Джим помолчал, а потом вдруг добавил:

— У Кита с собой было ещё немало этого золота. Когда я сказал ему, что потерял тот первый самородок, который он подарил мне, он сразу дал мне ещё. Я подарю тебе его, сынок, чтобы ты знал, что искать в Калифорнии. Сейчас найду.

Он стал рыться в кисете, который висел в изголовье его кровати. Затем он с яростью пробормотал имена своих индейских жён.

— Чёрт бы их побрал! — выдохнул Бриджер. — От них ничего нельзя спрятать!

И снова колёса стучали по плохо накатанной колее бездорожья. Местность, через которую они продвигались, опять была пустынной. Все мужчины, обутые в ботинки из сыромятной кожи, шли теперь пешком. Но над головным фургоном развивался огромный флаг. Кем можно было назвать после этого этих людей? Фанатиками? Да, возможно, наполовину так и было. Но эти фанатики также молились и пели религиозные гимны и учили своих детей на всём пути до Солт-Лейк-Сити. Они также везли с собой книги. И уже через час после того как остановились в районе Солт-Лейк-Сити, они принялись распахивать землю и строить жильё. Они начали возделывать и осваивать новые земли, новую страну.

Первым из Форт-Бриджера, согласно жребию, отправился караван под командованием майора Бэниона. За ним два часа спустя, последовали фургоны под началом Джесси Уингейта. В составе второго каравана по-прежнему находился Сэм Вудхалл со своими друзьями. Пока Сэм выжидал.

Джим Бриджер не хотел отпускать своего старого приятеля Билла Джексона даже после того, как из форта укатила последняя фура.

— Пожалуйста, не уезжай, Билл, — просил он его. — Ты потом нагонишь их верхом. Индейцы всё равно их теперь больше не тронут. А мне здесь так одиноко. Давай-ка мы с тобой ещё выпьем.

— Это веская причина, чтобы задержаться, — кивнул Джексон. — И очень важная.

Бриджер откупорил бочонок, который прятал в своём домике, и разлил крепкий прозрачный самогон необычайной крепости — «ликёр», как его называли охотники за мехом — в оловянные кружки. Выпив, Джим затянул грустную песню. Его голос был полон меланхолии.

— Прощай! — вновь и вновь повторял он, указывая куда-то в сторону синеющих на горизонте гор. — Мы были друзьями, не правда ли, Билл?

Джексон серьёзно кивал ему. Вскоре он и сам запел.

— Да, нам придётся попрощаться сейчас, друг, — сказал Бриджер. — Слушай, а может, нам распрощаться так, как это делали в стародавние дни? Так, как это делал Майк Финк и его приятель Карпентер? И другие меткие стрелки? Когда ставили друг другу на голову кружки со спиртным и стреляли по ним. Мы с тобой видели это собственными глазами. Это было тогда, когда здесь жили одни только охотники, до того, как здесь появились все эти переселенцы на своих крытых повозках.

— Это правда, — подтвердил Джексон. — Хотя теперь я уже не доверился бы меткости некоторых старых стрелков.

— Но ты готов довериться мне, Билл? Так же, как я готов довериться тебе? Ради старых добрых времён, когда друзья были настоящими друзьями?

— Ну конечно, готов — что бы из этого ни вышло, Джим. Моя рука — твёрдая, как скала, хотя моё плечо и ноет после попадания в него индейской стрелы.

Они оба вытянули вперёд правые руки. Они не дрожали.

— Я вижу отсюда шляпки гвоздей на двери, Билл. А ты их видишь?

— Абсолютно ясно! Мы просто зря прольём ликёр, потому что мы оба первыми же выстрелами продырявим эти чёртовы кружки.

— Ты что же, боишься?

— Я же сказал тебе, что нет.

— Шардон! — позвал Бриджер своего приказчика. — Шардон, иди сюда!

Помощник вскоре появился, хотя в эту минуту он, как и другие, старался держаться подальше от подвыпившего хозяина. Все хорошо знали, что за обильными возлияниями обычно следуют выстрелы.

— Шардон, принеси-ка две новые оловянные кружки и кусочек угля, чтобы наметить мишени. Мы собираемся поставить друг другу кружки на голову и прострелить их. Так, как это любили делать в стародавние времена. Ты понимаешь, что я имею в виду.

