— Именно, — кивнул сиэрнар. — Усыпить мощным и довольно редким зельем, которое я вообще не обязан тратить на какого-то ашрианца. Моя задача — учить и защищать тебя, Аниэлла, — обратился парень уже ко мне, — но что-то мне подсказывает, что ты так просто не отступишься от своего Кая. А значит, придётся жертвовать редкими запасами, — и снова взор Эслана обратился к брюнету. — Это довольно неприятная процедура, а когда вторая сущность начнёт просыпаться, будет ещё хуже. Уверен, сейчас зверь и без того зол и рвётся с поводка, а после подобного он станет ещё агрессивнее. Так что тебе, ашрианец, придётся использовать всю свою выдержку, чтобы обуздать своё второе «я». Ну и надеюсь, ты достаточно хороший актёр, чтобы убедительно сыграть самого себя из недавнего прошлого, ведь эффект разрыва связи и сопутствующие эмоции никто не отменял. Можешь отказаться, тогда наверняка попадёшь в лапы эромайских Дознавателей. Перспективы обрисовывать не вижу смысла. Сам всё понимаешь, если не совсем идиот.

Меня передёрнуло от этих перспектив. Ясно же, мучения запредельные, и как финал, скорее всего, смерть. Но и зелье Кая, судя по его ненормальной бледности, пугало.

— Времени мало, — поторопил Эслан, словно не он тут тратил драгоценные минуты на словоблудие.

— Давай своё зелье, — проскрежетал брюнет.

Выпив содержимое небольшого флакона, Кай какое-то время просто сидел, потом резко согнулся пополам, обхватив голову руками. Послышался болезненный, полный страдания стон. У меня аж сердце от сочувствия сжалось. Что я усвоила, так то, что парень может быть иногда не сдержан на эмоции и язык, но заставить его стонать от боли очень сложно. Страшно представить его ощущения сейчас.

Спустя пару минут Кай выпрямился. Лицо было белым как снег, по вискам стекали капли пота. Но самое ужасное — взгляд. Потерянный, паникующий и даже какой-то затравленный. Побелевшие губы беззвучно зашевелились, произнося одному ему ведомые слова. Никогда я ещё не видела ашрианца таким напуганным!

— Приди в себя! — рявкнул Эслан, посмотрев в лицо парня. — Это всего лишь временная мера. Да и тебе надо быстрее брать себя в руки, пока гости по твою душу не явились.

Голос и тон сиэрнара были жёсткими. Ни капли сочувствия. Сначала я даже разозлилась. Неужели не видит, что Каю плохо? Но как ни странно, это подействовало. Взгляд парня прояснился, появилось осмысленное выражение.

— Приведите себя в порядок, — вздохнул Эслан. — Оба выглядите как издыхающие умертвия. Никто не поверит, что вы дома спали, пока вы так жутко выглядите. У тебя ведь есть зелье, придающее бодрость и энергию, Аниэлла?

После того, как наш с Каем внешний вид стал если не цветущим, то приемлемым, мы втроём расположились за кухонным столом. Проблемы проблемами, а кушать хочется. По поводу своего нахождения в моём доме Эслан уже выдал легенду. Как сокурсник, он пришёл ко мне изучить конспекты по травоведению за прошлую пятницу, когда его ещё не было в Университете.

— Если мне вторую сущность вернула близость, то почему подобного не случается с другими ашрианцами, которым удалось бежать из эромайских лап? — неожиданно раздался тихий, несколько неживой голос Кая.

— За последние тысячелетия многое изменилось в мире, в том числе и существа, его населяющие, — отозвался Эслан. — Эромайцы сильно деградировали, но и вы, ашрианцы, не те, что были раньше. Всё меньше среди вас сильных духом. Сам, наверное, должен знать, что с годами всё меньше представителей вашей расы получают сильную ипостась. Боги чувствуют ваши души уже с детства. И мало кто из вас способен перенести тяготы плена. Какими возвращаются твои сородичи? Сломленными, полными страха и ненависти ко всему и всем. Уже не теми, кем были. Эти же страх и ненависть глушат и искажают любые сильные эмоции, ту же страсть, например. Да и не способны они, как правило, больше на подобное. Не влекут их постельные забавы после унижений в плену. Это ты оказался удивительно силён духом.

