— Вынуждают, говоришь? — Он медленно подходит ко мне. — Хорошо, грязнокровка, я заключу с тобой сделку.

Он протягивает руку и убирает локон волос от моего лица.

Прекратите!

— Я попробую заставить тебя использовать беспалочковую магию, — тихо произносит он. — Если это пробудит в тебе магию, то мне наверняка достанется, но я разрешаю тебе. Ты меня поняла, маггла? Я настолько уверен, что у тебя ничего не получится, что разрешаю причинить мне боль.

Он разрешил мне сделать это. Но, когда у меня получилось…

Что тогда?

Еще больший поток воспоминаний обрушивается на меня.

— Значит, я жажду абсолютной власти над тобой, да? — шипит он. — Над твоим телом… ты это имеешь в виду? — он смеется, но видно, что на самом деле это не доставляет ему веселья. А потом он наотмашь бьет меня тыльной стороной ладони по лицу. — Никчемная, жалкая сучка! Ты серьезно думаешь, что я когда-нибудь даже допускал мысль о тебе в таком ключе?

Он ударяет меня кулаком в живот, и, согнувшись пополам, я падаю на пол.

— Ты — грязь и мерзость! — Его голос полон ярости. — Ты — ничто! И ты не имеешь никакого права говорить мне все это.

Я плачу, плачу перед ним. Снова. Хотя дала себе зарок, что он больше никогда не увидит моих слез. Кричу, когда он вновь и вновь наносит мне удары…

Он должен остановиться. Должен был, но не прекратил, несмотря на то, что я умоляла его…

Еще больше мыслей и видений мелькают перед глазами, кажется, голова сейчас взорвется.

— Бесполезная. Жалкая. И я даже не хочу доказывать это тебе; если ты до сих пор сама не поняла, то, увы, тут уже ничто не поможет.

О, ДА ПОШЕЛ ТЫ НА ХЕР! Оставь меня, оставь в покое!

Он грубо поворачивает мою голову, чтобы посмотреть в мое лицо, а через секунду…

Еще одна пощечина.

Проклятье! Как меня бесит то, что он намеренно не использует чертову палочку, чтобы причинить мне боль!

Я ненавижу его. Я так сильно его ненавижу!

Электрический разряд вновь пробегает по телу, струясь по венам.

Напрягись, Гермиона! Направь энергию!

Люциус безжалостно смеется.

— Разве я когда-нибудь касался тебя, — шепчет он, — ты, мразь!

Вот так! Освободи ее! Пропусти через пальцы!

НЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУ!

Чувствую, как электрический разряд покидает мое тело через кончики пальцев, и Люциус… летит назад, через всю комнату, и растягивается на полу.

Да! Я вспомнила! Боже, я помню.

Последние кусочки мозайки складываются в целостную картину.

— Трус! — недоверчиво шепчу я.

На его лице заиграли желваки.

— Думай обо мне, как хочешь, грязнокровка, — тихо говорит он. — Мне все равно.

Он поднимает палочку.

Нет!

— Обливиэйт!

Выплываю из темноты.

Жадно глотаю воздух, наплевав, что легкие буквально разрывает. Открываю глаза, но ничего не вижу, потому что перед взором все еще мелькают воспоминания. Теперь все обретает смысл…

Колени подгибаются, и я оседаю на пол, глубоко дыша.

— Что с ней?

— Если бы я знал, я бы, наверное, уже попытался прекратить это.

Его голос. Цепляюсь за него, чтобы окончательно вернуться к реальности.

Окружающие предметы обретают четкость. Лицо Люциуса слишком близко, он, нахмурившись, смотрит на меня, и от его взгляда у меня по спине ползут мурашки.

— Вы… — на выдохе шепчу я. Он смотрит на меня с отвращением и не может понять, о чем я. Но я должна сказать это вслух. — Вы… мои воспоминания… я…

Его глаза распахиваются, в них мелькает страх. Люциус смертельно бледнеет, и его кожа кажется прозрачной.

— Драко, — едва шевеля губами, произносит он, — выйди. Спускайся вниз и жди меня там.

