Полемарх лишь наскоро поужинал с друзьями, отложив наслаждение беседой до лучших времён, и погнал не успевшего как следует отдохнуть Рахша в долину Эврота...

— Я бежал из фиванского плена, — повторил он, вместив в короткую фразу бурные события последних дней.

Чуть отстранил дочь, чтобы лучше рассмотреть эту новую, взрослую и незнакомую Леонику.

— Что это? — воскликнул Эгерсид, заметив её стриженую голову и странное одеяние.

— Герусия постановила выдать меня замуж, но я сбежала, — ответила Леоника. — Ксандр помог мне. Ты помнишь его?

— Приветствую тебя, господин, и воздаю хвалу богам, что вижу встречу отца и дочери после разлуки долгой и горькой, — поклонился молодой человек; глаза его светились радостью.

— Сожалею, что не могу ответить подобными словами, так как догадываюсь о причине твоего пребывания здесь. Предлагаю немедленно покинуть не только Спарту, но и Лаконию, иначе я буду вынужден заявить о вражеском лазутчике властям.

— Завтра я встречу закат солнца далеко от города, клянусь тебе, господин и учитель. Я помогал Леонике, но не искупил и малой части долга перед тобой. Прощайте и будьте счастливы!

Молодой человек вышел, провожаемый недоумённым взглядом девушки: что за тайна между отцом и её другом? И что означают странные слова о вражеском лазутчике?

Ксандр, опустив голову, медленно брёл ночными улочками к дому архонта.

— Радуйся, — говорил он себе, — господин Эгерсид на свободе, Леоника спасена и находится под самой надёжной защитой. Отчего же сердцу так тяжело? Да оттого, что в глазах полемарха ты теперь фиванский лазутчик, а для его дочери, кроме того, беглый илот.

Полемарх, велев ему убираться из Спарты, лишний раз проявил благородство. Знал бы он, какие сведения успел отправить лазутчик в стан фиванцев!

Что ж, и в самом деле пора уходить в лагерь Эпаминонда.

Размышления были внезапно прерваны: чья-то тяжёлая рука опустилась на плечо, а остриё копья, заставив вздрогнуть, коснулось подреберья.

— Стой! Кто ты?! — грянул голос стражника; двое других были готовы поднять задержанного на копья при первом же подозрительном движении.

— Я врач в доме архонта Поликрата, — ответил Ксандр, медленно доставая пропуск. — Здесь всё написано.

Один из стражников продолжал держать его «на копье», а другой высек огонь и помог начальнику справиться с текстом на клочке пергамента. Всё правильно: врач может ходить по ночам, так как болезнь время не выбирает, а ещё ему разрешено иметь кинжал для защиты от грабителей. Кроме того, подпись влиятельного архонта. Молодого человека отпустили, хотя и с явным сожалением.

Паисий помог Ксандру забраться в комнату через окно, затем выслушал его рассказ с возрастающей тревогой.

Итак, Эгерсид понял, что ты лазутчик. Дочь сообщит ему твоё местопребывание и тогда... не следует недооценивать проницательность полемарха. Видишь ли ты опасные плоды дел рук своих?

Ксандр увидел. Конечно, господин Эгерсид быстро догадается, что за молодым лазутчиком стоит другой, зрелый и опытный, и без труда определит, где его искать. Ну, а разоблачив врага, свившего гнездо в доме Поликрата, можно обвинить последнего в государственной измене. Таков ход мыслей Паисия; но Ксандр точно знает, что господин Эгерсид не станет заниматься подобными делами. Скорее всего, он встанет во главе моры и поведёт её на фиванцев, но эконома не переубедить. Ссылки на характер полемарха здесь не помогут....

— Выслушай меня, Паисий: твой могущественный хозяин отразит любую попытку обвинить кого-либо из домашних, оставив право суда за собой. Ты и раньше действовал так умело и осторожно, что ни у кого не возникло подозрения о твоей истинной роли в этом доме. Доверие Поликрата укрепится ещё больше, если ты разоблачишь меня в каком-либо неблаговидном поступке. Я убегу, не простившись с архонтом, только и всего.

— Да, но ведь не в краже тебя обвинять.

— Действительно, не стоит даже в интересах дела.

— Что, если ты опять зайдёшь к Прокне, а я прерву ваше свидание? Толкнёшь меня для вида и убежишь, прежде чем организуют погоню.

