— Наверное, ты права, — протянула задумчиво Света. Женское начало побороло, никса преобразилась — решительная и повзрослевшая.
Отлично! Искры радости зажгли угольки потухшей веры — всё получится! Теперь, по крайней мере, ундина призадумается — сменит подход к обольщению.
— Скажи, — не сдержала любопытства, но с предельной деликатностью — не дай бог обидеть: — Тебе волосы не мешают?
Сидя рядом, нет-нет да и осторожничаешь — не хотелось бы дёрнуть ненароком… клок выдрать.
— Немного, — призналась Света. — В воде не ощущалось неудобства. На суше сложней, но обстричь не могу.
— Почему?
— Волосы… — никса запнулась. — Жизнь…
— О, — Катя растерялась: — Прости!
— Ничего, — мило улыбнулась Света и скромно потупила взгляд. — Об этом мало кто знает.
— Тогда, может, — предложила несмело, — заплетать?
Ундина втянула голову в плечи, став совсем миниатюрной. Светло-русые «ручейки» заструились вокруг хозяйки, словно живые. Мягкие, шелковистые… На бледном, осунувшемся лице сверкали лишь безбрежные, как океан, глаза и подрагивали заалевшие губы:
— По законам Оаннесии[20]: «Заплести имеет право только та, которая нашла любовь и сделала выбор». Заплестись на суше — рискнув жизнью, связать судьбу против воли короля Оаннеса[21].
Катя прикусила губу. Ничего себе ситуация?! Либо подрезать локоны и тем самым приблизить смерть, либо для удобства подобрать в прическу, но это значит, определиться с суженным. Ограничение с мизерной альтернативой! Свободы ни грамма, ущемление прав… женщин… Эх! Вот так феминистки и появились.
— Екатерина, — полное имя на родном языке, вырвало из тягучих мыслей. Никса рассматривала с интересом: — Что тебе до меня? Зачем помогаешь?
Прикинуться дурой — мало, чем отличиться от Светы с необдуманной выходкой, но и врать, выкручиваться бессмысленно — никса не так глупа, как могло показаться вначале. Она на глазах менялась, её аура насыщалась необъяснимой силой. Будто неосязаемые потоки могущества и сверхмощи стремительно прибывали, возвращая ундине мудрость, проницательность, ум. Сомневаться в знаниях «долгоживущей» не стоило. К тому же, для временного помутнения было смягчающее обстоятельство — неразделенная любовь. Недаром есть афоризм «Умного любовь делает глупым!» Не каждому дано устоять перед ураганом чувств. Разве можно хладнокровно рассуждать, когда подхвачен вихрем столь ярких ощущений — кружишься в бешеном танце жизни, не в силах вырваться на свободу. Наполнен счастьем или нет — неважно. Рассудок отдыхает — главенствуют эмоции. Суметь их обуздать? Подчинить? Дано не многим — точнее, почти никому… Если только бессердечным мёртвым душам, изъеденным желчью и ненавистью. Логика? Вы о чём?! Голова занята другим — мелким, но таким опьяняющим. Более важное отступает, меркнет, рассеивается, замещается — несущественно, пусто, безрадостно. Любая мысль сводится к одной — будоражащей, вызывающей эйфорию, восторг… Даже величайшему мудрецу не устоять под напором амура. Если уж стрела пронзит, готовься к нелепым поступкам, решениям, фразам, умозаключениям, метаниям, слезам, терзаниям. Любовь уравнивает всех. Очевидный пример — никса. Вряд ли когда-нибудь выкидывала подобное. Чтобы покорить мужчину, достаточно очаровать голосом, так нет же — пошла сложным путем. Мучительным для души и сердца, нерациональным, с какой точки зрения не взгляни.
Сейчас же, в ундину будто жизнь вдохнули. Здравомыслие вернулось, а неуверенность, зажатость, смущение — испарились. Это читается в глубокой задумчивости синих глаз и спокойных, размеренных жестах. Нет, врать Свете не резон — с лёгкостью раскусит. Разговор с недалёкой простушкой отменяется. Придётся осторожничать — следит за словами…
— Должна уехать, — начала издалека. — Хочу, чтобы хоть кто-то обрел счастье… — Сменила тактику. Лучшая защита — нападение. Отличная стратегия! Удивительное дело, ундина сказки читала, а между строк не вглядывалась. Попала в клуб «Юных дев, мечтающих о принцах»? Главное, любовь, а остальное — ерунда! Хм… интересно, а где она вообще тексты взяла?