— Но отец…

— ВОН! — Резко срывается Люциус. С трудом перевожу взгляд на Драко, который хмуро и обиженно смотрит в спину отцу, а потом разворачивается и, подойдя к двери, кидает на меня полный неприязни взгляд. Он выходит из комнаты, громко хлопнув дверью.

Люциус хватает меня за руку и поднимает на ноги. Его пальцы обжигают сквозь ткань платья, он с силой встряхивает меня.

— Что ты видела? — Прямо спрашивает он. И когда я не отвечаю, он дает мне пощечину. — Отвечай!

Боже, как же я зла. Мой взгляд мечет молнии, я в такой ярости! Весь мир померк для меня, ничто больше не имеет значения. Как он посмел?

— Вы стерли мне память! — В истерике кричу я. — Поганый ублюдок, вы наложили на меня Обливиэйт!

Он кивает, тень усмешки трогает его губы, и он пытается сдержать гнев.

— Ну, сделал, и что? — Его пальцы больно сжимают мою челюсть, наклоняясь ближе ко мне. Я могу разглядеть все морщинки на его исказившемся от ярости лице. — На случай, если ты не помнишь, ты принадлежишь мне. А значит, я могу делать с тобой все, что захочу, грязнокровка. И у тебя нет права оспаривать мои действия.

Выворачиваюсь из его рук.

— У меня есть ВСЕ права на это! — Выкрикиваю я. — Это мои воспоминания! Как вы посмели забрать их? Вам мало, что вы контролируете каждый мой вздох, так вы еще хотите управлять моими мыслями?

Он вновь протягивает ко мне руку, но я уворачиваюсь и бегу от него, ненавидя себя за то, что снова вывела его из себя, что вновь не удержала рот на замке. Я никогда не перестану бесить его…

— Не смей убегать от меня, мерзкая тварь!

Невидимый толчок впечатывает меня в стену, я сильно ударяюсь головой, из глаз сыпятся искры от боли. Люциус встает передо мной.

— Какая разница? — Тихо произносит он. — Беспалочковую магию нельзя контролировать. Тебе не удастся воспользоваться ей умышленно. Каким бы сильным ни был маг, без палочки он не сможет исполнить нужное ему заклинание. Это безумно сложно.

В голове лихорадочно бьется мысль о том, что уже не имеет значения, смогу ли я когда-нибудь еще колдовать без палочки. Нет, важно то, что мы оба теперь знаем правду — во мне так же течет магия, как и в Люциусе. Он больше не сможет сказать мне, что я ни на что не способная ведьма, ведь нам обоим известно, что это ложь.

Он проводит палочкой по моей щеке.

— Кроме того, — небрежно бросает он, — почему бы мне не сделать это снова? Я мог бы стереть этот день из твоей памяти одним взмахом палочки.

Я замираю, едва ли осознавая, о чем он говорит.

— Однажды вы сказали, — после того, как убили моих родителей, — что вы бы никогда не стали лгать мне, — шепотом произношу я, дрожа от невыносимой боли. — Но вы солгали, Люциус. Стерли мне память и не обмолвились об этом ни словом. С тех пор вы лгали мне каждый день.

Если бы я не знала его так хорошо, я бы подумала, что при этих словах он вздрогнул.

Движением палочки он отпускает меня, и я наклоняюсь вперед, почти падая, но он поддерживает меня за руку.

Он притягивает меня ближе к себе, и у меня создается ощущение, что из комнаты выкачали весь воздух. Его взгляд поглотил все вокруг, и ничто уже не имело значения.

Он… он протягивает руку и чертит пальцем линию от виска до подбородка, оставляя обжигающий след.

Пристально глядя мне в глаза, он наклоняется ближе и ближе. Слишком.

Мое дыхание сбивается, но я не слышу, как дышит он.

Он убирает руку от моего лица, сжимая ее в кулак, и его губы растягиваются в тонкую линию.

— Однажды ты зайдешь слишком далеко, — тихо шепчет он, выпуская меня из своих объятий, — и не думаю, что последствия окажутся для тебя приятными.

— Это бесполезно, Рон. Они наверняка наложили Заглушающие чары на дверь…

— Шшш, кажется, я что-то слышу.

— Пусть даже так, но вряд ли ты услышишь что-то, что будет нам полезно.