Он даже не успел сделать последний вдох.

Всё, что он успел сделать — выдохнуть предыдущий, уставившись раскрытыми глазами в потолок. Его aleimi освободил труп скандинавского видящего, который он купил почти за миллион евро от того мудака-работорговца в Эстонии, а вскоре после этого изнасиловал и убил для использования его трупа.

Уходя, Териан осознал, что смотрит на комнату из Барьера.

Дигойз опустил пистолет, с озадаченным выражением лица уставившись на светловолосый труп. Он пошёл вперёд, ткнув в безжизненный сосуд одной рукой, проверив пальцами пульс.

Териан видел, как он посмотрел вверх.

Вскоре после этого он осознал, что слышит лишь один пронзительный звук.

Звук нарастал ровными кругами, как сирена воздушной тревоги.

Затем Териан осознал, что именно этот звук он слышит: сирену воздушной тревоги.

Но для него это уже не имело значения.

Он умер… возвращался в главную систему для загрузки в очередное тело, в очередную часть света, а возможно, в бункер, где Ксарет и Веллингтон торчали прямо сейчас, играя в нарды и смотря новости об атаке видящих на Белый Дом и мобилизации армии.

Ну, или он так думал.

Оказывается, тут он ошибался.

Он стоял в лифте, наблюдая, как меняются цифры по мере того, как он медленно поднимался с десяти с лишним подвальных этажей под главной постройкой Белого Дома.

Его разум опустел.

Нет, не опустел.

Он вновь мог чувствовать её, но всё ещё её боялся, боялся того, что может обнаружить, если поищет её свет.

Теперь она его возненавидит.

Он уставился сквозь стены, читая органику, используя свои воспоминания о планах постройки, сопоставляя их с тем, что говорили ему живые машины, пока он слушал их своим светом. Это он тоже помнил. Он помнил, как говорил с созданиями, которые жили в стенах, знал их язык достаточно хорошо, чтобы это слегка напоминало хакерство.

Машины говорили с ним охотно, не сдерживаясь. Они показали ему все потайные ходы Териана и крысиные норы. Большинство из этого теперь не имело значения.

Удары сотрясали кабину лифта во время её подъёма. Он бегло присматривался к ним, держа руки вдоль боков, пока его разум то подключался, то отключался от разных частей конструкции.

Он ощущал там эмоции.

Он знал, это они принадлежат ему.

Лицо Элли, когда она смотрела на его тело; мёртвый взгляд её глаз, когда она всё осознала прямо перед тем, как её колени подкосились.

Он чувствовал, как сжалось её сердце.

Ненависть — неправильное слово. Он не заслужил ненависть. По правде говоря, он не различил ни единой волны истинных эмоций в её свете. Ни ощущения злости. Ни боли или печали.

Всё просто закончилось. Он прекратил существовать.

Те мгновения, когда она не смотрела на него…

Он видел цемент и органическую клетку, её голую спину и ноги, спутанные тёмные волосы, зелёные глаза, сверкавшие в полутьме. Он хотел её. Он даже подумывал принудить её, и не раз. Он был так уверен, что как только он это сделает, ей понравится.

Казалось таким нечестным, что она считала его недостойным, когда он так сильно её хотел… когда он просил её столько раз… когда он демонстрировал такую сдержанность.

Даже ошейник возбуждал его, но ему хотелось его снять, так сильно, что ему приходилось напоминать себе — она не останется с ним, если он её освободит. Пока что нет.

Может быть, вообще никогда, поскольку этот ублюдок запустил в неё свои когти.

Смятение волной пронеслось по его свету, но другой разум поднялся на поверхность, сильнее всего остального. Это сводило с ума — знать, что она так близко, но не иметь возможности её почувствовать.

Она была как пустая кукла, смотрела, но не видела его.

Боль исказила его свет. Он же думал об Элли. Элли он видел прикованной… Элли он подумывал изнасиловать.

Она пыталась одурачить его. Врала ему. Она не хотела его.