— Слушай, — Катя на секунду умолкла. — Откуда у никс литература?
Света нахмурилась. Разглядывала, будто пыталась считать мысли; узнать — зачем спросила? Стоит ли доверять? Минуту борьбы, внутренних колебаний и лицо смягчилось, глаза посветлели:
— Даже если переплыть все моря и океаны, побывать во всех уголках Оаннесании — не найти того, что на суше. — Света горько усмехнулась: — Меня покорили человеческие: неординарность, многогранность, сумбурность, подкрепленные феерическим полетом фантазии. В моём мире всё чётко, размерено, ясно, а у вас… Я жаждала познаний о вашем. Металась, не находила места, применения. Однажды услышала разговор влиятельных особ: «Оаннес не желает убрать с поста тайного хранилища Неруса. Старый хрыч совсем из ума выжил. Лево от права не отличит, а король всё его держит».
— Это кто? — не особо интересно, но разговор лучше поддержать.
— По мне, — расцвела Света: — мудрец, каких свет не видывал. Милый старичок, вечно бубнящий под нос. Торопливый, но неспешный. Немного рассеянный, и в то же время удивительно памятливый. Задай вопрос: что происходит в соседнем городе — может спасовать, а если затронуть тему прошлого, будущего — зайдётся рассказом…
— Ведун, что ли? — предположила несмело.
— Скорее, умный, начитанный. Книжный червь, как многие его за спиной перешептывались. Я, конечно, заинтересовалась, выведала, где хранилище. В нашей стихии разное попадаётся: корабли тонут, цунами смывает города, затапливает континенты — нашла лазейку, пробралась… Оказывается, самое ценное собирали, прятали от чужих глаз во избежание смуты; не будоражить жителей инородным. Так сказать: нет интереса, нет соблазна, нет волнений, нет неповиновения. Драгоценности из золота, серебра, камни, сундуки с монетами; скульптуры; посуда… Но больше всего поразила библиотека…
Катя перестала дышать. Вот так открытие?! До такого не додумалась. Верно, хранилище в Оаннесании! Где-где, а под водой не искала. Что, если никсы скрывают книгу? Спросить? Прямо нельзя, ещё спугнешь — Светка умолкнет.
— Кладезь знаний! — придала голосу беззаботности с нотками восхищения: — Там, наверное, такие экземпляры, о которых никто и не слышал.
— Есть такое…
— Мировое достояние, — мысли хаотично разбегались. Чёрт! Как бы вернуться к Хроникам, точнее, к библиотеке никс. — Думаю, ты надолго погрузилась в чтение.
— Да… Пришлось учить языки — не все, конечно, но несколько…
— Русский поэтому знаешь?
— И да, и нет. У нас ведь тоже есть, как общепринятый — подводный, так и тот, на котором говорят на суше вблизи места, где родились. Я — в Беринговом море, возле Кольского полуострова. Поэтому ваш язык как родной. Свояченицы не раз выходили к людям…
— Постой, — Катя огорошилась: — Я думала, только из-за любви покидаёте свои владения.
— Нет! Ерунда, — качнула головой Света. — Просто так получалось, если какая наша и попалась, то обязательно уличалась в любви! На самом деле, чаще от интереса. Люди, за какую-то тысячу лет, сильно преобразились. В общем, кто возвращался, рассказывал о новом. Музыка, кино, мода, последние сплетни и, конечно, о чём пишут.
— Вода и книги — не лучшее сочетание, — оборвала ундину. — Как же текст, бумага, кожа, глина?!
— О! — хихикнула Света. — Оказалось ничего проще. Секрет Неруса в даре «восстановления». Хотя, громко сказано, — наморщила лоб. — Скорее, он химик. Возвращал чернила, краски; проявлял оттиски на поверхностях. Не раз видела, как мудрец колдует над банками, склянками. У него своя лаборатория была. Он там смешивал порошки, растворы. Смесь закипала, бегала по трубочкам, а выходила жидкостью цвета сливок через небольшой кран в стеклянную ёмкость. Я потом узнала: концентрат восстановителя. Нерус пару капель добавлял в пресную воду, а после кистью наносил на предварительно высушенный предмет. Словно по волшебству буквы, значки, рисунки проявлялись. Поэтому-то Оаннес его и не трогал. Ни у кого больше не было таких знаний и способностей.
