Ему не придётся трахать старика.

Трэверс был вуайеристом и импотентом. Знай он больше, он, возможно, был бы опасен, но на деле же он являлся относительно милосердным представителем подкатегории тех, кто получал наслаждение, наблюдая за видящими, которые проводили время вместе. Он знал лишь базовые аспекты физиологии и психологии видящих, и только человеческие теории об их aleimi.

Те, кто знали достаточно о боли разделения и связями с супругами, оказывались полноценными садистами в своих извращениях.

В любом случае, находиться в Белом Доме без ошейника исключалось по причинам безопасности. При нормальных обстоятельствах это и видящих в некоторой мере защищало.

Очевидно, Трэверсу казалось безопасным потакать своим слабостям здесь, потому что здесь имелись слои безопасности, защищавшие от внешних глаз, а также он получил скрытный кивок от Териана. Однако с точки зрения видящего, у этого человека крайне странные представления о безопасности, учитывая, что каждый видящий в конструкции мог видеть и слышать все, чем он занимается. И это никак нельзя обойти, потому что пространство обязательно должно оставаться открытым, чтобы защищать от наружного вторжения.

Очевидно, Териан хотел перестраховаться на случай, если Трэверс переступит черту.

Он определённо сделал это только что.

Вопреки запрету на изображающие устройства внутри самого Белого Дома, каждый видящий внутри конструкции беспрепятственно наблюдал за «вечеринками» Трэверса.

Трэверс, похоже, этого не знал, или, скорее всего, ему все равно. Видящие не принимались в расчёт, когда речь шла об его приватности — это касалось только других людей. Видящие становились опасными только тогда, когда они работали на кого-то другого, кто мог разоблачить его перед другими людьми.

Или, что более важно в его случае, сообщить в человеческие СМИ.

В любом случае, он слишком боялся болезней и боли, чтобы сам желать контакта.

Его страхи не совсем безосновательны. Те немногие болезни, которые видящие могли передать людям половым путём, чертовским смертоносны для людей. Самую распространённую болезнь видящие называли на прекси «белая слепота». Она могла убить человека за несколько дней. Для самих видящих это всего лишь изнурительный вирус, смертоносный только в исключительных случаях — например, как пневмония для людей.

Видящие не имели так много проблем по этой части из-за нескольких причин. Если бы они могли подхватить серьёзные человеческие ЗППП[13], то наверняка к этому времени вымерли бы, учитывая, как большинство из них использовалось в человеческом мире. А так им нужно беспокоиться в основном о различных паразитах и инфекциях, особенно если клиент (или хозяин, или насильник) был нечистым или любил причинять боль.

Они вошли в комнату.

Ревик окинул взглядом пятерых человек, которые их ждали.

Одетые как для коктейльной вечеринки, они сидели на стульях недалеко от мраморного камина, где за решёткой горел огонь — напротив низкого журнального столика с бокалами, несколькими бутылками крепкого алкоголя и двумя ведёрками льда.

Они уставились на четверых видящих с неприкрытым любопытством.

Ревик вежливо кивнул, поклонившись, как ему было сказано.

Затем, избегая взглядов, он осмотрел саму комнату, замечая мебель, которой, похоже, было более ста лет. Двухместные диванчики с расшитой золотой обивкой и темным вишнёвым деревом были выполнены в том же стиле, что и кровать размера кинг-сайз с замысловатым изголовьем из такого же дерева. Изголовье поднималось вдоль стены, заканчиваясь белоснежными занавесками, которые изящными арками опускались на гигантские подушки.

Комната была не очень большой по современным стандартам, но и маленькой её нельзя назвать. Зона сидячих мест протягивалась от двойных дверей до двух огромных окон с плотными золотыми шторами, которые кто-то уже задёрнул. Письменный стол из вишнёвого дерева стоял в одном углу, туалетный столик со стульчиком находился у противоположной стены. Свет ламп приглушили, но огонь в камине обеспечивал большую часть освещения в комнате.

Ревик ощутил, как его нервозность возвращается.

