— Хотите… хотите, чтобы я достал его? — робко вопрошает Рон.

Она тяжело вздыхает, потирая щеку.

— Если тебе не трудно, пожалуйста.

Склонившись, Рон шарит по карманам Беллатрикс и, найдя порт-ключ, протягивает его Нарциссе.

— Спасибо, — тихо произносит она.

— Стойте! — поспешно шепчу я.

Оба поворачиваются ко мне.

— Что… что будем делать с… с ними? — слова даются мне с трудом.

Она смотрит на Люциуса, и в этот миг я понимаю, что все еще держу его за руку.

— Не знаю, — отвечает она едва слышно. — Думаю… надо у… убрать их до того, как Драко…

Она не в силах продолжать.

Ей тоже трудно, я понимаю.

Боже, я не могу. Не могу оставить его. Я нужна ему. Он должен все еще нуждаться во мне.

Я вот-вот снова расплачусь.

Рон откашливается.

— Мы можем бросить… спустить их в реку, если хотите, — запинаясь, говорит он. — Что-то вроде обряда погребения.

Река?

Нет, он не утонет. Он не позволит этим существам забрать его…

Но я не могу бросить его здесь… гнить и разлагаться. О боже…

Это слишком. Я не стану думать об этом. Просто не могу. Иначе свихнусь.

Уже слишком поздно.

Так… что еще я могу сделать?

— Они чистокровные, — шепчет Нарцисса. — Они в момент окажутся на поверхности…

— Нет, если… — вздохнув, продолжаю, — я знаю, им нельзя здесь оставаться. Так что… так что можете использовать мою кровь, если хотите.

— И какова цена? — она прищуривается.

Опускаю взгляд на Люциуса.

— Могу я… могу я опустить его в воду? Прошу вас. Я знаю, что прошу многого, но…

Ее взгляд способен заморозить в мгновение ока.

— Думаешь, что имеешь на него больше прав, чем я?

Не хочу произносить то, что вертится на языке.

Вздохнув, она заправляет локон за ухо.

— Я, может, и не любила его, — тихо произносит она. — Но он был моим мужем, а не твоим. Он был моим другом и спутником двадцать лет, и это больше, чем интрижка на пару месяцев. И кем бы он ни был тебе, точно могу сказать, что он не был твоим другом.

Закрываю глаза, из последних сил сдерживая предательские слезы. Да, мы не были друзьями. Мы были врагами до самого конца.

Она снова вздыхает.

— Сказанное ничего не меняет. Если это так много для тебя значит, можешь сделать это.

Поспешно выдыхаю.

— Спасибо.

Кивнув, она тянется ко мне.

— Дай мне руку.

Встаю и протягиваю ладонь, почти не чувствуя боли, когда она заклинанием делает разрез на моем предплечье. Алая кровь капает на грудь Люциуса: кап-кап-капкапкап…

Концентрируюсь на происходящем сейчас, стараясь не думать о том, что мне предстоит сделать уже совсем скоро.

— Пойдемте. Я доставлю вас к озеру.

Рон берет ее и меня за руки, а я цепляюсь за Люциуса, и порт-ключ переносит нас на свободу.

Вот и берег озера. Темная синева воды режет глаза после тускло-красных огней подземелья.

Нарцисса поворачивается ко мне.

— Можно мне попрощаться, пожалуйста?

Молча киваю, отпуская руку Люциуса.

Она подходит к телу мужа и опускается на колени.

Отворачиваюсь, Рон берет меня за руку и отводит в сторону.

Я не вижу, что она делает. И не слышу, что говорит.

Да я и не хочу знать. Меня это не касается.

— Думаю, она не такая уж и плохая, — бормочет Рон.

— Да, — соглашаюсь с ним.

А потом мы молчим. Он — потому что он не знает, что сказать, а я — потому что не хочу разговаривать.

Жаль, что мы не можем остаться здесь навсегда. Никогда прежде я не боялась так, как сейчас. Я с ужасом жду того момента, когда придет время прощаться.

— Я одна из потомков древнего и благородного дома Блэков, — до нас доносится голос Нарциссы. — Я призываю переправу.

Повернувшись к ней, наблюдаем, как она наполняет маленький сосуд своей кровью, сочащейся из пореза на руке. Едва он наполняется, она залечивает рану заклинанием и, развернувшись, подходит к нам.

На ее щеке блестит одинокая слеза.

