— Нарцисса, — бросает он, подходя к ней и отстраненно целуя в щеку.

Внутри что-то екнуло, но я ничем не выдаю, что меня что-то беспокоит. Буду брать пример с Люциуса — не показывать эмоций. Это приводит только к боли.

Он поворачивается ко мне, глядя на меня с обвинением…

Я ничего не сказала, пожалуйста, не смотри на меня так…

Но уже в следующую секунду его взгляд вновь обращен к жене.

— Какая приятная неожиданность, — он улыбается ей. — Кому мы обязаны честью видеть тебя?

— Сестра пригласила меня на обед, — сдержанно отвечает она.

Люциус кивает, по-прежнему ничем не выдавая своих чувств.

— Где она сейчас?

Нарцисса медлит с ответом.

— Темный лорд вызвал ее около пяти минут назад. И Драко тоже, он пошел с ней, — заканчивает она, отворачиваясь от мужа, и я не могу больше видеть ее лицо.

Без колебаний Люциус дотрагивается до ее плеча.

— Ему уже семнадцать, Нарцисса, — ровным тоном говорит он. — Он достаточно взрослый, чтобы принимать решения, и он способен защитить себя в случае чего. Ты должна перестать постоянно волноваться за него.

Она вновь поворачивается к нему, и я замечаю, как она напряжена.

— Конечно, — натянуто отвечает она. — Я уже свыклась с тем, что он идет по твоим стопам. И я рада, что его тетя и отец присматривают за ним.

Люциус никак не реагирует на ехидный тон, а лишь кивает, убирая руку с ее плеча. С облегчением вздыхаю. Почему-то этот его жест задел меня сильнее, чем я могла вообразить.

Он поворачивается ко мне, и его глаза яростно полыхают. Но это невозможно было бы заметить, если не знаешь, что искать.

— Что здесь делает грязнокровка? — спрашивает он.

Нарцисса слегка хмурится, но он не видит этого.

— Она заканчивала уборку, когда ты вошел, — он пристально смотрит на меня из-за спины мужа. — Но, думаю, она на сегодня закончила.

Люциус не поворачивается к ней, продолжая сверлить меня тяжелым взглядом.

— Тогда я отведу ее в ее комнату, — его губы едва шевелятся при этих словах. — Не желаю терпеть ее присутствие здесь дольше необходимого.

Замираю на месте. Знаю, он должен был сказать это, дабы сохранить видимость, но…

Нарцисса все еще хмурится, наблюдая за тем, как Люциус хватает меня за предплечье.

— Пошли, грязнокровка.

Проклиная себя за слабость, делаю, как он приказал, и следую за ним к двери. Уже на пороге он оборачивается к жене, и на ее лице тут же появляется слабая, вежливая улыбка.

— Полагаю, ты вернешься в поместье? — вопросом это можно назвать с некоторой натяжкой.

Она кивает.

— Как только допью бокал этого великолепного вина.

Люциус выдавливает из себя улыбку и, развернувшись, покидает комнату.

Нарцисса едва заметно кивает мне.

У меня возникает чувство, что я должна что-то сказать. Но что? Спасибо за то, что вы единственная из семьи Малфоев сказали мне что-то более-менее хорошее, даже при том, что я сплю с вашим мужем?

Не очень удачная идея.

Поэтому я отворачиваюсь от прекрасной жены Люциуса и следую за ним из комнаты.

Как только дверь за нами закрывается, он хватает меня за руку и тащит по коридору. Я едва не вскрикиваю от боли, но сдерживаю себя.

Он зол. Нет, он в ярости. И ему вовсе не обязательно что-то говорить, я и так все прекрасно вижу.

В мгновение ока мы оказываемся в моей комнате. Распахнув дверь, он толкает меня вглубь и, войдя за мной, захлопывает ее. Его губы сжаты в тонкую линию, а черты лица напряжены.

— Ты говорила с ней? — в его голосе звенит гнев.

Я дрожу от страха, стоя перед ним. Реальность в одночасье наваливается на меня — осознание того, что мы делаем, и ужас всего происходящего между нами…

— Я… — спотыкаюсь на первом же слове, потому что не хватает воздуха.

В два шага он преодолевает разделяющее нас расстояние, занося руку для удара, его глаза мечут молнии.

— Просто ответь на чертов вопрос! — шипит он.

