Выходцева останавливается ещё на холодном. Варгр с Ларсом, будто участвуя в соревнованиях, кто больше запихнет в себя, продолжают опустошать заставленный едой стол. Благо номер позволяет — для президента и других высокопоставленных особ. Здесь всё кричит: «Дорого!»

Отвалившись на спинку стула, Катя с ленивым интересом поглядывает то на Варгра, то на Ларса. Два разных человека, как внешне, так и внутренне, но теперь понятна их точка сопоставления. Если не считать любви к матери Варгра, то это — еда! Темы разговоров пролетают мимо ушей — мелкие и незначительные. Но раз за разом в сторону Драгора отпускаются грубые фразы. Бъёрн младший одёргивает деда, тот умолкает, но через время забываясь, опять переходит на личность папаши Варгра.

Катя рот не открывает. Она — никто! У Драгора есть сын!

За час знакомства так толком и не понимает, чем занимается Иржен. Туризм, мотели… Лезть с расспросами некорректно, но Ларс без сомнения богат. Богат, но одинок. Старик требует внимания, ему явно не хватает общения. Пускай лёгкого и пустого, но главное, почувствовать: у меня есть семья! Это знакомо…

Выходцева непроизвольно бросает взгляд на дверь. Внезапно проснувшееся заносчивое чутьё, переходя от неразборчивого, царапающего мозг шёпота, нарастает. Словно затупленная пила, нехотя скользящая по металлу, визжит, толком не режет, но с каждым новым движением скрежет усиливается. Боль в висках мешает прослушке.

Ларс деланно неторопливо откладывает вилку с ножом и, улыбнувшись одними губами, сверкает ледышками глаз:

— Катья, а почему не едите? Боитесь поправиться? Если нет, тогда, может вам сладкого заказать? Доставят в считанные минуты…

— Что вы, — протягивает нарочито серьёзно Катя, — фигура для меня очень важна!

Рядом хмыкает Бъёрн младший. Выходцева злобно косится на него. Оборотень дожевывая последний кусок мяса, озорно подмигивает. Катя уже было открывает рот съязвить, но умолкает — «ржавая пила» продолжает вскрывать мозг.

— О! — льётся приторно сладкий голос Ларса. — Моя дочь никогда не задумывалась над фигурой. — Иржен вальяжно откидывается на спинку стула и промокает салфеткой мнимые крошки с губ. — При этом выглядела замечательно. Правда, её деспотичный муж никуда не выпускал из дому. Заставлял сидеть рядом, как…

Слова различаются плохо, голос деда: то взлетает до тенора, то падает до баса. О, чёрт! Нужно спрятаться на время, не хватало ещё, чтобы заметили неадекватность. К тому же тема вновь перескакивает на Бъёрна старшего.

— Простите, мне бы выйти, — упёршись дрожащими руками в столешницу, Катя поднимается. В ногах слабость, голова «раскалывается». Мысли несутся с бешеной скоростью — что делать?!. Молчать — выдать себя, а на языке ничего толкового. Выходцева, скрывая недомогание, выпаливает: — И не смейте подобным образом говорить о Драгоре Бъёрне. Да, он — грубый, самонадеянный, наглый тип. А вы, вредный старикашка, который даже по прошествии стольких лет после смерти любимой дочери остаётесь один. Вам приходится выпрашивать единственного внука наведать вас?!. Вы потеряли дочь, но если бы не были столь упёрты, как сейчас… Откройте глаза, распахните сердце и душу — могли бы приобрести сына. Самого верного и преданного из всех, кого бы вам могла дать судьба, — тяжело переводит дух. — Уверена, нет никого на свете, кто бы любил вашу дочь сильнее Драгора Бъёрна. Я была в его доме всего дважды, но каждый раз видела посреди зала перед портретом рыжеволосой женщины, вазу с живыми, заметьте, свежими подсолнухами. И, как понимаю, цветы там всегда, независимо от времени года. Хотя подсолнух — сезонное растение! — набравшись сил, Выходцева отрывается от стола: — Драгор Бъёрн может быть кем угодно, но это единственный человек, если не считать, — кивает на Варгра, — этого… кто может стать для вас настоящей семьей. Хотя бы потому, что знает, как вы любили его жену. Сейчас вас объединяет любовь к Варгру — не упускайте момента, — незаметно для себя самой переходит на мягкий, но всё ещё уверенный тембр. — Драгор имеет большое сердце, чтобы переступить конфликт и стать вашим сыном. А теперь простите…

Больше медлить нельзя — нужно бежать… Ноги точно свинцом наливаются. Глаза режет от слёз.

