— Успокойся, господин! — увещевали разбойники, но юнец распалялся и продолжал грозить и ругаться.

Он даже несколько раз убегал, но пугался лесных чащоб и змей и начинал отчаянно орать, звать на помощь. Его находили и водворяли на место.

— С таким ребеночком можно с ума сойти, — сказала однажды Асия. — Этак скоро Сальман сам отправит его к наместнику, да еще уплатит за избавление. — Асия смеялась злорадно и довольно, наблюдая, как Сальман уговаривает Идриса успокоиться и перестать орать.

— Всем вам уготованы колы! — отвечал мальчишка, отмахиваясь.

Дни шли, а ответа на предложение Сальмана выплатить выкуп не приходило. Разбойники приуныли. Частые посещения Адена не давали результата, пока один из посланцев вообще не вернулся.

Через неделю узнали, что тот попал в лапы наместника и теперь ничего хорошего его не могло ожидать во дворце, где подвалы были глубоки, стены крепки, а палачи и того крепче.

— Надо собирать сведения о замыслах наместника, — сказала Асия, посылая своих людей за сбором купеческой подати. — Попробуйте разузнать, что он нам готовит.

Вскоре ей донесли, что в городе ходят слухи о готовящемся прочесывании леса и уничтожении разбойничьих шаек.

— Вот и дождались мы Божьего благословения, — заметила Асия, выслушав весть. — Теперь, Харун, думай, куда отступать. Пришло время больших перемен. Придется свернуть наши дела.

— Говорили старики, что так бывало и раньше, — ответил Харун.

— И что же?

— А то, что не найти им нас. Много у нас укромных мест. Успокоятся, так мы потом опять гнездо себе найдем. Не впервой скрываться от мести наместника и султана.

— Посмотрим, Харун. Ты-то в таких переделках не бывал, так и не хвастай.

— А я говорю, что страхи твои, Асия, напрасны. Укроемся, кто нас найдет?

Асия продолжала хмуриться и раздумывать над нависшей опасностью. Она хотела вовремя покинуть пристанище разбойников. Но как осуществить это? В городе опасно появляться, могут схватить и казнить.

Ночью, когда лагерь погрузился в сон, Асия приникла к уху Харуна и заговорила:

— Харун, нам стоит подумать о дальнейшей своей судьбе.

— Что ты хочешь, Асия?

— Зачем нам тут оставаться? Не хватит ли испытывать судьбу? Средства у нас есть, а опасность ждать не будет.

— Куда же податься? Это мои родные края. Тут мой род. Можно в дальние селения пробраться, Асия.

— Зачем? У меня большое дело в Мохе. Слыхал про город такой?

— Нет. А далеко это?

— Фарсахов сорок будет. Так что думай об этом, Харун. Узнавай, как пройти на запад за Баб-эль-Мандебский пролив. Может, есть знающие люди.

— Ну и задачу ты мне задала, Асия, — в раздумье сказал Харун.

Два дня прошли спокойно, и Асия получила очередной взнос от трусливого купца Худайджа. Ее маленькая шайка была довольна, люди посмеивались над Сальманом, который терял терпение, ожидая выкупа за несносного Идриса.

Но в это светлое утро Асия была беспокойна, чувство тревоги не покидало ее. Она не находила себе места и наконец сказала Харуну дрогнувшим голосом:

— Нехорошо мне сегодня, Харун. Что-то должно произойти, я это знаю.

— Да что может случиться, Асия? Кто нас тут найдет? Успокойся.

— Нет, Харун. Предчувствия меня не обманывают. Оружие держи при себе и припас тоже. Пусть люди наши будут настороже.

— О, ты совсем впала в тоску, Асия. Тебе надо коня и простор.

— Как было бы хорошо! — воскликнула Асия при упоминании о коне. — Мы бы понеслись вдвоем по барханам и ветер свистел бы в ушах. Хорошо бы послать за лошадьми, да? Но далеко. Не раньше вечера придут. Так надоело в этом зеленом аду торчать и помирать от духоты.

— Идем к ручью искупаемся, Асия. Тебе будет лучше.

Асия согласилась, и они вдвоем отправились на край поляны, где среди камней неторопливо журчал тощий ручеек, перемывая светлыми водами скользкие прохладные камушки.