Вместо этого она хотела того сукина сына, который его запер…

Смятение переполнило его свет.

Она отвергла мальчика, зная, что Териан изнасилует её за отказ. Почему она допустила такое? Ей это понравилось? Такое возможно?

Нет. Он избил её. Он едва её не убил.

Он сказал, что сделал это не просто так, но никакая логичная причина не приходила Ревику на ум, даже с точки зрения Терри.

Его друг, Терри. Он украл его жену… насиловал её.

Он упёрся рукой в кабину лифта.

Он поверить не мог, как сильно всё болело. Он никогда не ощущал такой боли разделения, даже в детстве, в горах. Он чувствовал, что его тело занималось сексом — много и недавно. Это не помогало.

Он ждал её. На протяжении долгих чёртовых лет он ждал.

Они пообещали ему, что ему не придётся быть в одиночестве. Они пообещали ему, обучили всем древним текстам. Они показали ему, как они говорили всё те же самые вещи, что он не будет один, как только она придёт. Они также сказали, что она его узнает.

Они сказали, что она принадлежит ему.

Он должен был найти её. Он не мог её отпустить.

Её воспитали как человека, она не поймёт. Ему придётся помочь ей. Но сначала он должен выбраться отсюда. Она не станет ждать.

Люди Салинса ей не позволят. Они захотят доставить её в безопасное место.

Да и вообще, с чего бы ей сейчас ждать его?

Однако люди будут ждать. И люди Териана тоже. Его aleimi искал возможности, оружие. Та часть его чувствовала себя комфортно… работая в этом пространстве, делая то, чем он занимался всегда, лучше всего остального.

Охота была простой, неосложнённой.

Горючие газы, пробитая труба, жидкое топливо, деревянные частицы стен и штор в качестве уже горевшего фитиля, пороховой осадок, открытая проводка. Он видел камины на планах.

Где-то здесь также имелся газ — может быть, на кухне.

Он слышал бомбы. Значит, самолёты. Топливо.

Две стороны работали вместе, но раздельно… на разных рельсах.

Навыки, такие знакомые вопреки долгим годам отсутствия, смешивались с его военной стороной, той частью, что спланировала операцию для проникновения внутрь. Его разделённый разум лучше всего работал с конкретными целями. Он отходил от курса только тогда, когда он думал о…

Боль вновь попыталась завладеть его светом.

Он должен найти её. Он должен убедить её… заставить выслушать.

Двери лифта открылись.

Он оказался на первом этаже здания.

Он простоял там, на мгновение дольше необходимого, и двери начали закрываться. Охранник увидел его, когда он выставил руку вперёд, чтобы не дать дверям закрыться. Когда органические панели вновь открылись, человек в чёрной броне поднял автоматическую винтовку.

Ревик на мгновение сосредоточился…

… и оружие разломилось в руках мужчины.

Корпус взорвался прямо ему в лицо.

Агент СКАРБа завопил, когда металл обжёг плоть, но вопль не продлился долго. Потому что Ревик сломал ему шею ещё до того, как тот закончил набирать воздух в лёгкие для первого вопля.

У него нет времени чувствовать это.

Он ощутил ещё одно поднявшееся оружие и просканировал.

Он сломал механизм курка, затем переломил хребет хозяину оружия, заставив очередного солдата рухнуть на пол. Он стоял там, тяжело дыша, глядя на двух мужчин, которые лежали на широкой красной ковровой дорожке. Их тела не шевелились, как сломанные игрушки.

На мгновение он поколебался, переполнившись сомнением.

Затем его захватило какое-то изумление, пока он переводил взгляд с одного мужчины на другого. Он издал ошеломлённый смешок, и этот звук громко прокатился по пустому коридору.

Что-то новое задело его свет, и он вновь резко сосредоточился.

Он до конца вышел из лифта, потянувшись к тем верхним частям его aleimi, которые ощущались такими родными, что в груди зародилась настоящая боль.

Он это помнил!

Териан был прав.

Он помнил…

Я сидела рядом с Вэшем, скрестив ноги.