— Я не иду, — глухо промолвил Эпаминонд.

— Значит, только Пелопид. Смотр вы проводили вдвоём.

— Что ж, Зенон, ты ещё раз доказал, что у всех есть глаза, но не все умеют видеть. О, если бы ты заседал в Совете беотархов! Живи в этом большом старом доме, и чем дольше, тем лучше. Во всяком случае, для меня...

— Нас ждут в городах Беотии с надеждой и нетерпением, чтобы восстать против ненавистной власти спартанских гармостов! — гремел голос Пелопида над площадью, заполненной взволнованно слушавшими его фиванскими гражданами. — Их угнетают, как ещё недавно угнетали нас! Подумайте, разумно ли поведение человека, отказывающего в помощи попавшему в беду соседу? Нет, неразумно! Ведь и сам он тогда окажется без поддержки в трудный час. Так поможем сейчас нашим соседям! Придёт время, они помогут нам, и надменная Спарта забудет дорогу в Беотию!

Мелон был готов поддержать Пелопида, но в этом не было нужды: Народное собрание одобрило поход. Почти единогласно.

Городская стража добросовестно держала ворота на запоре, впуская в город только крестьян с продовольствием да купцов с товаром. Наружу не выпускали никого — с начала работы Народного собрания и до тех пор, пока вслед за тремя сотнями кавалерии из лучших фиванских всадников на прекрасных фессалийских лошадях не промаршировал, сверкая доспехами, «священный отряд» в сопровождении сотни бравых пельтастов и лучников.

— Нужна быстроходная триера с экипажем. Срочно! — с порога озадачил приятеля стремительно вошедший в эфорию Поликрат.

— Что случилось? Присядь и успокойся, дорогой друг, — указал Эвтидем на скамью.

— Тира в опасности. Она подобралась к самому логову фиванских лазутчиков, но их главарь, Антиф, может без труда справиться о нашей красавице на Крите. Там, на западном берегу, есть городок Фаласарна. Моряки знают. В сотне стадий к югу от него деревня Левкопетры, имение мнимого покойного мужа Тиры.

Архонт взволнованно ходил по залу, без нужды поправляя свой гиматий. Эфор, узнав об опасности, грозившей владычице его ночных грёз, также всполошился не на шутку.

— Надо отозвать её обратно, — высказал он заветную мечту, меряя шагами зал вслед за Поликратом.

— Нет. Слишком много сделано. В Левкопетрах действительно есть чей-то богатый дом... Так вот, нужно их там всех... Всю деревню до одного... Чтобы никого не осталось!

Эфор что-то быстро прикинул в уме:

— Две триеры смогут отойти из Ласа через два дня. Экипажи усилим эномотией молодых воинов. Пусть они выдают себя за карфагенских пиратов. Я распоряжусь сейчас же. Но этого мало: кто-то должен остаться в Левкопетрах и подтвердить посланцу Антифа правдивость слов Тиры. Найдутся у тебя такие ловкие люди?

— Найдутся. Приходи ко мне после полудня. Решим этот вопрос. И ещё... Надо навестить больного Агесилая. Харикл, позови сюда того, кого я велел накормить на кухне, — распорядился хозяин.

Человек среднего роста в добротном хитоне появился в комнате словно из воздуха.

— Поспешил сразу же по твоему приказу, благородный Поликрат... О, здесь сам эфор Эвтидем, да пошлют тебе боги здоровье и радость! — склонился он в подобострастном приветствии, скрывая мелькнувшую в глазах хитринку.

— Это Кебет, — хмуро представил незнакомца архонт. — После нападения останется с четырьмя подручными в Левкопетрах. Объясни, как они доберутся туда.

— Завтра с рассветом от арсенала отряд в тридцать человек двинется в Лас. Командир — эномотарх Лисикл.

— Мне приходилось действовать с этим достойным молодым человеком, — вставил Кебет.

— Тем лучше. В Ласе вас ждут две триеры. Одна из них — «Стрела». Её капитан руководит всем походом. Передашь ему это, — эфор вручил Кебету запечатанный пенал с письмом.

