Всё роскошнее становятся сады, среди яркой зелени которых видны дома причудливо-красивой архитектуры, всё пышнее ряды евфратийского тополя, ивы и тамариска на берегах каналов.

— Скоро ты увидишь Вавилон, один из крупнейших городов Востока, — продолжал свой рассказ дипломат, — не раз он был захвачен и разрушен, но всегда отстраивался заново. Последняя военная гроза опалила его почти сто пятьдесят лет назад[121]. Персидский царь Кир после долгой осады взял город и велел снести его стены. Они же были, как гласит предание, настоящим чудом — тройные, более сорока стадий длиной[122], причём первые две были настолько толсты, что по ним могли ездить колесницы, да ещё по две рядом!

Меж стенами, как и в самом городе, имелись участки плодородной земли, где не только выращивали злаки, но и пасли скот. Поэтому Вавилон мог выдержать любую, самую длительную осаду.

— Как же удалось персидским войскам овладеть такой крепостью? — спросил недоверчивый Леонт, также внимательно слушавший спартиата.

— Благодаря работе, посильной лишь титанам: они прокопали новое русло для Евфрата (надо сказать, город расположен на обоих берегах) и отвели туда воды реки. Сами же по опустевшему руслу проникли в город, где уверенный в безопасности царь Валтасар предавался безудержному пированию. Так пал Вавилон, мешавший созданию великой Персидской державы!

Тимагор, не желая отставать от спартиата, вспомнил о славе вавилонских мудрецов; Тира слушала молча, хотя здесь могла и сама кое-что добавить; некоторые из её знаний восходили именно к тайнам халдейских магов.

— Сатрап Гобрий извещён о приближении посольства, — доложил Анталкиду высланный вперёд вестник. — Он отвёл всем постоялые дворы, а самих послов просит быть гостями в его дворце, где уже готовятся покои.

Анталкид удовлетворённо кивнул и велел подать парадную колесницу. Тимагор едва скрывал раздражение: лаконский дипломат отвлёк его разговорами, а сам успел войти в контакт с важным персидским вельможей. Теперь тот будет воспринимать Анталкида как старшего в объединённом посольстве. Леонт тут же пополнил список промахов и упущений главного посла.

Город, не скованный стенами со времён Кира, разросся ещё больше[123]. Кортеж прошёл воротами Астарты — так называлось место, где некогда в обрамлении глубокой лазури сияли огромные створки чистой меди — и двинулся по широкой центральной улице Э-Сагиле вдоль выложенных глазурью стен с изображениями змей, единорогов и загадочного зверя Сирруша — смеси орла, змеи и скорпиона.

Всё же как пространен этот город, улице нет конца! Да, теперь она верит, что здесь уместились пятьдесят три храма великих богов, пятьдесят святилищ Мардука, триста святилищ земных божеств, шестьсот — небесных, сто восемьдесят алтарей богини Нергал и Адада, а также двенадцать других алтарей. Вот главный храм Бел-Мардука, покровителя Вавилона. Когда-то на его алтаре лилась человеческая кровь.

Царь Кир, завоевав город, прекратил ужасные жертвоприношения, и уже только за это, пусть он даже и не совершил бы больше ничего хорошего в своей жизни, люди должны с благодарностью вспоминать правителя, подумалось женщине.

— Взгляни на эту семиэтажную ступенчатую башню, уходящую в самое небо, — отвлекла она Леонта от его мрачных мыслей.

— Э-Теменанки, дом основания Земли и Неба, — сообщил тот, справившись у одного из нарядных персидских всадников, сопровождавших посольства, и опять погрузился в свою обиду.

Послы берегли парадные колесницы и велели собрать их перед самым Вавилоном. Экипаж Анталкида был одноместным, и это естественно. Но колесница Тимагора также оказалась способной вместить только одного человека помимо возницы. А ведь Леонт точно знает — город выделил специальный экипаж для обоих дипломатов. Значит, первый посол нарочно подменил его собственным, чтобы унизить своего спутника. Теперь приходится ехать верхом, как всем прочим. Что ж, и это он запомнит...

Дворец наместника был отделён от городских застроек каналом и сиял редким лунным камнем на фоне искусственных террас знаменитых «Висячих садов».

