Кхм… Поспорить не с чем! Даже знания последнего идиота, прожившего несколько веков, не сравнить с крохами быстро-смертного.

— М-да… — задумалась Катя. — Разве нельзя избранные воспоминания оставить, а остальные опять заблокировать?

— Не знаю, — озадачилась Света, — сама-то ни разу не присутствовала при возврате памяти. У каждого дара есть как положительные стороны, так и отрицательные… Противовес! Думаю, как побочное действие — чтобы желающие оценивали последствия. Хотя, неточно! Лучше спросить у альв, но… во-первых, их ещё найти нужно, а во-вторых, уговорить. Что из этого сложнее?!

— Может, у Неруса? — цеплялась за ускользающие нити.

Ундина приуныла, по лицу скользнула печаль:

— Не получится, — опустила голову и тяжело вздохнула: — Он погиб. Возвращался их хранилища через ущелье акул…

— Прости, — от отчаянья едва не взвыла. — А полукровка-альва может?

Идея не лучшая, ну уж какая пришла…

— Вряд ли, — с хладнокровным спокойствием рушила мизерные надежды Света. — Рядовые альвы тоже не пойдут. Только сильные и властительные.

Катя вспыхнула:

— Неужто ни одной подсказки хоть с намеком, где искать альв? О даре? Бытие? О существах? Ламии?

— Есть… — испуганно подняла глаза никса, кинула затравленный взгляд на дверь. Неровно выдохнула и прошептала: — Но у нас её нет…

Катя замерла. Расстройство, злость, негодование, досада — всё смешалось.

Света покачала головой:

— Больше не скажу…

— Пожалуйста, — сорвалась молитва. Комнату окутала тишина, даже сердцебиений не слышно. Никса задумчиво рассматривала — нахмурила тонкие брови, вновь смягчалась и опять посерьезнела:

— Так вот, почему столько вопросов… — нарушила зловещёе безмолвие.

Бить в грудь, кричать о невинности, добродетели поступков низко и подло. К тому же, впервые настолько ярко маячил свет, возможно, указывающий дорогу. Но и брать вину без вины несподручно — ведь пришла бескорыстно помочь, а к чему приведет разговор, понятия не имела.

— Я, правда, не ведаю, где она, — глаза ундины снова посветлели до цвета голубой лагуны. — Знаю только, что ещё до моего рождения Оаннес несколько столетий был её хранителем, и даже Нерус к «Книге» допуск не имел. Потом явился некто и забрал… Читала обрывки из заметок властелина, — предугадала вопрос, не успевший прозвучать. — Их полностью не удалось спасти, но пару клочков всё же есть… «Книгу» скрывают от королевы-Ламии долгое время. Хранители сменяются. Очередность, долговременность — неизвестны. Как определяется: кому быть — тоже. Вот и получается: кочует из рук в руки в тайне от всех. Так же с ключом…

— Что за ключ? — встрепенулась Катя.

— От «Книги»! — терпеливо пояснила ундина. — Такую ценность надо держать под замком, а ключ подальше и желательно, чтобы никто не знал, где находятся ни одна, ни второй. Так что всё пока идёт отлично! — торжествовала без видимой радости. — Ведь кто сейчас хранитель и кому перейдёт книга дальше — понятия не имею… Ищи на земле!

— Ищу! — отозвалась с грустью. Мысли гудели роем. Голова разрывалась. — Скажи, — нарушила очередную паузу, — если знаешь о «Книге», почему не знаешь обо мне?

— Именно о тебе? С чего бы? — подивилась Света.

Катя растерялась:

— Как же?! Ламия за мной охотиться. Видимо, я всё же значимая персона…

— А-а-а… Ты об этом? Не только за тобой! — огорошила равнодушно. — Весь твой род…

— Как это весь? — прошептала неверными губами.

— Я так понимаю, ты — получеловек — полукошка. Раса малочисленна. Живёте одиночками, о вас мало кто знает. Ни разу не встречала подобных… — Света натянуто усмехнулась: — Я не имею обоняния и не отличаю людей от других созданий по ауре, как большинство нечисти, поэтому в баре не догадалась, да и сейчас долго думала, кто ты… Разговор с тобой вела, потому что подкупила честность — это определяю на раз — и неординарность в общении. Нет в тебе злого умысла, губительной лжи…

Катя тяжело вздохнула:

— От этого не легче! Как думаешь, — замялась на секунду. Попытка, не пытка, может, ундина в курсе: — Зачем мы нужны Ламии?

