Эвтидем всем своим видом показал, что не в силах ответить на этот вопрос.

— Так вот, мне нужен мужчина, который любил вы мне женщину, а не дочь могущественного сатрапа, мужчина зрелый, умудрённый опытом, чьё главное богатство — его достоинства. Не таков ли ты, полюбивший меня рабыней? Не ты ли увидел в рабыне женщину, а не жалкое существо для постельных забав? Вот почему я здесь!

Мог ли не верить Эвтидем тому, во что так желал поверить? Ведь сбывается его мечта, и ночная боль души готова обернуться несказанным блаженством!

— Мы не можем оставаться в Спарте, где всё напоминает мне о печальной участи рабыни, где союз наш подвергнется всеобщему осуждению. Готов ли ты доказать свои слова делом и уехать со мной? Тебя ждут достойное положение, богатство и любовь.

— Да, да, несравненная!

— Тогда не будем медлить. Уедем сейчас же!

— Хорошо, но мне нужно сходить домой, взять золото.

— Не думай о нём. Сколько бы ни было у тебя золота, это ничто по сравнению с тем, что ждёт тебя в землях Фарнабаза. Мне нужно другое, то, что говорит о моём прошлом, и главное — письма, которые я посылала архонту, исполняя его поручение в Мегарах. Они лежат в ларце, в кабинете Поликрата. Добудь их, и я твоя! Ты его друг, и можешь войти в кабинет, не вызвав подозрений. Тем временем я отдам распоряжения слугам и переоденусь.

Эвтидем принял решение; пути назад нет, а раз так, надлежит действовать уверенно, без колебаний и быстро.

— Нет ли у тебя чего-нибудь подходящего, чтобы взломать крышку? — обвёл он взглядом комнату. — Ларец может быть заперт, а мой меч остался в мегароне.

— Узнаю настоящего спартиата. — Женщина ласково положила ладонь на его плечо. — Первая мысль всегда о том, как бы решить дело силой. Всё гораздо проще. — Она взяла стоявшую на туалетном столике резную сандаловую шкатулку и протянула её влюблённому мужчине. — Здесь ты найдёшь ключ; документы находятся в точно таком же ящичке — подмени его, и архонт не скоро обнаружит пропажу. Поспеши, через час мы будем уже далеко от Спарты!

Эвтидем достал из шкатулки ключ и решительно направился к кабинету Поликрата. Тира же, вопреки своим словам, не стала ни переодеваться, ни приказывать слугам готовиться к отъезду. Стараясь не стучать каблучками позолоченных плесниц, она вышла в коридор, вслушиваясь в тишину. Ждать пришлось недолго — резкий щелчок, низкий и тугой металлический звон, короткий вскрик и стук рухнувшего тела последовали один за другим...

Женщина приоткрыла дверь кабинета, и вскоре все обитатели дома сбежались на её испуганный голос. Они столпились в комнате, настолько поражённые страшным зрелищем, что не заметили, как вошёл хозяин.

— Что происходит? — воскликнул Поликрат; слуги расступились, и взору его предстали раскрытый ларец, лужа крови и лежащий в ней человек. Твёрдое зазубренное остриё, выпущенное в упор смертоносным механизмом, пробило мускулы живота, рассекло внутренности и раздробило позвоночник несчастного, приковав его к месту преступления тонкой, но прочной стальной цепью. Он был обречён, хотя ещё и вращал выпученными глазами, не в силах вымолвить слова. Механик из Сиракуз верно рассчитал угол вылета!

— Эвтидем пытался обокрасть тебя и был наказан, — выступила вперёд Тира. — Прости, но обстоятельства заставляют меня покинуть твой дом и Спарту, — пронзила она зловеще-победным взглядом пошатнувшегося архонта.

Никерат едва успел подскочить, чтобы подхватить хозяина. Гости Востока в тот же день собрались в путь, оставив на попечение врачей разбитого внезапным ударом Поликрата.

— Откуда здесь этот меч? — спросила Тира провожавшего её Паисия.

— Я принял его из рук несчастного Эвтидема, — ответил эконом, глядя на украшавшее стену мегарона оружие.

— Ты ошибаешься, Эвтидем присвоил этот меч незаконно. Вот почему я заберу его с собой. Твой хозяин не станет возражать... если выздоровеет.

— Как будет угодно тебе, госпожа.

Женщина с благоговением взяла оружие, прижала к груди алые ножны.

— Теперь я смогу оплакать тебя, Эгерсид, — чуть слышно прошептали её губы.