— Киса… — Варгр подскакивает, на лице застывает неподдельный ужас.

— Сидеть! — приказной тон останавливает оборотня на полпути.

Раздаётся приглушенный перелив звонка номера. Поздно! Катя бросает затравленный взгляд на выход.

— Дед, — словно издалека рокочет Варгра. — Надеюсь, это не то, что я подумал?

— Я забыл отменить встречу, — точно прибывая в шоке, с некоторым запозданием глухо отзывается Ларс. Торопится к двери, распахивает.

— Привет, Константин!

Катя чуть не теряет сознание. Сердце едва не выпрыгивает из груди. Неумолимо ведёт в сторону. Выходцева хватается за край стола, не в силах отвести глаз с Белугова, зашедшего в номер. Рядом с ним топчется силиконовая блондинка.

Толстый, лысый, потный… Не Россия, не Азия, не Америка — городочек на севере Норвегии. Вот почему не нашла подонка раньше!.. Прячется под носом.

— Здорово, Ларс! — шершаво хрипит Белугов и, приобняв за плечи, хлопает Иржена по спине.

Подлая тварь! Наслаждается жизнью, радуется… Даже больше — скот живёт в то время, когда все его жертвы мертвы.

— Катья, — взволнованный голос Варгра отвлекает от мыслей. Оборотень подхватывает под локоть. — Ты словно призрака увидела. — С подозрением кивает на Белугова: — Знаешь его?

Выходцева смаргивает, прогоняя непрошенные слёзы. Находит силы и отмахивается, как можно небрежнее:

— Шутишь? Я сейчас, — нацепляет маску равнодушия, на деревянных ногах идёт на поиски ванны. Каждый шаг даётся с усилием воли, надрывом в мышцах. От боли хочется вопить. На секунду останавливается и, изобразив игривое настроение, через плечо подмигивает Варгру: — Чего смотришь? Мне нужно привести себя в порядок.

Бъёрн младший недоверчиво щурится, неопределённо кивает.

Катя, стиснув зубы, минует зал и замирает у выхода — Белугов окидывает похотливым взглядом.

— Ларс, это твоя? — криво ухмыляется плотоядным оскалом.

— Нет. Она с внуком!..

Промелькнувший задумчивый интерес в крохотных сероватых глазах тотчас угасает.

Иржен расплывается в приветливой улыбке:

— Прошу к столу! Сейчас закажем и вам.

— Да, покушать мы сами не свои, да детка? — Константин таращится на попутчицу.

Она будто с картинки глянцевого журнала. Естественный макияж, локоны один к одному, лицо разглаженное, словно под каток попала. Распахнутые голубые глаза, не закрывающиеся от обилия препарата от морщин, а губы… Хм… На загляденье! Опять же — хвала гению, придумавшему ботокс!

Катя шествует по коридору, видя заветную цель — успокоение придёт!.. На этот раз точно! Час расплаты близок, мщение настанет.

— Ты же знаешь, — за спиной повизгивает красотка. — Мне ничего нельзя!

— Перестань, — прокуренная хрипотца режет по ушам, — операции всё равно я оплачиваю, так что сегодня мы оторвёмся. — Раздаётся глухой шлепок и за ним следует гогот уже на русском: — Двигай задом, цыпочка.

Катя, чуть не теряя сознание, нащупывает дверную ручку. Тянет — она поддаётся легко. Ввалившись в туалет, Выходцева защёлкивает замок и сползает на пол. Слёзы прожигают кожу, губы онемевают. Мучается недолго — вспышка ослепляет, будто солнце показавшее всю силу огня, — и темнота накрывает, боль отступает. Наступившая невесомость, как глоток свежего воздуха. Паришь птицей в облаках, переполненная неописуемым счастьем от нереальной свободы. Вселенная, крутящаяся в потоке звёзд, окутывает, убаюкивает и умиротворяет, словно ласковый голос матери, поющей колыбельную. Рай… спасительное межпространство.

***

— Киса, ты как? — обеспокоенный голос Варгра и нетерпеливое постукивание вырывают из темноты. Перед глазами пелена, расплывчатые конуры сверкающей обстановки с белоснежной раковиной и стойкой-шкафчиком для туалетных принадлежностей.

— Всё нормально, уйди, — хрипит не своим голосом Катя. — Сейчас выйду…