— Хорошо, только спрячу свои вещи.

Ксандр так и поступил; но когда он укрывал сумку и посох в кустах барбариса, к дому проследовали архонт Евтих со своим родственником, лохагос Стесилай и ещё один немолодой спартиат, чьего имени он не знал. Лазутчик поспешил обратно, чтобы воспользоваться люком в комнате эконома.

Поликрат на этот раз принял ранних посетителей не в мегароне, а в своём кабинете на втором этаже. Голоса раздавались совсем близко, и Ксандр лежал на пыльных досках, боясь шелохнуться.

— ...ударил по голове Мелеста, забрал дочь, — возмущённо скрипел Евтих. — Когда же мы пришли к дому Леоники, он поносил нас, уважаемых людей, и прогнал, не желая разговаривать.

— Несчастный Мелест чуть не погиб от удара палкой по голове, — вставил несостоявшийся жених.

— Я только что получил верное сообщение из войск, — этот голос, высокий и визгливый, мог принадлежать только неизвестному спартиату — царь встретил Эгерсида с радушием, воины — с восторгом, а ведь спина его украшена позорной раной в спину!

— Ранен в спину! Недалеко же ушёл он от своего обесчещенного отца, — слова Поликрата были подобны предгрозовым раскатам грома, — Агесилай конечно же поверил каждому его слову, а между тем я убеждён, что Эгерсид все эти годы сотрудничал с фиванскими правителями; они-то и отпустили его перед самым вторжением в Лаконию. Изменник прибыл сюда, чтобы нанести предательский удар отечеству, а безумцы, забывшие законы Ликурга, приветствуют его как героя!

— Он станет вновь распространять свои опасные мысли. Эгерсида следует немедленно арестовать и заключить под стражу! — пронзительно завизжал незнакомец.

— Тогда поместье изменника будет отчуждено и разыграно по жребию претендентами, — забеспокоился Евтих. — Выходит, Лисикл опять останется без земельного надела?

— Герусия приняла решение, и оно должно быть выполнено. Поскольку дочь не отвечает за преступления отца и государство ещё раньше взяло на себя заботу о её судьбе, ты, Лисикл, женишься на Леонике и войдёшь во владение клером, — рассудил Поликрат, будто вина Эгерсида уже доказана. — Поэтому в твоих интересах держаться от этого дела подальше, лишь возьми дом будущего тестя под наблюдение своими людьми.

— Со мною всего два человека, Килон и Мелест.

— Достаточно. Ты, Эвтидем, отвечаешь за безопасность в городе, и поэтому отдашь приказ об аресте Эгерсида, а ты, Стесилай, его выполнишь.

— Никто не смеет арестовать гражданина Спарты без предъявления обвинения и решения Геру сии, — вдруг изрёк молчавший до сих пор лохагос. — Иначе придётся держать ответ перед эфорами, да и царь Агесилай будет очень зол.

«Животное, а сообразил, — удивился Ксандр догадливости Лисикла, — а неизвестный спартиат, значит, и есть тот самый Эвтидем; Паисий рассказывал, что некая красавица Тира предпочла ему господина Эгерсида, отсюда лютая ненависть к удачливому сопернику».

— Некогда проводить заседание Герусии, — визгливый голос нарушил затянувшееся молчание, — завтра Эгерсид уедет в лагерь Агесилая, где будет в безопасности!

— Слушайте меня, — Поликрат говорил так, словно отдавал боевой приказ. — Ты, Евтих, немедленно посетишь архонтов, наших сторонников, и заручишься их поддержкой. Сам я буду добиваться согласия эфоров.

«С этим трудностей не будет, — подумал Ксандр. — Ведь арест господина Эгерсида направлен также и против царя Агесилая, усиление власти которого многим здесь не даёт покоя».

— Ты, Стесилай, отбери пять, нет, десять лучших, наиболее преданных тебе гоплитов, — продолжал архонт после того, как Евтих и Лисикл удалились, и с наступлением сумерек возьми Эгерсида под стражу.

— Хватит и двух воинов.

— Ты не понял, лохагос, — вмешался Эвтидем, — надлежит не только арестовать полемарха, но сделать так, чтобы он не увидел завтрашний рассвет. Пусть окажет сопротивление или попытается бежать... награда будет высокой.