— Привет тебе, Гемофил! — воскликнул узнавший его пленник. — Вели своим людям отпустить нас: я несу важные вести самому Харитону!

Главарь несколько мгновений с недоумением вглядывался в молодого человека, затем оскалил пасть подобием улыбки.

— Ты, цыплёночек? Вижу, подрос, и теперь стоишь дороже. Да тебя даже ободрать как следует не успели, — уставился он на красивый пояс молодого человека.

Верно, не успели: при нём ещё кинжал за пазухой хитона, цел пока и другой пояс, холщовый, надетый прямо на голое тело. В нём зашиты серебряные монеты. «Лишь бы отвязали, — билась мысль, — лишь бы отвязали». Напрасные надежды.

— Что ж, выкладывай свои вести, — злорадно сверлил его глазками разбойник, — потому что Харитон — это я.

— Но как же Хремил? — вырвалось у пленника.

— А твоему дружку я выбил мозги так, что они брызнули из ушей, — подбросил Гемофил свою тяжёлую дубовую палицу.

Внезапный испуганный вопль заставил главаря обернуться. Огромный чёрный пёс стремительной тенью вылетел на поляну, свалил ближайшего к нему разбойника и сомкнул зубастые челюсти на горле обречённого.

— Спартиаты! — раздался истошный крик, и не успел он умолкнуть, как несколько человек с обнажёнными мечами вслед за угрюмым зверем атаковали шайку. Разбойникам стало не до пленников, и Леоника тут же оказалась рядом с Ксандром.

— Кинжал! Возьми у меня за пазухой кинжал! — крикнул молодой человек, и через мгновение острая сталь рассекла крепкие путы.

— Бежим! — Ксандр схватил девушку за руку и увлёк её вниз по склону.

— За ними, Навбол! — выкрикнул Лисикл, уворачиваясь от дубины главаря. Разбойники сообразили, что спасения искать негде, и сопротивлялись с бешенством обречённых.

Ксандр споткнулся в самом конце спуска, упал на четвереньки, да так и выскочил на дорогу почти в том самом месте, где они с Леоникой подверглись нападению. Его посох лежал в пыли — никто не обратил внимания на чёрную палку, казавшуюся такой обычной. Чуть подальше перетаптывался живой круг из шести связанных поводьями лошадей. Охранявший их спартиат, услышав шум и треск ветвей, повернул голову. Взгляды встретились. Они снова один на один, и снова на дороге. Но на этот раз Ксандр не собирался бежать от обнажившего меч Килона. Напротив, он устремился вперёд, успев подхватить посох, сорвать скрывавшее остриё рукоятку и встретить противника.

Круглое древко легло на плоскость атакующего клинка и отклонило его в сторону, а стальной наконечник вонзился в сердце спартиата. Килон так и не успел понять, что же произошло. Ксандр нанёс укол так, как сотни раз проделывал это с глиняным манекеном, вырвал оружие и ушёл назад, готовый к новой схватке, но противник рухнул, не подавая признаков жизни. Победитель оглянулся: Леоника стояла, глядя на него широко раскрытыми глазами. Она не видела, как чёрный пёс упругим прыжком вылетел из кустов маквиса, но Ксандр вовремя взмахнул рукой. Пёс перевернулся через голову и с визгом забился в пыли, суча лапами.

— К лошадям! — окрик Ксандра вывел девушку из оцепенения. Молодой человек быстро распутал поводья, выбрал двух лучших скакунов и разогнал остальных.

— Далеко собрались? — остановил их насмешливый голос.

— Навбол? — удивлённо воскликнул Ксандр. — Дай нам уйти, вспомни, мы были приятелями там, на корабле.

— Знал бы ты, сколько денег я получу за тебя, живого или мёртвого, так не просил бы, — насмешливо улыбнулся наёмник. — Не вздумай бежать: всё равно догоню!

Сирийский клинок Ксандра с металлическим шелестом покинул пояс-ножны.

— Что ж, ты сам этого хотел, — сузил глаза Навбол и взмахнул мечом, поражая пустоту. Он не успел повторить атаку — ответный удар Ксандра был молниеносен и точен.

Звякнул о дорожный камень меч с уже мёртвыми пальцами на рукояти, а наёмник, не веря своим глазам, смотрел на фонтан крови, хлынувшей из обрубленной по запястье руки.

— О, Ксандр, — выдохнула Леоника; молодой человек посадил её на чепрак и сам одним махом взлетел на конскую спину.