Она протягивает сосуд с кровью Рону.

— Как только окажетесь на другом берегу, направляйтесь прямо, через лес, — ровным тоном инструктирует она. — В итоге вы выйдете к подножию холма, за которым будет дорога. Сверните влево и идите вдоль этой дороги, пока не дойдете до деревни. Ну а уже оттуда, думаю, вам нетрудно будет добраться до дома.

Рон вопросительно смотрит на меня.

— Мы ведь сможем использовать одну из этих телли-фоновых штук, чтобы найти Орден?

Киваю. Вот и пришло время.

Нарцисса нарушает затянувшуюся паузу.

— Ты расскажешь ребенку, кто его настоящий отец?

Я не сразу нахожусь с ответом. Во-первых, какого вообще рожна она меня об этом спрашивает и какого ответа ждет, а во-вторых… Боже, да я понятия не имею…

Нет, я обязана знать ответ. Какие у меня варианты?

Поднимаю взгляд на Рона: насупившись и шумно втянув носом воздух, он молча кивает.

Я понимаю, что он имеет в виду, ведь это же Рон, я знаю его как облупленного.

— Нет, — качаю головой.

Прищурившись, она сдержанно кивает.

— Это к лучшему.

Окинув нас взглядом, она обращает взор к телу мужа.

— Удачи вам, — шепчет она.

Рон прочищает горло.

— Вам тоже, — тихо отвечает он.

Она кивает и, вытащив из кармана портключ, исчезает в воздухе.

Поворачиваюсь к Рону.

— Дашь мне пять минут, ладно?

Он кивает и, отойдя на несколько шагов, принимается увлеченно изучать землю под ногами.

Опускаю взгляд на тело, лежащее у моих ног.

У моих ног.

Его глаза все еще открыты. Его тело здесь. Но самого его там нет.

— Знаешь, она была слишком хороша для тебя.

Он не отвечает мне.

Опускаюсь на колени возле него.

— А я?

Возможно, в глубине души он тоже так считал. А может, до сих пор думает, что я бы никогда не подошла ему. Я уже не узнаю ответа, потому что никогда не смогу спросить его об этом.

Протянув руку, вытираю кровь с его губ и убираю пряди волос со лба.

— Не волнуйся, — шепчу я. — Я прощаю тебя… за всё. Даже за… моих родителей. Я…

Давлюсь слезами. Родители… я не могу пойти к ним. Он позаботился об этом.

— Как ты мог оставить меня одну? — я едва шевелю губами. — Ты всё забрал, заменил собой весь мир, а потом оставил…

Тихонько поскуливаю, словно раненый зверь, склонившись над телом Люциуса и вцепившись в его рубашку.

— Боже, как ты мог допустить это? — захлебываюсь горем и слезами. — Прошу тебя… умоляю, не надо…

Все напрасно. Разве слова смогут вернуть его к жизни?

Обняв его за шею, приподнимаю, чтобы уложить головой себе на колени. Какой же он тяжелый…

Стискиваю в объятиях, как он когда-то меня. Слезы разбиваются о его лицо, и я вытираю их большим пальцем.

Никогда не видела, как он плачет.

И никогда не увижу.

— Ты не должен меня забывать, — продолжаю я. — И сколько бы тебе ни пришлось ждать меня, ты не должен меня забывать. Потому что я никогда не забуду тебя, слышишь?

Почему я разговариваю с этим… предметом? Это уже не он…

Нет, он.

Слышит ли он меня? Как знать. Все, что я знаю, так это то, что он просто… перестал быть.

Слишком… Боль, бесконечная и безбрежная, затапливает меня, и я забываю, как дышать, и вот-вот потеряю сознание…

Не могу поверить в происходящее, просто немыслимо. Я должна сохранить рассудок.

Рассудок.

Слово-мечта, несбыточная.

Как же, Люцифер вас всех задери, жить дальше?

Приподнимаю его голову, склоняясь ниже, и целую в губы. Холодные…

Мертвые.

Господи, позволь мне увидеть, как Люциус Малфой страдает. Позволь увидеть, как он молит о пощаде. Позволь увидеть его смерть.

Кажется, кто-то все же слушал мои молитвы.

Как я могла знать тогда, о чем прошу?

Чувствую его кровь на своих губах.

Отстранившись, в последний раз оглядываю его. Его лицо… черты резкие или мягкие? Аристократические или обычные?