Как Бен не хотел, но ему приходилось посещать форумы, конференции и светские мероприятия, чтобы продвигать фирму. Где бы он не появился, на следующий же день бульварная пресса обязательно выпускала громкую статью об очередном скандале. Жены, невесты, дочери, все как одна потихоньку теряли голову, при виде скромного парня с внешностью, способной за секунду выбить из головы самую стойкую мораль и принципы.

Устав от настырного внимания, Бен деликатно отвергал откровенные предложения проворных светских львиц, томных дочек толстосумов и гламурных барышень, которых трудно было чем удивить уже в девятнадцать лет.

Предпочитая руководствоваться нехитрым правилом о гармонии ума и тела, женщины Бена, как одна были блестящими собеседницами, красивыми и утонченными. Такой подход, закрепил за ним репутацию ловеласа, только без проклятий, которые обычно следовали в адрес данной категории мужчин после расставания с очередной пассией. Женщины сами уходили от него, без скандалов, обвинений и обид, ведь Бенджамин никогда не обещал им больше, чем мог дать…

Однако, два месяца назад все изменилось…

Как обычно, Бен пропадал в своем офисе, как обычно он звонил матери через день, чтобы выслушать ее переживания, советы и разрозненное повествование о незначительных событиях, которые он одинаково пропускал мимо ушей, наслаждаясь лишь звуком родного голоса.

Все как обычно… Но встретившись, в очередной раз с сыном, Оливия впервые в жизни испугалась за него. Бен, всегда являл собой образец для подражания, но в просторном кабинете, который обычно пребывал в легком рабочем хаосе, Оливия увидела тень от своего ненаглядного мальчика.

Даже невозмутимая, как скала Роза Альбертовна, бессменная секретарь и охотница до затяжных разговоров с миссис Грэнсон на этот раз выглядела уставшей и подавленной.

Кабинет, был погружен в полутьму, что было особо удивительным. Бен всегда любил свет и обычно его можно было обнаружить за специальным столом, где он корпел над очередными чертежами, с закатанными по локоть рукавами сорочки и с изгрызанным карандашом в зубах. Хмурый и сосредоточенный, он всегда горячо увлекался очередным проектом. Его глаза лихорадочно горели, он мог замереть на пол часа и простоять, словно статуя без движения, улавливая за хвост идею или вдохновение…

На этот раз, он сидел за своим столом, закрыв лицо руками, а когда дверь за спиной Оливии захлопнулась, он устало вздохнул и откинулся на спинку кресла. Мать испытала прилив паники, когда свет упал на его изможденное лицо, будто сын не спал всю жизнь.

Его насмешливые глаза, полные страсти и блеска, всегда светились радостью при виде матери, но сейчас излучали забитое отчаяние и безнадежность.

Ллойд! — голос Оливии осекся и она осторожно подошла к сыну, зная, что он не отзовется, если она обратится к нему, с другим именем. — Бог мой, что стряслось? Ты здоров? Что за вид?

Мама, мне нужно кое что узнать… И. я, — он сдавил пальцами переносицу и с силой зажмурился. — Помнишь тот прием у Селестино?

О чем ты говоришь? Какой прием? При чем здесь…

Пожалуйста, выслушай и не перебивай, — в его голосе послышалось раздражение, которое будто сдерживалось из последних сил. — Ты видела там девушку….среднего роста, красивая, длинные волосы, золотистое платье? Ее зовут Эмма…

Создавалось впечатление, что эти слова буквально царапали горло Ллойда. Ему самому казалось, что он произнес их за этот месяц тысячи раз, погибая от отчаяния и злости.

Эйфория, которая едва позволяла его ногам касаться земли, стала сходить на нет, когда через несколько дней, после того как он отправился в Чикаго, Эмма перестала отвечать на его звонки.

До этого они разговаривали каждый вечер часа по два, с упоением, доброй порцией флирта и томления. Ллойд наслаждался ее смехом, если ему удавалось рассмешить Эмму удачной шуткой, ее голос немного подрагивал, когда она сдерживая волнение говорила о их грядущей встрече и свидании. Он же горячо обещал вырваться раньше, если только представится возможность и….

Вдруг.

Все оборвалось.

Нет, это были не просто долгие гудки без ответа. Бесстрастный голос в телефоне настаивал на том, что аппарат абонента выключен.

