Я целовал девушку, упиваясь сладостью нежных губ. Отдаваясь желаниям и инстинктам, которые давно рвались на волю. Сдаваясь в её власть. Сейчас всё стало неважным, кроме Эллы в моих объятиях. В этот момент она стала всем моим миром и я был до странно счастлив от этого.

АНИЭЛЛА

Я уже начала забывать, как сладок может быть поцелуй Кая. Но я и в самых откровенных фантазиях не представляла, какое счастье и наслаждение может подарить его страсть. Каждое прикосновение парня обжигало, сводило с ума, заставляя терять себя. Разум отступил под гнётом желаний тела. Да и какой смысл лгать себе? Я давно этого хотела. И потому сейчас с готовностью выгибалась навстречу откровенным ласкам ашрианца.

Постепенно вся наша одежда оказалась на полу. Внутри всё горело, требовало немедленного продолжения. Обнажённым Кая я видела лишь однажды, при весьма трагических обстоятельствах, у Мараса, и потому тогда старалась особо не разглядывать его. Сейчас же я с удовольствием и невольным восхищением смотрела на невероятный образчик мужской красоты. Даже длинные волосы, которые я на Земле никогда не считала в мужчинах привлекательной чертой, его не портили, а делали ещё притягательнее.

Его горячие губы на моих губах, руки на моём теле. Шёлковые волосы между моими пальцами, и бархатная кожа со стальными мышцами под ладонями. Всё это было таким важным, естественным и необходимым.

Вес его тела, плавные движения во мне… Я не понимала, как могла жить не зная этого счастья раньше. Тихие стоны. Мои. Его. Мой личный рай. Даже если потом всё полетит к чертям, я никогда не пожалею об этих мгновениях, потому что они лучшие в моей жизни. Нет ничего прекраснее, чем быть с тем, кого любишь. Именно сейчас, в объятиях Кая, я поняла, как на самом деле всё просто. Я люблю его. Именно поэтому, я так и не смогла почувствовать что-то к Лурену или Эслану. Зачем мне другие, когда моё сердце присвоил себе этот ашрианец? Понятия не имею, как и когда это случилось, но даже если Кай никогда не ответит мне взаимностью, я не смогу его разлюбить.

Все эти размышления промелькнули в затуманенном от страсти и удовольствия мозгу в считанные мгновения. И в момент наивысшего наслаждения, сильнейшего экстаза в своей жизни, которое просто лишило меня понимания того, кто я, где и почему, я простонала единственное имя, высеченное на сердце.

— Кай…

Парень в ответ лишь издал протяжный стон и ускорился, пытаясь достичь пика собственного наслаждения. И когда это произошло, Кай громко застонал, сжимая моё тело так, что явно останутся синяки. Стон перерос в рык, после ашрианец посмотрел на меня глазами, которые мигом согнали с меня чувственную негу, резко возвращая в реальность. Это были не знакомые, нереально красивые сине-фиолетовые очи, а глаза истинного демона из страшилок. Зрачок был узким и вытянутым, а прекрасный оттенок быстро заливало адское ярко-оранжевое пламя.

Резко скатившись с меня, Кай рухнул на пол, где сжался в комок. Я не понимала, что происходит. В душе нарастал страх. Вскочив, я в мгновения ока накинула на себя лёгкий халатик и метнулась к ашрианцу.

— Кай! — позвала я, касаясь его плеча, — Кай, что с тобой? Что происходит?

Он не ответил. Парня била крупная дрожь. А потом он закричал. Громко. Страшно. Заставляя моё сердце сжаться от этого крика, полного нестерпимой боли. Перевернувшись на спину, Кай продолжал кричать, иногда крики переходили в стоны, а стоны снова становились криками. Паника захлестнула с головой. Мне самой хотелось кричать и плакать. Я не представляла, как ему помочь.

Когда кожу Кая стала покрывать чернота, я совсем оцепенела. Чувствовала, как от ужаса леденеют конечности. Тело парня выворачивало под немыслимыми углами, всё это сопровождалось душераздирающими криками, переходящими то в вой, то в рычание. Руки ашрианца стали жуткими лапами с огромными когтями, которые, раздирая ковёр, оставляли глубокие борозды в древесине пола.

Понятия не имею, сколько длился этот Ад, но вскоре на месте Кая, оказался жуткий ящероподобный монстр, с крыльями за спиной. Его тело покрывала чёрная чешуя, отливающая то синим, то фиолетовым. Сзади метался гибкий хвост, кроша в щепки прикроватную тумбочку. Огромные когти и пасть, усеянная рядами острых зубов. Встав на ноги, а точнее, на задние лапы, то, что недавно было Каем, двинулось на меня, заставляя в ужасе пятиться. В ярко-оранжевых глазах с узким зрачком не было ни проблеска разума. Там были лишь голод и ярость. Там застыл мой приговор.