— Прощай, пёс войны, — крикнул он Навболу, — учитель был прав. Ты действительно очень плохой человек!

Протяжный тоскливый вой заглушил топот рванувших галопом лошадей: наёмник осознал необратимость того, что случилось. Проскакав пару стадий, Ксандр перевёл коня на рысь. Леоника очень плохо ездила верхом, только ловкость и сила спартиатки позволили ей удержаться на чепраке.

— О, Ксандр, — воскликнула девушка, — ты скачешь подобно кентавру! — Её глаза светились восхищением. — А как ты разделался с этими... я думала, ты способен разве что болячки лечить.

«Я могу декламировать поэмы, изложить теорию шарового космоса Евдокса, решать задачи с числами и геометрическими фигурами, — невольно подумал Ксандр, — но потребовалось убить одного человека, искалечить другого и проткнуть чёрного пса дротиком, чтобы изменить выражение этих глаз».

— Мне повезло с наставником, — сказал он вслух, натягивая поводья. — Постой, послушаю, нет ли погони, — соскочил с коня и припал ухом к дороге.

Топот! Из-за поворота с ревнивым ржанием выбежал Рахш! Умница, ускакал от разбойников.

— Возьми его, — сказала Леоника, — ты нравишься ему больше, чем я.

Необходимо было поспешить — не следует рассчитывать на то, что все спартиаты пали в схватке с разбойниками. Хорошо бы также свернуть с главной дороги, чтобы не попадаться на глаза встречным. Неужели он, Ксандр, не найдёт путь к родным местам меж этими холмами и рощами?

— Смотри, Леоника, здесь начинаются земли твоего отца, — сказал молодой человек и тут же осёкся.

— Как думаешь ты, скоро ли он даст знать о себе? — печально спросила девушка.

— Конечно, — с деланной беззаботностью ответил Ксандр, — завтра или послезавтра.

Сам же почувствовал противный липкий холод в груди, сообразив, что Лисикл начал погоню после того, как участь господина Эгерсида была решена!

— Деревня, где прошло моё детство, уже недалеко, — заговорил он, пытаясь отвлечь девушку от мрачных мыслей, — но мы обогнём её слева; кто знает, вдруг нравы моих односельчан изменились не в лучшую сторону? Разве что подъедем к одному дому. Он стоит на отшибе. Попробую купить там какую-нибудь еду.

— Делай, как знаешь. Я никогда не была здесь. Клер, оказывается, процветает! Взгляни, какие стада. Вот что привлекает Лисикла!

— Война миновала эти места, — ответил Ксандр. — Думаю, немало сделал для благополучия клера и Этион; должно быть, вложил в него свои средства. Прежде здесь даже козы были редкостью, а сейчас...

— Похоже, люди живут в деревне безмятежно. Отчего бы нам не остановиться в ней?

— Тебе ли, спартанской аристократке, бояться ночлега под открытым небом? Лишь жалкие, изнеженные дочери периэков не могут обойтись без тепла и уюта.

— Издеваешься? Подожди, слезем с лошадей, и ты узнаешь разницу между рукой спартиатки и прочих женщин!

— Знаю, — смеялся Ксандр. — Давно знаю!

Он не хотел заезжать в деревню. Безмятежная жизнь? Да, фиванская угроза заставила спартиатов прекратить войну против илотов, и те, как болтали на улицах, расплодились сверх всякой меры. Но было нечто, будившее смутную тревогу: запущенные поля. Слишком запущенные, для того, чтобы упорный крестьянский труд мог быть источником достатка.

Молодой смех угас так же внезапно, как и вспыхнул: вот она, обвалившаяся ограда, а за ней родной дом. «Сейчас не время, — сказал себе Ксандр, — но клянусь, я обязательно вернусь сюда, разыщу могилы близких и украшу их достойными надгробьями». Всадники спешились и держа лошадей под уздцы вошли в пустой проём калитки. Некто костлявый, сутулый, в грязном хитоне испуганно вскрикнул, обратив к ним слезящиеся глаза — неужели Пистий?

— Привет тебе, старец, — воскликнул Ксандр. — Не бойся, мы мирные путники и нуждаемся лишь в пище. Нет ли в этом доме съестного? Я хорошо заплачу.

Блестящие серебряные кружочки заставили неопрятного старика засуетиться, забегать на подгибающихся сухих ногах.

— Почти ничего нет... эти неблагодарные... я их вырастил, обогатил, — бормотал он, дёргая головой и кося полубезумным взглядом в сторону серебра.