Но в этом не было никакой логики!

Перебирая у себя в голове малейшие детали их последнего вечера, Ллойд видел лишь глаза Эммы, полные желания и восторга. Ничего надуманного, фальшивого и лицемерного… Она выглядела такой счастливой, спокойной, ее тело трепетало и жадные поцелуи были красноречивым отражением тех же чувств, которые переполняли его самого.

Само по себе такое поведение не было свойственным для Бена. Оливия с трудом вспомнила вечер у Селестино, но к своему удивлению лицо девушки по имени Эмма, без труда всплыло в памяти.

Да… Мы сидели за одним столом. Я еще удивилась, что она знакома со Стивом. Это было невероятное совпадение…, - Оливия едва успела договорить, как Ллойд сорвался с места и пулей вылетел из кабинета.

Оливия ошарашенно оглянулась и в дверном проеме мелькнуло вытянутое от удивление лицо Розы.

Не может такого быть, чтобы Бен убивался за женщиной, хотя именно это и происходило. Более того, его интерес явно носил патологический, если не маниакальный характер.

В свое время Оливия даже желала сыну серьезных отношений, которые благотворно повлияли бы на его замкнутость. Но он всегда отшучивался, что еще не «нагулялся».

Погрузившись в свои мысли, миссис Грэнсон вышла из кабинета. Она вопросительно взглянула на притихшую секретаршу, но тут Роза зацокала языком и сокрушенно покачала головой.

Что с ним творится, Роза? Он давно такой?

Такой, нет…С неделю, а глаза у нас у всех начали дергаться чуть меньше чем с месяц назад.

Это все из-за девушки? Из-за этой Эммы? — Оливия нарочно выделила интонацией имя, отчего Розу передернуло, словно от доброго глотка касторового масла.

Это имя лежат на мне, как проклятие и уже вызывает стойкий рвотный рефлекс.

Расскажите, мне все что вы знаете.

Я знаю, что неделю сидела здесь, как собака привязанная к телефону в ожидании звонка от некой Дебби Сандерс. Эта особа должна была сообщить мистеру Грэнсону важную информацию об этой…. этой….девушке. Потом я, финотдел и бухгалтерия обзванивали все дизайн агентства, дизайн бюро, студии и даже, прости Господи, фрилансеров в сфере дизайна…. Мы теперь знаем всех женщин, по имени Эмма, кто работает в этой сфере! Кстати, слово дизайн, я тоже уже ненавижу! Фамилию ее узнать удалось по приглашению на прием к Селестино. Юристы обзванивали больницы, морги и вели переписку с полицией Нью-Йорка, чтобы признать некую Эмму Кейтенберг без вести пропавшей и объявить ее в розыск, но тут нас послали к черту, когда выяснилось, что мистер Грэнсон для «пропавшей» посторонний человек… Приказали ждать, когда объявятся родственники или работодатель, или кто-то, кто хорошо знает эту особу, чтобы понять в действительности она пропала или нет. Ох, миссис Грэнсон! Ллойд практически ничего не ест, не улыбается и не задерживается на работе, как обычно… Если не молчит, то рвет и мечет. Нервы на пределе у всех и работа, практически парализована.

Вы шутите?

Отнюдь! За шутку я приняла последнюю блажь мистера Грэнсона, который нарушил сроки по крупному заказу и потерял контракт. Вот это… уже было поводом, чтобы отстранить его от дел и мистер Флэтчер сейчас за главного, а ваш сын, кажется, сходит потихоньку с ума.

Последние слова Роза произнесла чуть ли не со слезами на глазах и Оливия, чувствуя, как холодные щупальца паники подступают к груди, твердо решила для начала во всем разобраться, а потом придаваться истерике.

Уповая, что ее мальчиком завладела временная блажь, Оливия и не ожидала, что будет всеми фибрами души ненавидеть красивую девочку, которая произвела фурор на вечеринке Хьюго. Ее ненаглядный сын не просто страдал, он бился в удушающей удавке по имени надежда, которая кромсала его все сильнее и сильнее с каждым днем.

Стивен ничем не помог Ллойду, объяснив знакомство с Эммой, тем, что она выполнила для него небольшой заказ и после приема, он ее больше не видел.