Отшатываюсь от него назад, врезаясь спиной в холодную стену, опираясь на нее, чтобы не рухнуть на пол.

— Люциус, я… мне кажется, она знает! — голос дрожит, я еле сдерживаю рвущиеся наружу рыдания.

Его лицо становится белее мела. Такое чувство, будто он увидел призрака.

Люциус медленно опускает руку. Его глаза широко распахнуты, и кажется, принадлежат совсем другому человеку.

— Что? — шепчет он.

Крепче вцепляюсь в каменную стену позади, глубоко вздыхая.

— Твоя… твоя жена. Я думаю, она знает… о нас.

В его лице ни кровинки. Он больно хватает меня за плечо, отрывая от стены, и несколько раз встряхивает.

— Что она тебе сказала? — шипит он. — Что именно она сказала?

Сглатывая комок в горле, судорожно вспоминаю наш с ней разговор до мельчайших деталей.

— Она сказала… она сказала, что она твоя жена, — шепчу я.

Он останавливается, с удивлением глядя на меня и до боли сжимая мое плечо.

— И что? — убрав руку, он продолжает смотреть на меня с недоверием. — Да, она моя жена, если ты еще помнишь об этом. И уже много лет.

— Но это не все! — с отчаянием в голосе выкрикиваю я. — Она сказала… сказала, что Беллатрикс ненавидит меня не только потому, что я грязнокровка.

Люциус прищуривается, обдумывая то, что я сказала, но затем, покачав головой, вновь поднимает на меня глаза.

— Cомневаюсь, что она имела в виду то, о чем ты подумала, — спокойным тоном произносит он. — Если бы она считала, что Беллатрикс ревнует меня к тебе, тогда бы это значило, что ей прекрасно известно, что у ее сестры есть на то основания.

Я совсем запуталась.

— Но… а не вы ли как-то говорили, что, возможно, Нарцисса знает о том, что было между вами и ее сестрой?

Он закатывает глаза, качая головой.

— Может и говорил, но я всегда был абсолютно уверен, что у нее нет доказательств, одни догадки, — откровенно произносит он. — Я так сказал, чтобы ты оставила любые мысли рассказать об этом моей жене после того, как Беллатрикс… так неосмотрительно себя повела.

Мои губы помимо воли расплываются в улыбке.

— А почему вы думаете, что я не могу рассказать ей об этом сейчас? — поспешно спрашиваю я. — А может, я только что ей все рассказала?

— Правда? — он смотрит на меня, изогнув одну бровь.

Мне нечего ответить, и, поняв это, он победно ухмыляется.

— Нет, думаю, ты ничего не сказала, — тихо произносит он. — И сомневаюсь, что когда-либо скажешь.

Конечно, я буду молчать. Все тайны и секреты, связанные с ним, я унесу с собой в могилу. Все, даже тот, о котором не должна знать ни одна живая душа, самый страшный и темный его секрет — его чувства к грязнокровке.

— Но… — в отчаянии начинаю я. — Но она может просто… она может просто думать, что Беллатрикс злится на меня, потому что печется о благополучии своей сестры, или еще из-за чего.

— Беллатрикс Лестрейндж заботится о ком-то, кроме себя? — скалится он. — Мы говорим об одной и той же женщине? — он ухмыляется еще шире.

Невольно улыбаюсь в ответ, и в этот момент в целом мире кроме нас не существует никого, мы улыбаемся друг другу, и это прекрасно, потому что искренне. Это уже не игра и не противостояние характеров…

Но его улыбка быстро исчезает, как только он осознает — немного запоздало, — что откровенно шутит и смеется с грязнокровкой. Его взгляд становится хмурым, и моя улыбка гаснет.

Повисает долгая пауза, которую он решает нарушить первым:

— Нарцисса знает Беллатрикс лучше, чем кто-либо, — спокойно произносит он. — И искренне считает, что если бы Беллатрикс знала о моей интрижке с кем-нибудь, то непременно рассказала бы ей.

— Тогда почему она до сих пор не сделала этого? — шепотом спрашиваю я. — Почему она еще не сказала ей о том, что мы с вами…

Он прищуривается, глядя на меня: я ступаю на опасную тропу. Любые разговоры и намеки на наши отношения — запретная тема…

Тем более, мне что-то не хочется использовать слово «интрижка». Оно не подходит для описания того, что между нами.