— Кай, — тихо и отчаянно позвала я, надеясь, что в этом существе осталось хоть что-то от мужчины, в которого я так неосмотрительно влюбилась, — пожалуйста. Я знаю, ты ещё там. Не делай этого, Кай.

Чудовище протянуло ко мне свою жуткую лапу, и я зажмурилась, ожидая боли, а потом своей смерти. Но прикосновение к щеке вышло едва заметным, даже нежным, не причиняющим вреда. Следом раздался непонятный звук, что-то между рычанием и жалобным скулежом. Тут я рискнула посмотреть в глаза своему страху. В жутком взгляде мелькнуло что-то непонятное, уязвимое. Следом монстр метнулся в сторону и, со звоном выбив окно, вылетел на улицу, растворяясь во тьме ночи.

Меня же в этот момент перестали держать ноги. Я почувствовала, как сдерживаемая доселе неведомым образом истерика захлёстывает с головой, не оставляя шансов воспротивиться ей. Пережитое оказалось слишком для моей психики. Ужас и страх рвались из груди рыданиями, а мысль, что моя любовь превратила Кая в чудовище, и вовсе убивала, принося просто невыносимую боль. Неужели это всё? Неужели я потеряла Кая? Потеряла его навсегда?

КАЙЛЕН

В нос бьёт запах прелой листвы, во рту что-то невообразимое. Мыслей в голове нет, только боль и пустота, со смутным, всё нарастающим чувством тревоги. Сделав над собой неимоверное усилие, разлепил глаза. Вокруг темнота, до слуха доносится лёгкий шелест. Что это? Деревья? Я в лесу? Но как?

Постепенно зрение адаптировалось, и я стал видеть окружающее пространство. Точно, я был в лесу. От дикой жажды драло горло. Кое-как сев, осмотрел себя и обнаружил, что с головы до ног покрыт чем-то странным, липким, местами неприятно стягивающим кожу. Отсутствие освещения лишало пространство цвета, и тогда я лизнул тыльную сторону запястья. Отвращение накатило волной. Это была кровь. И стало понятно, что за неприятный привкус ощущается во рту. Следом перед мысленным взором калейдоскопом промелькнул ворох смазанных, пугающе кровавых образов, заставляющих оцепенеть. Как я тут оказался и что я сделал?

Потом, наконец, я почувствовал его, вторую половину моего «я», своего зверя, свою вторую ипостась. Однако воспоминания о том, как я вернул её, не спешили посещать меня. Всё глушила жажда, которая становилась всё более невыносимой с каждой минутой.

Все органы чувств заметно обострились, что позволило мне почуять запах воды. Немного отдающей болотом, но такой желанной пресной воды. Ноги были словно не мои, и, еле поднявшись, шатаясь, словно пьяный, я шёл в сторону, куда вело обоняние. Минут через десять я вышел к маленькому пруду. Мне оставалось только порадоваться, что организм ашрианцев невосприимчив к большинству вещей, от которых так страдают остальные расы. В том числе я мог напиться из этого пруда, не боясь отравления или расстройства желудка.

Утолив жажду, я нырнул в пруд целиком, желая смыть с себя кровь и грязь и просто освежиться в надежде, что мозги начнут работать как надо. И снова я порадовался тому, что не эромаец. Потому что в противном случае, я бы околел за минуту. Но мой организм быстро и привычно перестроился, и ледяная вода стала ощущаться чуть холодной. Это позволило мне вдоволь наплескаться, как следует отмыться.

Купание взбодрило меня, наполнило энергией тело. Следом вернулись воспоминания. Я вспомнил всё. Прошлый день, полный потрясений и открытий, и то, как вернулся ко мне мой зверь. Вспомнил Эллу. Её гибкое стройное тело в моих руках, нежные губы и сладкую мягкость рта. Её руки в моих волосах и на моём теле. Аромат волос и сводящие с ума стоны. Жар её тела и те невероятные ощущения от нахождения внутри неё. Острое наслаждение от каждого прикосновения, которое казалось самым правильным, что было в моей жизни. Никогда я не чувствовал такой эйфории, как в те мгновения, что был близок с девушкой. И потому экстаз, испытанный мной в момент пика, словно вышвырнул на какое-то мгновение душу из тела.