Асия разделась под охраной Харуна, скрытая кустарником и ветвями деревьев. Скала загораживала ее от случайного взгляда со стороны поляны. Там раздавался голос Идриса, опять грозившего кому-то из разбойников.

— Этот ручей — единственное блаженство тут, — сказала Асия, искупавшись и заканчивая одеваться. — Он скоро будет мне сниться по ночам, Харун. А какие прохладные реки у меня на родине! А зима! Снег, мороз, но дышать легко, хотя пар валит изо рта и носа. Лошади обросли инеем, скрип и треск деревьев! Нет, Харун! Наши края не сравнить ни с чем! Тут одни горячие камни, песок да солнце, которое проклясть хочется, а там тепло желанное и мягкое. Красота!

Харун завороженно глядел на размечтавшуюся женщину. Он готов был следовать за ней хоть на край земли, не то что в ее далекие края с холодными страшными зимами и морозами, которых он даже представить себе не мог.

Они медленно шли по узкой тропе среди свисавших лиан и листьев, постоянно уклоняясь от их цепких щупалец. Тропа шла слегка в гору, лес постепенно редел. Деревья расступались, и подлесок становился не таким густым. Вот и вершина пологого холма.

Асия блаженно растянулась на траве в тени огромного канахбала. Харун примостился рядом, и Асия с ухмылкой наблюдала сквозь полузакрытые веки, как тот с жадностью взирал на ее лицо. Лень разлилась по всему телу, захотелось подремать в полузабытьи.

И тут Асия по резкому движению Харуна поняла, что тот увидел что-то уж очень страшное, и молниеносно села. Харун пригнул ее к земле, зашептав:

— Вот и оправдались твои предчувствия, Асия! Тихо! Гляди!

Среди редколесья осторожно пробирались воины с мушкетами в руках. Их было много, осторожная походка говорила о том, что они скрадывают какого-то зверя. И этим зверем была Асия, Харун и все остальные разбойники.

Сердце зашлось от волнения. Язык не слушался, и Асия молча наблюдала, как воины приближаются.

— Бежим к нашим, надо предупредить! — сдавленно проговорил Харун.

Они осторожно отползли в кустарник и бросились в сторону поляны. Добежать не успели, как там раздался выстрел, потом другой, и трескотня зачастила, перемешиваясь с воплями.

— Опоздали! — крикнул Харун, заметавшись глазами по сторонам.

— Тогда не стоит туда и соваться. Сейчас всех перебьют или захватят в плен! Бежим скорее отсюда!

Пригибаясь и прислушиваясь, они стали удаляться от поляны, где продолжалась стрельба, потом притаились за камнем, обросшим травами и перевитым лианами. Дыхание свистело, кровь колотила в висках.

— Вроде затихает, — шепнула Асия, сжимая в руке саблю, которой прорубала себе тропу в зарослях.

— Все. Теперь нам остается только убраться отсюда. Пошли.

Харун вышел за выступ камня и тут же отпрянул назад. Асия не поняла и выступила вперед. Прямо перед ними остановился воин и торопливо вскинул мушкет. Асия вскрикнула, предчувствуя роковой выстрел. Он прозвучал, но тень Харуна метнулась и заслонила ее. Он медленно повалился, не произнеся ни слова. Асия ужаснулась и с остервенением бросилась на воина. Тот бросил мушкет и схватился за рукоять сабли. Асия опередила его, сделав глубокий выпад. Сабля глухо хрустнула и застряла в плече. Воин охнул и осел на траву, орошая ее струей алой крови. Он был один, наверное, стоял в дозоре.

Асия оглянулась, присела, осмотрела Харуна. Кровь быстро растекалась по груди. Он уже побледнел, глаза остекленело глядели в небо, нос заострился. Рыдания готовы были сорваться с губ Асии, но она сдержалась, сорвала с пояса Харуна мешочек с драгоценностями, пистолет и, затравленно оглядываясь, направилась подальше от поляны.

«Надо не спешить, — думала Асия, сдерживая себя и стараясь успокоиться. — Не заблудиться бы».

Звуки выстрелов смолкли, голоса уже не долетали с поляны. Асия с трудом заставляла себя идти, хотя ноги стали совсем непослушными. Ужасно хотелось пить, но воды не было. В груди жгло нестерпимо, глаза застилала пелена, которую она не могла смахнуть.