Проезжая по этим местам, люди начинали ворчать, что им приходится двигаться чёрт знает куда, оставляя такие богатые земли неизвестно кому. Никто из них пока не видел более привлекательных территорий для жизни. Всё это переплеталось с чувством грусти, вызванной тем, что людям пришлось бросить дома, оставить свою привычную среду обитания. На это накладывалась усталость и раздражение из-за тяжёлой и порой малоприятной работы, которую приходилось выполнять во время пути. Из-за этого возникали стычки, ругань и споры. Утром, когда надо было выезжать, люди метались между своих фургонов и скотом, и лихорадочно готовились к предстоящему дневному путешествию, даже не разговаривая друг с другом.

План продвигаться вперёд четырьмя параллельными колоннами был давно позабыт-позаброшен. Караван двигался совершенно хаотично, без всякого порядка. Отдельные его части растягивались на многие мили. Начался падеж среди быков, которые тянули упряжки. Они не выдерживали тягот столь долгого пути и гибли. Повторялась старая история, которую уже испытали на себе многие предыдущие первопроходцы.

К этому добавились проблемы со здоровьем. Многие страдали от малярии и лихорадки. Однажды ночью скончалась пожилая женщина, которой было больше семидесяти. На следующее утро её похоронили. А через десять дней после начала путешествия родилась пара близнецов. Многие младенцы, которых ещё кормили грудью, тоже мучились от жара и лихорадки. То и дело от каравана отставали некоторые фургоны. Им было тяжело двигаться с такой скоростью, их лошади или быки не могли дальше тянуть перетруженные фургоны с прежней прытью. Все эти вещи очень сильно угнетали Джесси Уингейта, мрачневшего с каждым новым днём всё больше.

По мере того как караван продвигался вперёд, в прерии стали замечать антилоп. Постепенно исчезли полосатые суслики, зато появились дикие степные псы, которые лаяли на проезжавшие мимо фургоны. Ночью, помимо привычного воя койотов, можно было услышать голоса серых волков, которые время от времени вплетались в юс зловещий заунывный хор.

Но в хорошую погоду невозможно было не получать удовольствия, наслаждаясь фантастически красивыми видами безграничной прерии. Эти замечательные виды могли бы удовлетворить самого взыскательного художника в мире.

Вид самого лагеря переселенцев, с их многочисленными фургонами под белыми тентами и бесчисленными кострами также был незабываемым. Тут же рядом наелись тысячи голов скота. Стоянка транспортных средств представляла собой своего рода большую деревню, в которой мужчины, женщины и дети занимались своими привычными делами. Общая атмосфера была, с одной стороны, немного расслабленная, а с другой — необычайно серьёзная и целеустремлённая. У одних костров молодёжь могла горланить весёлую песню «Сюзанна», в то время как у других целые семьи сосредоточенно занимались церковными песнопениями. Здесь, на пороге Дикого Запада, зарождалась совсем новая атмосфера и новый дух.

На следующий день ещё до полудня вперёд на разведку выдвинулась группа всадников, которым Джесси Уингейт поручил найти подходящее место для стоянки возле переправы через Биг-Вермиллион-ривер. Проехав четыре мили, разведчики неожиданно наткнулись на Билла Джексона. После того как он сообщил им о том, что увидел только что, они все повернули и во весь опор поскакали назад к каравану. Впереди них мчался сам Джексон.

Подскакав к Уингейту, он крикнул:

— Ради Бога, Джесси, останови караван! Женщинам и детям не стоит видеть это!

— А что там случилось?

— В трёх милях отсюда находятся остатки лагеря, который разбил Сэм Вудхалл. Все фургоны сожжены, а люди и мулы убиты индейцами из племени пауни.

Старшие колонн поскакали вперёд, чтобы увидеть всё это собственными глазами.

Они увидели остатки сожжённых фургонов и груды разбросанного мусора. Очевидно, люди Сэма Вудхалла даже не охраняли ночью свою стоянку. Везде валялись трупы. Нападение индейцев, судя но всему, было совершенно неожиданным. Переселенцы отчаянно сражались с ними, но из-за того, что всё произошло столь внезапно, проиграли. Рядом на земле лежали мулы, из боков которых торчали индейские стрелы. В некоторых животных ещё теплились остатки жизни.