Кай, сжав губы, отвёл взгляд и промолчал. Я тоже не стала комментировать сказанное. Помню я время, когда он только попал ко мне. Упрямый, полный злобы и ненависти. Но что-то мне подсказывает, к краю ашрианец был очень близок, и это чудо, что он попал ко мне ещё в своём уме. И то, сколько понадобилось времени и усилий, чтобы он оттаял! Жуткий мир, чудовищные нравы…

Мы успели позавтракать и пили душистый чай, как раздался жуткий дверной звонок. Плетясь к двери, я, наверное, сотый раз дала себе зарок, вызвать мастера разобраться с этим пыточным инструментом.

КАЙЛЕН

Оказывается, за этот ничтожно малый период времени я успел привыкнуть к пусть и бунтующей, но целостности. Сиэрнар был прав, хищник рвался на волю. Он проснулся в тот момент, когда этот чужак переступил порог дома. И с того момента не желал утихать. Хотел занять лидирующее место в нашем тандеме. Конечно, моя вторая ипостась обладала своим, малопонятным человеку разумом, но его не хватало на осознание, что в таком случае обречены будем оба. А меня, после того, как попал в плен и всё из этого вытекающее, зверь не считал достойным, чтобы быть хозяином положения. Единственным выходом было силой воли задавить сопротивление. Показать, кто в доме хозяин. Это требовало времени и усилий. Сначала подмять под себя зверя, потом уже наладить контакт, иначе жизнь сладкой не покажется.

Но это потом. Сейчас же внутри звенела пугающая пустота. Словно меня и вправду снова лишили второй половины моего «я». И лишь очень тщательно прислушиваясь к себе, я нащупывал слабую, почти незаметную, ускользающую связь. Увы, от чувства невосполнимой потери, которое порой близилось в паническому отчаянию, это не спасало. И лишь усилием воли, после окрика этого типа, мне удалось относительно взять себя в руки.

Но даже сквозь это марево душевных мук проступало раздражение самим фактом, что рядом с Эллой теперь будет крутиться посторонний мужик. Существо, от которого я не знал, чего ожидать. О котором было ничего неизвестно. Зато о нас, судя по его словам и размышлениям, сиэрнарам известно предостаточно. Неудивительно, мы-то не можем заслать шпионов на дно океана. Даже если бы мы смогли изобрести артефакт, позволяющий долгое время находиться под водой, рыбий хвост отрастить никому не под силу, тогда как эти сволочи, похоже, легко перекидываются в людей.

Мысли снова вернулись к Элле. Мне и раньше не удавалось относиться к ней с отстранённой вежливостью или просто чисто дружеской симпатией. Всегда мешали лишние эмоции, которые сами брались неизвестно откуда. А после случившегося ночью всё внутри и вовсе скандировало: «Моя!» Только вот это были эгоистичные, чисто собственнические замашки, которые сами сойдут на нет, когда я смогу насытиться девушкой. Остаётся надеяться, что вместе с вожделением не уйдут уважение и человеческая симпатия, которые не имеет смысла отрицать. И она меня не возненавидит. Возможно, будь всё иначе, я бы мог в неё влюбиться. Элла красивая, добрая, сильная, интересная, только не могу я полюбить так, как она того заслуживает. Но всё так, как есть. В какой-то момент почувствовал себя распоследней мразью из-за того, что позволил её себе. Но ведь это было обоюдным и добровольным решением, и, вроде, обоим было хорошо. Ну, до определенного момента. В Бездну эти размышления, что сделано, то сделано. Правда, отношение самой Эллы к случившемуся между нами за всеми этими потрясениями я не успел выяснить. Вполне возможно, после случившегося испуга она уже сотню раз пожалела, что переступила черту близости. Только всё это не помогало погасить глухую злость от мысли, что помимо Лурена, который вряд ли окончательно смирился с поражением, теперь вокруг землянки будет крутится и этот, с хвостом рыбьим.

— Кай, подойди, — раздался окрик Эллы из гостиной, откуда до этого слышалось лишь гудение нескольких голосов.

В помещении толпилось пять человек. Марас с красным, перекошенным от злости лицом и четверо Дознавателей.

— Ты же не спишь с рабами! — зашипел Марас на девушку.