Мир разлетается на тысячи осколков, каждая клеточка моего тела взрывается от переполняющего ее томления. Встречаюсь с ним взглядом, и в этот момент сознание на пару мгновений покидает меня. Но затем все проходит, успокаивается, и гул в ушах постепенно стихает.

Он больше не удерживает мое лицо.

Лежу тихо и не шевелюсь, боясь даже дышать. Зрение постепенно обретает четкость, и я натыкаюсь на его улыбку. Жестокую, садистскую ухмылку.

— Ты бы никогда не поверила мне, но теперь ты знаешь, что я был прав, грязнокровка. Ты — моя.

Закрываю глаза, и слезы катятся по щекам. Прохладные, соленые капельки. Мне стыдно и я ненавижу себя, потому что он только что победил. Мерзавец все-таки одержал надо мной победу.

Но это еще не конец.

Он вытирает мои слезы.

Открываю глаза, встречаясь с его безумным взглядом. И понимаю, что в эту минуту он, как никогда прежде, настоящий. Маски сброшены, и стены рухнули.

Он зарывается пальцами в мои волосы.

— Что ты наделала? — Шепчет он. — Как ты подвела меня к этому?

Смотрю на него, пытаясь выровнять дыхание. Я здесь ни при чем. Я ничего не делала. Он сам довел себя до такого состояния!

Его глаза полыхают яростью, и, не успеваю опомниться, как его пальцы смыкаются на моей шее, беспощадно сдавливая ее, перекрывая кислород, и я не могу дышать. Я задыхаюсь, отчаянно стараясь сделать вдох, а он наблюдает за мной с лютой ненавистью и презрением во взгляде.

— Мне следует убить тебя, — неистово шепчет он. — Грязнокровая сучка, я лучше убью тебя, чем поддамся этому… этому… сумасшествию.

Воздух. Мне нужен воздух. Боже, неужели он убьет меня за то, что произошло? Нет, он собирается убить меня за то, что я лишила его смысла жизни. Я разрушила все его чистокровные убеждения, но ведь я не хотела! Не хотела! Господи, дай же мне вздохнуть…

С мольбой в глазах смотрю на него, его хватка слабеет, и я снова могу дышать. Но не успеваю вдохнуть, потому что в этот момент он накрывает мои губы своими. От нехватки кислорода кружится голова, я на грани сознания, но все равно изо всех сил цепляюсь за него…

Он проводит рукой по моему телу, очерчивая бедро и опускаясь ниже. Он подхватывает мою ногу под коленом, отводя ее в сторону, раскрывая меня для себя. Его бедра вжимаются в меня. Я попалась. Пытаюсь отодвинуться, но уже слишком поздно. Пути назад нет.

Он кладет руку мне на бедро, прочно удерживая меня на месте. Пальцы больно впиваются в плоть, и, оторвавшись от моих губ, он пристально смотрит на меня.

— Ты моя, — шепчет он. — И больше ничья. Навсегда. Только моя.

Резким толчком он входит в меня, и — Боже! — боль просто невыносима. Она разрывает меня изнутри, нарастая, как снежный ком. Он входит глубже. И еще глубже. Господи, можем ли мы быть еще ближе, чем сейчас?!

С губ слетает слабый вскрик, слезы застилают глаза, но он уже в который раз за сегодня целует меня, и я обнимаю его в ответ. Не хочу, чтобы он отпускал меня. Хочу вечно быть в его объятьях, в безопасности, потому что только он может спасти меня. А я могу спасти его. Если только он мне позволит.

Он двигается во мне, уничтожая последнее доказательство моей невинности, но я лишь крепче обнимаю его, потому что он уносит меня за собой в Вечность.

Свернувшись клубочком, лежу на краю кровати, прикрываясь лишь тонкой простыней.

Он заканчивает приводить себя в порядок, и вот — он снова выглядит идеально, так, словно ничего и не произошло…

Словно ничего не изменилось…

Абсолютно ничего.

Но я-то знаю, что ничто уже не будет, как прежде. Вот так вот. Как все может остаться прежним после того, как я видела его взгляд, пока он… пока он…

Не говоря ни слова, он подходит к двери, но взявшись за ручку, медлит.

