В ту ночь Джим Бриджер один сидел в своём домике и молча курил. Он услышал, как кто-то постучал в дверь.

— Иди отсюда! — закричал Джим, думая, что это кто-то из его старых собутыльников.

Но человек, который постучался в дверь, не послушался. Он распахнул её и, нагнув голову, вошёл внутрь. Это оказался майор Бэнион.

— А, это ты, — процедил Джим и показал Уильяму, чтобы тот садился.

Майор сел и тоже закурил. Он некоторое время сидел молча.

— Ты пришёл ко мне, чтобы поговорить об этой девчонке, о Молли Уингейт? — спросил Бриджер, подгребая угли в очаге носком своего мокасина.

— Как ты догадался?

— Я умею читать тайные знаки на лицах людей.

— Да. Она прислала меня к тебе.

— Когда?

— Ещё в Ларами. Она сказала, чтобы я шёл к тебе. Но тогда я не мог этого сделать.

— Несчастный ребёнок! — воскликнул Бриджер. — Индейцы чуть не убили её. Впрочем, сегодня она сказала мне, что идёт на поправку. Я разговаривал с ней сегодня. — Улыбка оживила его морщинистое лицо. — Она поведала мне и кое-что ещё.

— Это неудивительно.

— Меня это тоже не удивило. Если бы я был помоложе, то я бы влюбился в неё. Впрочем, я всё равно по-своему люблю её. Люблю, как я мог бы любить её, если бы не стал тем, кем я стал благодаря своей судьбе. Она рассказала мне, что индеец выстрелил в неё из лука в ту ночь, когда она должна была выйти замуж и была одета в своё подвенечное платье. Она сказала мне, что благодарит Господа за то, что этот индеец подстрелил её. Она вообще хотела бы, чтобы он убил её в эту минуту в этом самом месте. Вот это да, верно? Что за чертовская у неё была свадьба, а, Уильям? — Джим Бриджер сделал паузу. — Но почему?

Бэнион сидел молча, уставившись на тлеющие угли.

— Я знаю, почему. Я здорово напился вместе с Китом Карсоном, когда мы были с ним в Ларами. Так что не всё хорошо помню. Но Кит мне что-то рассказывал о твоей службе в армии, о том, как ты воевал с мексиканцами под началом Донифана. Потом мы выпили ещё и стали спорить, сколько земли мы получим от Мексики согласно условиям нового мирного договора. Кит Карсон вёз в штаб-квартиру армии какие-то важные документы. Он говорил, что они предназначены генералу Кирни в Ливенворте. А потом я пошёл к мисс Молли и пожелал ей счастливого пути. Вот видишь, с мозгами у меня порядок...

— И тогда ты дал ей золотой самородок, найденный в Калифорнии, который Кит перед этим подарил тебе, — сказал майор Бэнион.

— Да, тебя ничем не удивишь, мой мальчик! Сегодня Молли Уингейт рассказала мне всё. Она умоляла тебя отправиться прямо ко мне и вместе со мной отправиться в Калифорнию, чтобы опередить там всех остальных золотоискателей. Она хотела, чтобы ты стал богат и как-то справился с горечью из-за этого расставания. — Джим развёл руками. — Мальчик мой, я должен тебе сказать: она любит тебя. Именно тебя, а не меня и ни того, другого человека. Знай, женщины-индианки способны любить десяток разных мужчин. Но белые женщины так не могут. По крайней мере я ещё настолько глуп, что искренне верю в это. Когда она встретила тебя, то, не задумываясь, нарушила данное мне обещание не рассказывать никому про это золото. Она нарушила его потому, что любит тебя. Мальчик мой, она любит только тебя, и больше никого!

— Я тоже так думаю. И боюсь этого.

— Почему же тогда ты не женишься на ней прямо здесь и сейчас, чёрт бы тебя побрал? Если девушка любит парня, то он должен жениться на ней, и всё. Почему ты не женишься на ней прямо сейчас?

— Потому что я люблю её!

Джим удивлённо уставился на него, затем на некоторое время погрузился в мрачное молчание.

