— Ой, какой он страшный, — пискнула девица, которую я обнимал. Чего-то это делал так машинально, что и забыл о её присутствии.

— Мы тут все страшные, — ответил я. Она опять открыла рот, явно собираясь вступить в дискуссию, но я её прервал. — Иди пока, поищи других развлечений. А мы тут с другом поболтаем.

Девица сделала гримасу, словно обиделась, но ничего не сказала. Хоть сейчас промолчала. В эти моменты я вспоминал Алису, которая знала, когда стоит разговаривать, а когда нужно промолчать. Жаль, что такие девицы были редкостью.

— Друг говоришь? А с какого мы с тобой друзья? — усмехнулся Грег.

— Враги?

— Нет. Не друзья и не враги. И уж точно не коллеги, — он засмеялся. Пьяно и почему-то грустно.

— Всё считаешь, что мы с тобой разные люди? Ты такой весь белый и пушистый, а я грязный ублюдок?

— Нет, — он поддался вперёд. — Ты дурак.

После этого откинулся назад и выпил половину стакана пива.

— Сам умом не блещешь, — ответил я. Грег был единственным человеком, кто мог мне что-то сказать подобное. Остальные боялись. Если вначале рядом со мной была перламутровая, которая и заставляла держаться на расстоянии, то в последнее время люди стали меня бояться и без её присутствия. Грегу же было плевать на всё это.

— Не спросишь почему ты дурак?

— Думаешь мне есть дело до твоих пьяных бредней?

— Раз слушаешь, значит есть. Ты же мне сейчас тут расписывал, какие мы тут молодцы. В шаге от победы…

— Чем ты недоволен?

— Всем. Эта грязная победа. Ладно, допустим, так было нужно для дела. Вот мы прошли через всё это, ради светлого будущего для наших детей или чего там Союз степных городов обещает? Не помню уже. Меня их обещания не касаются. У меня всё давно погибли. Это у тебя где-то жена и ребёнок, которого ты в глаза не видел. Но это мелочи. Допустим, что всё это делалось, ради них. Но какого ставить себя на одну доску с этими тварями? — спросил Грег.

— Это ты про каких тварей говоришь? — уточнил я.

— Ты считаешь, что ровня каторжанам.

— А разве нет? Чем мы лучше их?

— Может тем, что не получаем удовольствия, когда выполняем приказ? Ты замечал, с какими рожами они идут на те дела, где от города должно остаться в живых меньше половины? Парни от этого ловят кайф. Они убивают не потому что это нужно для дела, а потому что им это нравится. Ставя себя вместе с ними, ты становишься таким же, — ответил Грег.

— С чего ты решил, что я не такой? Может мне нравится такая жизнь? За три года, что мы друг друга знаем, ты всё время пытается залезть ко мне в душу. Я себя порой чувствую подопытной крысой, а тебя учёным, который изучает поведение крысы. Но я тебе не крыса. Ты сам говоришь, что мы не друзья, не враги и не коллеги. И в который раз я тебе задаю один и тот же вопрос: что ты делаешь в моём отряде? Что тебя держит здесь, где люди и поступки вызывают у тебя отвращение? Каждый раз ты перешагиваешь через себя, когда мы идём в бой. Потом пытаешься забыться вином, но в итоге доводишь себя до состояния алкоголика. Может, давно пора было отказаться от этого задания и поручить его другому? Признать, что эта задача тебе не по силам? — вспылил я. Эти разговоры возникали с периодичностью раз в несколько месяцев. Мы словно сидели за карточным столом и пытались угадать у кого какие карты, но угадывали плохо.

— Ты так стремишься сдохнуть? — спросил Грег. Холодный трезвый взгляд, спокойное лицо, как у палача — я не выдержал, отвёл взгляд. Посмотрел на кабак, где дурили парни. — Что молчишь? Ты ищешь смерти?

— Нет.

— Почему тогда ты в этом отряде? Зачем тебе нужно было его создавать? — спросил Грег.

— Ты как Алиса, — усмехнулся я. — Она любит говорить, что мы сами создаём свою судьбу.

Хмель как рукой сняло. На заднем фоне кто-то горланил песню. Визжала девчонка, которую кто-то крутанул, поднимая над полом, а юбки взметнулись так высоко, что показалось нижнее бельё. Разбилась кружка. Кто-то потребовал ещё пива. Шум и гам смешивались, но было ощущение, что это происходит всё где-то далеко. В другой реальности. Я видел эту реальность, но одновременно находился где-то в другом месте, где из реальности был лишь стол и знакомая рожа с холодным взглядом, что сейчас пил пиво и ждал ответов на свои вопросы.