Дрожащий Шардон притащил две оловянные кружки, и Джим углём наметил в центре каждой жирную чёрную мишень. Затем они вышли на улицу. Все переселенцы уже давно уехали, и площадка перед домом Бриджера была пуста. На ней остались лишь Шардон и ещё двое мужчин. Возле самого высокого вигвама неподвижно застыли две женщины-индианки — постарше и помладше. Это были жёны Джима Бриджера. Они закрыли в страхе свои глаза краешками одеял, в которые кутались, не смея ничем выразить своего протеста, и полностью покорились судьбе.

Джим Бриджер наполнил обе кружки крепким ликёром и поставил их на землю.

— Ты почистил своё оружие, приятель?

— Разумеется. Но давай-ка прочистим стволы снова, — ответил Джексон.

Они загнали в дула шомпола и хорошенько вычистили стволы.

— Чистый, как свисток! — крикнул Билл, вытаскивая шомпол из ствола.

— У меня точно так же. Оружие у меня всегда было в полном порядке.

— Стреляй чуть повыше мишени, друг, — предложил Джексон. — Тогда, я думаю, моя голова будет целее, а в кружках останется больше спиртного. Мы же должны будем допить то, что в них останется.

— Да, после того, как мы оба отстреляемся, мы можем и выпить, — сохраняя остатки рассудительности, произнёс Бриджер. — Иди и встань там, где я провёл черту на земле. Шардон, чёрт побери, возьми кружку и установи её ему на голову. И если только ты прольёшь хоть кайлю, я тебя прикончу!

Лицо приказчика смертельно побледнело.

— Но, месье Джим... — заюлил было он.

— Хватит называть меня «месье Джим», а не то я проделаю дыру в твоём теле прямо сейчас! Делай то, что я тебе сказал, Шардон! А потом ты увидишь, как прощались охотники в стародавние времена и, может, это послужит тебе уроком.

Джим посмотрел на Джексона.

— Билл, стреляй первым. Свет не очень хороший, так что мы лучше поменяемся местами после первого выстрела, чтобы не отсвечивало.

— Чтобы решить, кто будет стрелять первым, нам надо бросить монетку, — возразил Джексон и вытащил из кармана испанский серебряный доллар. — Чур, моя сторона — решка, — крикнул он и подбросил монету в воздух. — Решка, — сказал он, когда монета упала. — Я выиграл. Тебе стрелять первому, Джим.

— Ну конечно, я поступлю только так, как велит выпавшая монетка. Отойди от меня на пятьдесят ярдов, Билл. А что у тебя за ружьё?

— А почему ты спрашиваешь? Ты же знаешь, что старый оружейник Майк Шитс из Виргации никогда не делал ружья лучше, чем это. Я никогда не изменял этому ружью.

— Точно так же, как и я не изменял своему старому доброму «хаукену». Итак, Билл, мы имеем два хороших ружья и двух хороших людей — людей из старых добрых времён. Нельзя сказать лучше, верно? И невозможно лучше помянуть старые добрые времена, так, Билл? Мы должны сделать что-то, чтобы это запомнилось надолго.

— Никто не мог бы сказать лучше, — произнёс Джексон.

Они пожали друг другу руки и с беспечным видом разошлись. Трясущийся Шардон следовал за Джексоном, который шагал прямо и легко. Билл был слитком пьян, чтобы всерьёз думать сейчас о возможных последствиях. Он дошёл до черты, поведённой Бриджером на земле, и повернулся к нему лицом. Джексон выругался, заметив, что руки Шардона, который устанавливал ему на голову оловянную кружку, отчаянно трясутся.

— Чёрт бы тебя побрал, болван! — закричал он. — И так из кружки выльется слишком много, а тут ещё и ты едва не расплескал всё остальное!

— Ты готов, Билл? — спросил его Бриджер.

— Всегда готов! — ответил Джексон.

Они приготовились к самому серьёзному испытанию нервов и стрелковых навыков. Потому что одно дело было целиться в лоб противнику, которого хочешь убить, и совсем другое — на три дюйма выше лба своего друга, отлично зная при этом, что малейшее отклонение пули может стоить тому жизни. А ведь руки стрелка в любом случае чуть подрагивают, и полностью избежать этого невозможно...