— Есть такие идиоты, которых ничто не способно излечить, — произнёс он, в конце концов. — Мне кажется, ты — один из таких. Я на всё смотрю гораздо проще. Если я люблю женщину, а она любит меня, то что-то должно произойти. А что происходит у тебя? Да ничего. Сынок, но если с твоей стороны ничего не случается, то что-то обязательно грянет с другой стороны. Она просто выйдет замуж за другого, вот и всё. Ты просто идиот, который отказывается от своего шанса, — вот ты кто. Но не всегда же будет иметься индеец, который снова подстрелит её, когда она снова оденет своё подвенечное платье и священник будет готов объявить её и кого-то другого, но не тебя, её мужем. И где же ты будешь тогда, чёртов дурак?

Он коснулся руки Бэниона своей твёрдой жилистой рукой:

— Такая девушка, как она, должна достаться лишь тому мужчине, который будет готов посвятить ей всю свою жизнь. Она чиста, как голубка, и невинна, как лилия. Естественно, что ты сразу полюбил её и был готов поехать в Орегон, чтобы пахать там землю, лишь бы только иметь возможность глядеть на неё. Я не виню тебя, мой мальчик в этом. Такая женщина создана для жизни в настоящем, нормальном доме, а не для походных вигвамов. Я не буду спрашивать тебя, что ты собираешься делать. Мальчик мой, сам я вечно бродил по прерии, следуя за блуждающими огоньками индейских костров, и ни разу в жизни не коснулся плуга своими руками. Но в моём сердце всегда были живы две вещи — лицо прекрасной белой женщины и вид нашего звёздно-полосатого американского флага. Я помогу тебе всем, чем только смогу, и хочу пожелать тебе удачи. Если хочешь всё делать по-своему — делай. А эта девушка, скажу тебе, стоит гораздо больше, чем всё золото, которое зарыто в Калифорнии!

На этот раз уже Уильям Бэнион, расчувствовавшись, коснулся руки Джима Бриджера своей рукой.

— Воспользуйся тем секретом, который она тебе открыла, и последуй тому совету, который дала, — произнёс Джим через некоторое время. — Ты должен опередить остальных, и одним из первых попасть в Калифорнию. Тот, кто придёт туда в числе первых, получит больше всех. Самому мне гораздо удобнее жить здесь. Стоит только протянуть руку — и переселенцы насыплют в неё золотых монет за тот товар, который я любезно им иродам. Так что моё будущее связано всё-таки с этими местами. И я легко могу помочь тебе — у меня есть для этого все возможности. Да, ради самой прекрасной девушки, которая когда-либо появлялась на Диком Западе, я так и поступлю! И если я не сделаю этого, то пусть все назовут меня презренным лжецом!

Майор некоторое время молчал. Но было ясно, что он хорошо понял, что предлагал ему Бриджер.

— Мне не потребуется слишком многого, — сказал он наконец. — Сейчас я собираюсь пойти вперёд вместе с караваном. Не думаю, что нас больше ожидает какая-либо опасность со стороны индейцев после того, как мы нанесли им столь жестокое поражение. А когда мы дойдём до Форт-Холла, я хочу отделиться от каравана и повернуть на юг, в Калифорнию. Сейчас же я собираюсь сделать тебе деловое предложение. Если я найду золото, то отдам тебе половину найденного.

— И что же ты хочешь взамен, сынок?

— Хочу получить шесть полностью навьюченных мулов. А также все лопаты и кирки, которые есть здесь — или в Форт-Холле. У меня есть ещё одна просьба.

— Какая же?

— Я хочу, чтобы ты точно выяснил, что говорил Кит Карсон, когда вёз официальные бумаги генералу Кирни в Ливенворт. И что это были за бумаги. Не важно, когда ты об этом узнаешь — через шесть месяцев, через год — но обязательно дай мне знать. Ты можешь послать мне об этом депешу до востребования на адрес окружного суда в Орегон-Сити.

— Хорошо, мой мальчик, будет сделано! Может быть, я немножко и выпил, но я всё равно очень хорошо тебя понимаю. И вижу, что ты не собираешься отказываться от Молли Уингейт. Ты, конечно, круглый дурак, раз не женишься на ней прямо сейчас, но ты всё-таки рассчитываешь жениться на ней когда-нибудь потом. Наверное, когда луна позеленеет, а? Когда она станет старой, а её кожа — сморщенной, тогда, наверное, ты женишься на ней. Это так?

Бэнион ничего не ответил.

— Да и я бы отправился с тобой в Калифорнию, если бы не знал, что заработаю гораздо больше здесь и гораздо легче. Мне стоит только дождаться новых караванов в следующем году. Так что я могу только пожелать тебе всяческой удачи, Уильям!