Обернувшись, смотрит на меня потемневшим взглядом.

Кажется, прошла вечность. Подтягиваю повыше простынь.

Чувствую, что должна что-то сказать, но что? Что я теперь могу ему сказать?

Он плотно сжимает губы и, развернувшись, покидает комнату, запирая за собой дверь.

Медленно сажусь, не спуская глаз с закрытой двери, уставившись на нее, будто там я смогу найти ответы на все свои вопросы.

Но ответов больше нет.

Встаю с кровати, заворачиваясь в простынь.

Подхожу к двери и, опираясь на нее, прикладываю ухо к прохладному дереву, пытаясь услышать хоть что-нибудь.

Но в коридоре стоит тишина. Он уже ушел. Либо он так же, как и я, прислушивается.

В отчаянии закрываю глаза, прислоняясь к двери и скользя вдоль нее на пол, оставляя невидимые дорожки от пальцев на холодной и твердой деревянной поверхности.

* в Библии "The Fall" (ориг. название главы — прим. переводчика) — грехопадение, т. е. утрата человеком изначальной чистоты и богоподобия в результате первого греха — непослушания Богу; соблазнённые сатаной в образе змея, Адам и Ева нарушили запрет и вкусили плод с древа познания добра и зла, за что были изгнаны из рая.

— также у этого слова есть и другое значение, помимо прямого ("падение"), которое применимо к девушкам, и это "потерять невинность", "утратить целомудрие".

Подтягиваю колени к подбородку и плотнее заворачиваюсь в простыню, будто пытаюсь укрыться от всего мира в таком незатейливом коконе. Грубая ткань царапает влажную от пота кожу.

Если бы я могла так же просто спрятаться от того, что сделала.

Закрыв глаза, прислоняюсь затылком к двери. С губ срывается тихий стон, и безмолвные слезы катятся по щекам.

Пустота внутри. Я — как одинокая лодка посреди бескрайнего океана. Всеми покинутая и потерянная.

И безгранично печальная.

Все изменилось. В одночасье. Он перевернул все с ног на голову за один вечер.

Он и в этом преуспел. Просто мастер изменять реальность. Он изменил меня до неузнаваемости. Я была Гермионой Грэйнджер. Гермиона Грэйнджер верила, что в каждом человеке есть что-то хорошее, стоит только постараться отыскать это. Гермиона Грэйнджер думала, что, если приложить достаточно усилий, то можно достичь всего. Гермиона Грэйнджер превыше всего ценила свой ум и отвагу. Гермиона Грэйнджер хотела изменить мир к лучшему. Гермиона Грэйнджер…

Гермиона Грэйнджер была девственницей.

Глубоко вздохнув, подавляю рыдания, разрывающие душу на части, и вытираю слезы.

Но тщетно. Горячие соленые капли продолжают падать с ресниц, как если бы вместе с потоком слез я пыталась выдавить из себя всю боль.

Я больше не та девочка. Я уже и сама не знаю, кто я. Я стала слабой и жалкой. Позволяю другим делать со мной все, что им заблагорассудится, без малейшего сопротивления. И, когда мужчина, которого я ненавижу больше всего на свете, делал… я не просто хотела этого, нет. Я жаждала всем своим существом его прикосновений…

Хочу вновь почувствовать себя человеком, пусть Люциус и не перестает твердить, что я хуже животного.

Почему мне так необходимо, чтобы он доказал мне, что я стою большего?

Чувствую себя жутко грязной.

Надо принять ванну. Я до сих пор ощущаю на себе его запах. Острый, мускусный, опасный. Никогда не ощущала его прежде, но теперь уж точно ни с чем другим не спутаю.

Я впитала его в себя. Он проник через поры в кровь. Я чувствую его вкус на языке. Он всецело поглотил меня.

Обхватываю себя руками, царапая кожу и оставляя на ней красные борозды от ногтей.

Я все еще чувствую его. Его руки на своей спине, бедрах, груди, ягодицах. Его пальцы, оставившие после себя синяки. Его прикосновения, лишившие меня последних остатков моей невинности.