— Мой друг так разбогател ловлей беглых илотов и рабов, что двинулся с нами только из любви к делу, — говорил Кебет, качаясь на конской спине, — да и Аргусу не мешает размяться.

Напарник Кебета, человек с чёрной повязкой на глазу, о котором шла речь, ехал чуть впереди небольшой группы всадников. Аргус, чёрный пёс величиной с телёнка, неторопливо бежал рядом, вывалив красный язык из объёмистой пасти. Одноглазый охотник за людьми и его собака понравились Лисиклу: беглецам не уйти! Теперь понятно, зачем Кебет раздобыл срезанные волосы Леоники и старые сандалии врача. Что ж, Поликрат умеет подбирать людей. Критский бегун тоже хорош, самые быстрые ноги в отряде наёмников, хотя и жуликоват.

— Мы задержались не так уж надолго, зато к утру уже точно знали, куда направилась наша парочка, — продолжал Кебет, — конечно же туда, где лежит клер Эгерсида! Простодушные рассчитывали незаметно покинуть Спарту, а ведь вокруг люди, у них есть глаза, чтобы видеть, и языки, чтобы рассказывать! Лысая девица и молодой человек! Парочка приметная, следовали в сторону Гифия. Она верхом, он шёл рядом. Всё сходится. Кстати, этот врач. Помнишь богатого периэка Этиона? Он водил дружбу с Эгерсидом и часто принимал в своём доме Леонику, ещё девочку. Там она могла познакомиться с мальчишкой-рабом, позднее сбежавшим. Думаю, молодой врач и беглый мальчишка-раб одно и то же лицо.

— Почему? — с возрастающим интересом спросил Лисикл.

— Ну, прежде всего, он познакомился с Леоникой не вчера, а гораздо раньше, отлично знает Спарту, её окрестности и местные обычаи, стало быть, сам из местных. Да и возраст подходит. Выучился людей лечить и вернулся.

— А ещё бить их палкой по голове, верно, Мелест? — поддел своего бойца лохагос.

— Скормлю его на мясо этому псу, — пообещал тот.

— Не спеши, если Кебет прав, то право отплатить первым принадлежит Килону, — подзадоривал спутников Лисикл.

Молодой спартиат вспомнил, как получил камнем в лицо при первой встрече с мальчишкой-илотом, сердито засопел и хлестнул коня. Вовремя!

Чёрный пёс издал утробный рык и резко рванул в сторону поросшего маквисом склона. Похоже, взял след!

Ксандр, кляня себя, бился в крепко держащих его руках. Двое человекообразных существ в отвратительно пахнущих шкурах привязывали его к стволу старого каштана. Ещё четверо им подобных распяливали Леопику на гладком низком валуне... Девушка отчаянно билась, безуспешно пытаясь вырваться, и громко кричала. Один из разбойников попытался зажать ей рот ладонью, но взвыл сам, когда зубы спартиатки располосовали его клешню. В отместку насильник ударил Леонику по лицу так, что голова жертвы с глухим стуком ударилась о камень.

Ксандр изогнулся, пытаясь разорвать путы. Напрасно! Как мог он потерять бдительность и позволить этим тварям, внезапно прыгнувшим из кустов, захватить дочь Эгерсида? Ведь засаду можно было обнаружить даже по мерзкому запаху гнусных существ...

Между тем один из нападавших всё же заткнул девушке рот, расстегнул пояс и распахнул своё одеяние из козьих шкур.

— Кого сцапали? — раздался голос такой свирепой силы, что разбойники вздрогнули, прекратив своё дело.

Ксандр повернул голову: ему показалось, что чёрный пень гигантского дуба вдруг вылез из земли и явился на поляне. Нет, всё же это двуногое существо, в котором, если потрудиться, можно признать человека, и, судя по виду остальных тварей, их главарь.

— Почему не дали знать? — приблизился вновь прибывший к разбойнику в распахнутой шкуре. — Прикройся. Было бы что показывать. Хотел с девкой поиграть, недоумок? — ткнул он провинившегося огромным кулаком в грудь так, что тот упал, задрав ноги; главарь же склонился над Леоникой, неспешно оглядел её, ощупал шерстистой лапой. Закончив осмотр, сгрёб поднявшегося разбойника за шкуру на груди. — Чуть не испортил товар, безмозглый. Кто бы дал тогда настоящую цену? — и в назидание остальным с силой ударил его о ствол ближайшего дерева. Что-то хрустнуло, и тело сползло к корням. Теперь маленькие злые глазки остановились на Ксандре.