— Хорошо запомни, — вновь заговорил Поликрат, — останетесь в деревне, убивая уцелевших местных жителей. Всех без разбора, кто вернётся на пепелище. Вернётесь, когда убедитесь, что некий чужеземец специально интересовался госпожой Семелой и получил от вас нужные сведения.

— Но он может и не появиться.

— Будете ждать полгода. Вот тебе ещё к задатку, — бросил он Кебету тяжёлый кошель. — Вернёшься, получишь остальное.

Мастер тайных дел ловко поймал деньги и, кланяясь, исчез из мегарона.

— Теперь к Агесилаю, — архонт поднялся, расправляя свои всё ещё могучие плечи. — Мы должны убедить его нанести удар по Афинам с моря.

Дворец царя отличался от других староспартанских построек разве что размерами. Несколько архонтов, беседуя, величественно прогуливались под дорийскими колоннами фасада.

— Там Клеомброт, — предупредил один из них подошедших Поликрата и Эвтидема.

Густые брови громовержца удивлённо приподнялись. Обычно отношения между спартанскими царями прохладные... мягко говоря.

— Что ж, тем лучше, — изрёк Поликрат. Царям нечего скрывать от Герусии. Пройдём к больному.

Агесилай смог лишь поднять исхудавшую руку, приветствуя архонтов. Клеомброт, не сочтя нужным поднимать из кресла своё крупное тело, повернул к вошедшим малоподвижное волевое лицо, меряя их тяжёлым взглядом. Очевидно, он был недоволен вторжением, помешавшим важному разговору.

— Садитесь. Сожалею, что не могу принять вас иначе, — голос больного царя был негромок, — мы как раз обсуждали наши возможные действия в будущем году. Вы пришли кстати. Думаю, пока Фивы имеют возможность получать продовольствие со стороны, наши походы с целью лишить их урожая принесут немного пользы. Я говорил с пентеконтером Эгерсидом — между прочим, отличный воин, вполне достоин стать лохагосом!

— Верно! — раздался густой бас Клеомброта. — Прекрасно рубится мечом!

— Так вот, — продолжал Агесилай, — даже он с высоты своей небольшой должности смог заметить это! Пора обрушиться на них всей мощью Спарты и показать всем, кто сильнейший в Элладе! — больной откинулся на подушки, переводя дыхание.

— Правильно! — поддержал его Клеомброт, для убедительности взмахнув кулаком. Некоторое время архонты молчали. — Цари выступают единым фронтом. Плохо. Внутренняя политика Спарты такого не допускала.

— Благородный Агесилай! — Поликрат был сама доброжелательность. — Ты лучше других знаешь, что только афинская поддержка спасла врага от голода, уготованного твоим походом. Теперь, после безумного поступка Сфодрия, Афины готовы поддержать Фивы военной силой. Итак, перед нами два противника. Каждый из них располагает сухопутной силой, но лишь один — морской. Значит, если мы выберем морскую войну, нам будет противостоять лишь один враг — Афины. Разгромив афинян на море, мы заставим их прекратить помощь союзнику, а затем расправимся и с фиванцами. Таким образом, — завершил доказательство военной теоремы Поликрат, — выбрав морскую войну, мы громим противника по частям, а это верный путь к победе, — и он обернулся к эфору, ожидая поддержки.

— Как можно назначать лохагосом этого смутьяна?! — вдруг возмущённо воскликнул Эвтидем. — Мне отлично известно, что говорит Эгерсид своим приятелям!

— Вспомните недостойные слова его отца! — вторил Эвтидему дребезжащий голос одного из архонтов. — Он вернулся из-под Лехея раненый в спину! За одно только это следовало бы отобрать красный плащ!

Поликрат с исказившимся лицом смотрел на эфора — так подвести его, Поликрата!

— Повторяю, — после огласивших спальню воплей голос больного казался особенно тихим, — пентеконтер Эгерсид доказал в этом походе свою доблесть, воинское умение и предусмотрительность. Я, царь Агесилай, убедился, что все помыслы этого человека направлены на благо любимой им Спарты. Если же он и заблуждался в чём-то из-за недостатка жизненного опыта, то долг людей старших годами и мудростью — наставить и использовать на благо отечества, а не отталкивать достойного воина.

Агесилай замолчал, восстанавливая силы.