— А что делал бы ты, когда к твоему дому пришли вооружённые люди и начали угрожать? — спросил я. — Я не хотел оставаться привязанным к городу и семье. В то время в мои планы это не входило. Да и возраст был ещё не тот, когда готов взвалить на себя ответственность за детей. Их же надо не только одеть и накормить, но и воспитать. А какой из меня воспитатель, если я и сам ничего толком в жизни не видел? Какой из меня пример? Но всё это случается тогда, когда этого не ждёшь. И выходит, что надо действовать. А тут появились вы. Я убивал двух зайцев одним выстрелом: был повод уехать из дома, а заодно и увести врага от этого дома. Вы требовали людей. Только так сложились обстоятельства, что людей было мало. У меня жена стояла в карауле и отстреливалась от бандитов, потому что было некому. Отдать вам людей означало оставить город безоружным. Да, вы оставили машину. Но сколько продлится война? Кто возьмёт верх? Тогда это всё было неизвестно. Каторжане — это были хорошим ресурсом, который не жаль было пускать в расход. Не знаю, как это выглядит с моральной точки зрения, но на тот момент, да и сейчас, это решение выглядело вполне удачно. Собачки и люди стали тем откупом, который хватило оставить в безопасности дорогих для меня людей. У меня там остался друг, который в случае чего мог помочь Алисе. Этот план был спонтанный, неосознанный, но если сейчас с оглядкой на прошлое проследить за ходом событий, я уходил оттуда не только ради своего эго, страха или жажды приключений. Вас надо было увести оттуда, что я и сделал.

— После войны хочешь вернуться? — спросил Грег.

— Не знаю нужно ли возвращаться, — ответил я. — Порой мне кажется, что ей лучше будет без меня. Сам говоришь, что я начал походить на падальщиков. Зачем тащить всё это в семью?

— Идеальных людей не бывает. Ты ставишь высокие планки, забывая, что достаточно жить и выносить какой-то опыт из ошибок, чтоб потом их не совершить. Безгрешных людей почти не бывает. За каждым из нас тянется шлейф из тех поступков, которые лучше забыть и не вспоминать. Ставить крест на жизни и опускаться на дно или бороться за право стоять в полный рост — решает каждый сам для себя. Но вот решать, что лучше для других людей — это неблагодарное занятие. Ты не знаешь, чем приглянулся Алисе и почему она через столько лет вашей первой разлуки всё равно осталась с тобой. Если ты считаешь, что чужой мужик может заменить отца твоему ребёнку, то это довольно редкое явление. Да и ты даже больше. Чем чужак. Кто бы там ни говорил, но одна кровь способствует пониманию.

— У меня с отцом это не способствовало. Мы были разными, — ответил я. Сразу вспомнилось, что и в прежней жизни было так же. Кровь или не кровь, но когда разные интересы, то это не способствует пониманию.

— Необязательно, что история повторится. В любом случае попытаться стоит. У меня такой возможности нет.

— Что с ними стало?

— Погибли. И жена, и дети, и родители. Было испытание снарядов. Ракета повела себя не так, как было задумано и влетела в мой дом, когда там собрались родные на празднования моего повышения. Я как раз задержался на полигоне, потому что не вышел человек, который должен был помогать с испытаниями. Можно сказать, что сам эту ракету запустил, — ответил Грег.

— Решил в отряде найти смерть, но не получилось?

— Как видишь. Приходится смерть нести другим, — ответил Грег.

— И что будет после войны? Возвращаться тебе некуда.

— Как ты говоришь? Есть сегодняшний день, поэтому нужно прожить его сегодня, а завтра мы будем жить завтрашний день, — ответил Грег. Усмехнулся. Сказать тут было нечего.

Сбоку раздался шум. Драка. Девица в мужской одежде заломила руку за спину одному из парней и со всей дури приложила его об стол. Другой хотел её приложить стулом об голову, но она увернулась и отскочила в сторону. Стул пришёлся по голове парню, которому расквасили рожу об стол. Тут уже поднялись другие. Девица и глазом не повела. Она начала пятиться спиной к стене, держа руки на револьверах. По её виду было понятно, что она готова их пустить в дело.