Не выдавая этого лицом, он взглянул на Уллису, затем обратно на старика, наблюдая, как последний устраивается на одном из резных диванчиков перед огнём, прямо напротив людей, которые сидели и ждали их появления.

Ревик скорее почувствовал, нежели увидел, что дверь за ними закрылась.

Он слышал, как наружные замки щёлкнули затворами, ощутил команду безопасности за дверью. Пока что ничего не выбивалось из схемы. Все так, как ему рассказывал Ллевелин. И все же он не двигался несколько секунд, дожидаясь, когда старик нальёт себе выпить и обменяется любезностями с некоторыми людьми.

Наконец, вице-президент посмотрел на него.

— Ты идёшь?

Ревик почти не колебался.

— Конечно, сэр, — он соблюдал официальный тон и позу. — Я ждал приглашения.

Мужчина улыбнулся.

— Ты сегодня напряжён, Лу… расслабься, — он похлопал по месту рядом с собой на диване. — Присаживайся.

После кратчайшей паузы Ревик подошёл и опустился рядом с ним.

Он кивнул людям, которые выглядели так, будто хотели установить контакт, но не смотрел никому в глаза. Он старался вновь сосредоточиться, включиться обратно в игру. Он поймал себя на том, что опять думает об Элли, старается не гадать, может ли она видеть что-то в конструкции, и реагировала ли она на его присутствие здесь так же, как и он на неё.

Он затерялся в этих мыслях настолько, чтобы пропустить несколько секунд речи человека.

— …сегодня немного подавленный?

Ревик перевёл взгляд, крепче запахивая на себе «плащ» энергии Ллевелина.

— Я в порядке, сэр.

— Хочешь выпить, Лу?

В этом отношении Ллевелин также дал ему инструкции.

— Нет… благодарю вас, сэр.

Человек улыбнулся.

— Все равно выпей стаканчик.

— Да, сэр, — следуя их маленькому ритуалу, он принял бокал и сделал осторожный глоток, чувствуя, как усиливается его нервозность, когда человек показал на Кэт. Притворившись, что неправильно поняла, Уллиса шагнула вперёд, но старик настаивал.

— Нет. Светловолосая. Ты.

Уллиса шагнула назад, официально сложив руки перед телом.

Ревик ощутил острый приступ тошноты. Он попытался задавить его глотками алкоголя, но он вновь мог думать только об Элли, и что бы случилось с ним, если бы ситуация была обратной.

Он бы выжил из своего бл*дского ума.

Может, она ничего не увидит. Может, она увидит лишь проблеск, а потом все закончится, и он сможет объяснить, что сделал это для того, чтобы проникнуть внутрь. Что это был наименее рискованный способ, что он не мог позволить себе ждать, потому что не знал, как долго Териан будет держать её здесь…

Кэт опустилась перед ним на колени.

Когда она расстегнула его брюки, Ревик отвёл взгляд, чувствуя, как тошнота усиливается. Он допил содержимое бокала, но не поставил его. Дело не только в тошноте, которую он ощущал от близости Элли, которая в равной степени вызывалась нервозностью, адреналином, желанием и всем остальным. Вместо этого его пронзило отвращение, чувство, вызвавшее у него настоящую тошноту… но, похоже, это никак не повлияло на его физическую реакцию.

Он поклялся ей, что никогда этого не сделает.

Он сказал, что ей никогда не придётся волноваться об этом, что он никогда больше с ней так не поступит, ни по каким причинам.

Он говорил всерьёз. Он чувствовал, что Элли не доверяла ему, что могут пройти годы прежде, чем она полностью доверится ему — годы, в течение которых он с радостью будет доказывать ей, что она может ему доверять.

Боги. Что, если он ошибся? Что, если мальчик не придёт? Что, если планы неверны, если у Териана или Трэверса есть здесь какое-то изображающее устройство, или они нашли способ показывать её через Барьер? Что, если все это окажется впустую?

Кэт начала ласкать его, и его разум на мгновение опустел.