— Это никто не знает, кроме самой королевы. Екатерина, я и так рассказала предостаточно…

— Конечно! — снова окунулась в зыбучую тишину. На сердце камень, тело пробила мёлкая дрожь. Катя понимающе кивнула: — Прости! Екатерина… — протянула смакуя. — Давно никто так не называл… — внутри сковывало холодом, подкралась апатия. — Ладно, мне пора, — вскочила и в два шага очутилась у выхода. Обернулась. Света не выглядела побитой и жалкой — сильная, уверенная. Вот! Совсем другое дело! Кивнула: — Сейчас Улярик придёт. Меньше говори, больше действуй, и хватит уже маскарада. Ты красивая — не прячь это. Любовь она… — задохнулась от переизбытка накативших чувств: сладких и в тоже время горьких. — Волосы советую всё же заплести. Пора решительных действий. Выбора…

— Ты влюбилась! — обличила ундина, изогнутые брови взмыли. — Так вот в чём дело?!

Катя нервно дёрнулась. Приехала помочь Свете и Улярику, а разговор перетек в нежелательное русло. Это удручает, точнее, причиняет массу неудобств. Не хотелось бы обсуждать личные проблемы и сердечные метания.

— Не знаю, — пробубнила под нос. — Может «да», может «нет». Неважно! — отмахнулась как можно небрежней. — «Он» под чарами полукровки-альвы, а то, что предлагает — меня коробит и возмущает… — запнулась — эмоции нахлынули с новой силой, а это сейчас совершенно не к месту. Никса задумчиво прожигала синими, как море глазами. Мелькнуло понимание, торжество — заглянула глубже напущенного для виду. Катя поёжилась — словно душу нараспашку обнажила. Позволила считать, что гнала прочь даже от себя. В том, что испытывала, «нет» — давно не существовало… да и было ли? Варгр будто издревле арендовал в безвозмездное пользование ячейку банка — сердце в теле Кати Выходцевой. Ключ хранил, а теперь, при удобном случае, применял…

Чёрт! Не всё так просто! Если бы материализовано и понятно — выкрала бы ключ и радовалась свободе, а так… Томишься в неведении, мечешься… ищешь верный ответ, выход… Да, попала в плен амура. Сети мастерски сплетены — пока трепыхалась, запуталась сильней. Света это поняла, но промолчала. Пару секунд не шевелилась. Склонила голову и принялась ловко перебирать локоны — плести косу. Интересно, если раньше не позволялось, откуда знала, как делается? Хотя, возможно, были другие — определившиеся с судьбой. Помогала.

Катя напустила серьёзности:

— Спасибо за помощь, но… предупредила бы своих: поймаю на нехорошем — убью без раздумий.

Юркнула в коридор и, закрыв дверь, прислонилась. Наставлять — одно, а разглагольствовать на щепетильные темы несуществующей личной жизни — другое. Хотя, не совсем глупы советы. Надо поступить так же… Терять-то нечего… Столько возмущения кипит, причём, весьма, необоснованного, что от злости хоть головой об стену бейся. Прям уж, неслыханную наглость предложили — секс! Эка невидаль! Сейчас каждый второй грешит «разовыми отношениями». Ничего из ряда вон выходящего. Подумаешь, ерунда… переспали — разбежались. Как-то нужно сбрасывать напряжение, избавляться от желания. Постоянно одна, а здесь тяга к оборотню. Времени в обрез… Чем не выход из положения? Взять и… Дыхание перехватило от возбуждающих мыслей — окунулась в другую реальность.

Звенящая тишина… Мрак окутывает словно плащом. Из ниоткуда стремительно приближаются две светящиеся красные точки. Огромный чёрный волк выскакивает из темноты — грудь тяжело вздымается, глаза пылают огнём. В прыжке обращается Варгром. Тело обнажёно, бугры переплетенных мышц играют под смуглой кожей.

Никто не притягивает так, как этот мужчина. Походка неспешная, как у хищника, выследившего добычу и знающего, что она не уйдёт. Да, это так. Попалась в его ловушку. Чувства не обманешь! Вот только нет стремления убежать — быть рядом, принадлежать всецело и навечно…

Реальность рассеивается — Варгр останавливается рядом. Это он или нет?! Один в один, и всё же в образе что-то чуждое, незнакомое… животное, грозное… Лицо скрывает чернота, но пламенный взгляд неумолимо затягивает в омут. Отступают страхи и сомнения. Сердце замирает, душа парит в небесах. По телу расползается тепло.