Послы проследовали к ожидавшему их сатрапу, остальную процессию направили к постоялым дворам.

Гобрий старался: дипломат Анталкид был известен в Персии не меньше, чем полководец Агесилай, и наместник рассчитывал на его похвалу перед лицом владыки державы Ахеменидов. Правда, внимание его было обращено на главных должностных лиц, и Тира получила возможность ознакомиться с городом, привести себя в порядок после долгого пути и... сделать новые покупки. Кроме того, Анталкид нанял лучших танцовщиц и музыкантов, чтобы она постигла нравы и вкусы вельмож Востока.

Улицы и рынки Вавилона бурлили жизнью и непринуждённым весельем. Азия, Европа, Африка — все части света были представлены здесь. Вавилонян можно было легко узнать по одежде, обычно состоявшей из длинной льняной рубахи до пят и другой, цветной шерсти, поверх неё. Мужчины неторопливо-изысканны, улыбчивы, остроумны, что же касается женщин... Тира любовалась красавицами в ярких платьях из сверкающей ткани с плотно облегающим торс корсажем и длинной расклешенной юбкой с многочисленными оборками. Лёгкий газ коротких вуалей, ниспадавших с высоких полуконических головных уборов, позволял отдать формальную дань обычаю закрывать лицо, но придавал ещё большую загадочность тёмным глазам.

Суровые нравы Мидии с трудом приживались в Вавилоне. Напротив, этот город постепенно смягчил завоевателей, со временем привил им любовь к роскоши и неге, незаметно украв главное оружие победителей — их воинственность, непреклонность в преодолении трудностей, волю к победе. Так побеждённый отомстил победителям.

Жизнерадостный людской поток увлекал с собою, выносил на пространные площади, где неожиданно вспыхивала яркая зелень пальмовых рощ.

Какое грандиозное здание! Ах да, это храм Бел-Мардука. Она уже видела его — снаружи. А внутри... Мрамор отделанных золотом и лазурью стен, тишина, прохлада, сладкий дымок ладана...

Статуя восседающего на троне бога в длинном, осыпанном звёздами одеянии с золотой тиарой на голове, с драгоценным ожерельем на шее. Она огромна, как и всё здесь — локтей в двенадцать высотой, выше только потолок чистого золота. Тира была удивлена величиной ушей покровителя Вавилона.

— Согласно поверью, уши — вместилище разума, — объяснил Анталкид и предостерёг танцовщицу от посещения храма Астарты:

— Во время службы тебе придётся отдаться тому из мужчин, кто окажется рядом. Отказ же оскорбит богиню любви Востока и вызовет гнев её могущественных жрецов. Лучше помолись светлой Афродите...

Короткий отдых закончился. Накануне отъезда в Сузы — именно там пребывал сейчас царь Персии Артаксеркс — Тира показала своё искусство Анталкиду. Дипломат был восхищен: как смогла эта женщина за столь короткий срок уловить и понять таинственный дух Востока? Про себя же решил: если дела пойдут хорошо, дать ей свободу прямо в Сузах, не дарить Фарнабазу...

Последний участок пути можно было преодолеть и за десять дней, но было решено не спешить. На одном из переходов колонну обогнала небольшая кавалькада с несколькими быстроходными колесницами. Запылённая одежда всадников выдавала в них уроженцев Эллады. Но кто этот дерзкий, что позволил себе проскакать мимо послов с насмешливой улыбкой на загорелом лице, да ещё издевательски помахать рукой?

— Пелопид! — только и выдохнул Леонт. — Ему удалось обогнать нас!

— Высадился в Тире или Сидоне, на свой страх и риск пересёк Сирийскую пустыню и прибудет в Сузы на несколько дней раньше нас, — озабоченно произнёс Анталкид.

Дурное предчувствие подтвердилось. Спартанский дипломат, прибыв в Сузы, немедленно вручил визирю[124] подтверждающие его полномочия письма; тут-то он и узнал, что приём фиванского посла царём уже состоялся. Высший чиновник был прохладен и немногословен, но в Сузах старый знакомец Фарнабаз, уж он-то знает, о чём говорил с властителем Персии этот проворный Пелопид. Захватив подарки, посол направился ко дворцу могущественного сатрапа.