым галопом понесся вперед. Становилось прохладно, но жаловаться было некому. Она терпела, торопила коня, боясь до света не успеть на место.

Каждый раз при воспоминании о нанесенном Аметхану ударе ножом она вздрагивала, ее тошнило, в груди бухало сердце и холодный липкий пот страха обливал измученное тело.

Ася все погоняла коня, оглядывала окрестности, но никаких признаков жилья не замечала. Небо на востоке начало медленно сереть, луна скрылась, настроение девушки падало, отчаяние охватывало, сковывало ее. Хотелось бросить все, дождаться утра и покорно отдать жизнь при свете дня.

«А вдруг пытать начнут, вот страх-то!» — думалось ей, и она снова понукала начавшего уставать коня. Вдруг неожиданно впереди затеплился одинокий и далекий огонек, который обрадовал Асю. В душе ее зародилась надежда, пятки сами забарабанили по бокам коня. Вскоре послышался шум волн, и она выехала к морю. Огонек светился то ли на лодке, то ли на корабле и двигался к югу, медленно, но непрерывно.

— А куда лодка плывет? — спросила Ася коня, устало тянущегося к сухой траве. — Наверное, в город, а раз так, то и мне туда же.

Она глянула на уже тускнеющие звезды и повернула на юг, где, по ее мнению, находился городок. Конь тяжело рысил, Ася с непривычки ерзала в седле, устраиваясь поудобнее, но это не получалось. Все тело у нее болело и ныло, хотелось пить.