— Добей их, Джексон! — Уингейт дал охотнику свой револьвер. К Джексону присоединились Келси и Холл. В наступившей тишине раздались сухие звуки выстрелов, которыми приканчивали раненых животных.

Люди закрыли тканью и остатками одежды лица убитых.

Когда некоторое время спустя караван проезжал мимо этого места, мужчины не позволили женщинам и детям увидеть страшную картину, повернув фургоны в сторону. Между тем Джексон подвёл старших колонн и Уингейта к одному из сожжённых фургонов.

— Смотрите! — взмахнул он рукой.

К борту фургона была прибита человеческая рука. Это была рука не белого человека, а индейца. На ней сохранился грубый медный браслет.

— Если я правильно всё понимаю, то вот из-за этого всё и произошло! — проронил Джексон.

— Но... как ты можешь всё это объяснить? — недоуменно посмотрел на него Саймон Холл. — Почему они отрубили индейцу руку? И как они успели это сделать и прибить её к борту фургона, когда бой был таким скоротечным?

— Ну, разумеется, они не сумели бы этого делать. Рука была отрублена и прибита к фургону за полтора дня до этого последнего боя. — Его лицо стало мрачным. — Это фургон Сэма Вудхалла. А сейчас я расскажу вам, что услышал от индейцев племени кроу, дружественного нам. Они переправили фургоны Сэма Вудхалла на другой берег реки и попросили его pacплатиться с ними. Но Вудхалл отказался платить, пришёл в неистовство и прикончил одного из кроу. После этого он отрубил индейцу руку и прибил её к своему фургону. Но напали на фургоны Вудхалла уже не они. Индейцы кроу рассказали, что к ним и к индейцам племени отоев обратились охотники из племени пауни, призывая их на совместную борьбу с бледнолицыми. Пауни не понравилось, что на их земле оказалось так много белых — с плугами и с другими орудиями труда. Но ни кроу, ни отои не захотели присоединиться к пауни. Однако кроу рассказали пауни о том, что сделал с ними Сэм Вудхалл. И пауни показали нам, какова может быть расплата за это. Это предупреждение всем нам — пока ещё живым — or мёртвых.

— Верно, — раздался голос Калеба Прайса, богатого джентльмена из Огайо, — и они ясно продемонстрировали нам, что на Вудхалла нельзя полагаться.

Джексон повернулся к Уингейту:

— Ты хочешь, чтобы он ехал в составе каравана, Джесси?

Джесси Уингейт некоторое время молчал.

— Всё, что я вижу — это то, что мы оказались сейчас на территории индейцев, — пробормотал он наконец.

— Ты хочешь, чтобы я со своими фургонами присоединился к вам сегодня вечером и помог во время переправы? — снова спросил Джексон.

— Я не могу запретить тебе двигаться вперёд так, как ты хочешь. Я даже не буду просить тебя об этом, — пробормотал Уингейт.

— Хорошо! Тогда мы не станем к вам присоединяться. Но мы будем неподалёку. Это моя вина, что нам пришлось разделиться. Но мы бы всё равно не стали слушать Вудхалла.

Уингейт выбрал для ночлега место в полумиле вверх по течению. По убитым были отслужены поминальные молитвы. Настроение у людей было мрачным и подавленным.

Билл Джексон всё ещё не покинул лагеря переселенцев. Ему хотелось найти возможность поговорить с Молли. Он увидел, как она, набрав хвороста, развела небольшой костёр. Накрывая его своим плащом, а затем резко убирая плащ, девушка заставляла дым подниматься в небо через одинаковые промежутки времени.

— Если вы желаете узнать, как правильно подавать сигналы дымом, мисс Молли, — медленно произнёс Билл, приближаясь к ней, — то я могу вас этому научить.

Девушка посмотрела на него и покачала головой:

— Если честно, я не слишком много знаю об этом.

— Сейчас я покажу вам, как это делается. Это лучше всею делать не в одиночку, а вдвоём. Берите плащ за два конца. Я тоже возьму его со своей стороны. Так, теперь воткнём палку в середину костра. И наложим туда зелёной травы. А теперь давайте поднимем плащ. Видите, в небо ушёл клуб дыма? Это индейский сигнал, который означает «Рядом находится враг». Если же вы хотите просигнализировать «Рядом друзья», то надо выпустить три коротких клуба дыма и один длинный. Действуя таким образом, вы можете позвать к себе друг а. Имейте в виду — такой сигнал хорошо виден на очень большом расстоянии.