Дверь мягко захлопнулась и Эмма снова повернулась к окну.

Ей бы сейчас кататься по полу от радости, но внутри не было даже искорки счастья. Ничего не было, даже апатии. Это никчемное чувство уже прошло. Противным мелким червячком вернулась знакомая и ядовитая жажда мести.

Желание отомстить появлялось каждый день и всегда неожиданно, будто спрашивая: «Пора?»

Но Эмма осаждала его, продумывая свой хитрый и детальный план, успокаивала дыхание, закрывала глаза и сама себе говорила:

«Еще рано…».

Девушка отвернулась от окна и подхватив сумку направилась прямиком в комнату отдыха. Там была кушетка, небольшой телевизор, крохотная кухонька с набором утвари, чайник, микроволновая печь и холодильник Все было встроено и замаскировано под деревянными панелями, которые легко открывались стоило на них нажать. Кроме того там располагался длинный пенал, в котором находилась аптечка неотложной помощи, набор для капельницы и Эмма именно туда выложила из сумки несколько флаконов с таблетками. В точности такой же набор был у нее дома в спальне.

Давно смирившись с тем, что приходится ежедневно съедать в целом горсть разных пилюль, распределенных на утро и вечер, Эмма лишь тяжело вздохнула, помня, что нервное перенапряжение допускать нельзя — последствия всегда были страшными.

Нужно было воспользоваться временным затишьем и провести его продуктивно. Два месяца отведенные Хьюго, были достаточным сроком для разработки проекта, но Эмма была уверенна, что в скором времени ее будут осаждать с визитами доброжелатели и всяческими способами отвлекать от работы.

Эмма вернулась к столу и включила компьютер.

Машина бесшумно заработала.

Джесси увидела, как на интеркоме замигала лампочка и нажав кнопку, сняла трубку.

— Да, мисс Кейтенберг!

— Джесси, подготовьте мне данные по топосъемке земельного участка номер LP22-7 и сравнение данных по плотности свай с железным сердечником, с композитными на объектах строительства «Хайселл» и отчет по подземным водам, их давлению. Получите разрешение на работу с теодолитом у владельцев зданий по Вест-Бродвей 21 и Гринвич- стрит 185 и кого-нибудь посообразительней из геодезистов пригласите ко мне, чтобы смог объяснить некоторые тонкости, как если бы вопрос задавал идиот.

— Хорошо, мисс Кейтенберг, — ответила Джесси, интерком щелкнул и отключился, а секретарь молниеносно набрала номер нужного отдела, с огромным усилием сдерживая улыбку.

Несмотря на достаточно высокое положение в «Хайселл», Эмма Кейтенберг, судя по всему не относилась к числу заносчивых сволочей, которых здесь было пруд пруди.

Эмма уселась за стол для эскизов, положив перед собой большой лист плотной бумаги и взяла карандаш.

На секунду она закрыла глаза и графитовый стержень, заточенный до остроты иглы, замер в миллиметре от белоснежного целлюлозного полотна.

Но вот рука пришла в движение и широкими жестами, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее запорхала, чтобы побыстрей запечатлеть продиктованный фантазией образ.

Это был чистый и спокойный мир, даже немеющая левая рука не имела права там быть, как и не было места боли, стучащей в левом виске. Сфера состоявшая из яркого света едва сдерживала, давящую на ее границы непроглядную темноту реального мира, в котором Эмма жила каждый день.

Даже Ллойда здесь не было. Но он стоял совсем рядом, но в силах преодолеть невидимый барьер и попасть внутрь. А все благодаря тому, что Эмма навесила на него обобщающий ярлык всех мужчин — эгоисты и себялюбцы — от того и стало проще прогонять стоящее перед глазами красивое лицо.

Карандаш скрипел и шуршал по листу бумаги, Эмма увлеклась настолько, что даже не услышала, как в дверь постучали.

Приглашения войти не последовало. Створка двери медленно распахнулась…

Осторожные шаги замерли, проницательные глаза застыли глядя на девушку, а губы дернулись в печальной улыбке.

— Так и знал, что ты с головой окунешься в работу, едва представится такая возможность, — раздался голос Хьюго.

Эмма вздрогнула от неожиданности.

Хьюго закрыл дверь и повернул замок, замер на секунду задумавшись о своем и тут же встрепенулся, прогоняя явно печальные мысли.

— Я собралась приехать к тебе в отель, чуть позже…

— Чтобы попрощаться, ну да, конечно, — Селестино осмотрел кабинет. — Тебе здесь нравится?

За ширмой вежливых вопросов, скрывалась недосказанность, которая всегда остается после незаконченных романов. Эмма подошла ближе и не говоря не слова обняла мужчину, осторожно и с наслаждением.

Так, обнимают бывших мужей, с которыми удалось сохранить дружеские отношения. Хьюго на объятие не ответил. Так и остался стоять, опустив руки, только голову склонил и печально улыбнулся.

— Ты уверена, что справишься? — спросил он.

Эмма отстранилась и уверенно кивнула.

— Да.

— Хорошо. Прощаться долго не будем. Я приеду не раньше чем через месяц! Береги себя.

Хьюго обхватил голову Эммы руками и поцеловал девушку в лоб.

— Учти, Руди будет мне обо всем докладывать…

— А как же частная жизнь?

— Ходи по субботам в кафе со своим Ларсоном и трескайте там мороженое! Вот тебе и личная жизнь! — Хьюго щелкнул замок и уже собрался уходить, но тут обернулся и замер, словно хотел еще что-то сказать…

Эмма покачала головой, давая понять, что догадывается о высказанных словах.

— Пока, Хьюго!

Знакомая полуулыбка заставила дернуться кончики ухоженных усов и дверь резко захлопнулась. Эмма вернулась за стол, с минуту полюбовалась, как падает снег за окном и отбиваясь от тоскливых мыслей, позволила вдохновению полностью себя поглотить.

Пробка на Сентр-стрит попадала в ту категорию, когда водители уже переставали раздраженно сигналить и смирившись с неизбежным, могли попрактиковаться в своих навыках терпения.

Руди, почти час, не теряя бодрости духа ненавязчиво мычал в унисон каждой песне, звучащей по радио в машине. Он знал, что его пассажирку и по совместительсвту объект охраны, это ничуть не раздражает и даже наоборот, отвлекает от мрачных мыслей.

А то, что мысли были мрачные, Руди знал наверняка. Погладывая на Эмму в зеркало заднего вида, он безызменно видел чуть хмурое лицо с мертвым застывшим взглядом. Это вполне можно было объяснить резкой сменой климата и места работы. Инкубарторные условия в Барселоне были полной противоположностью суетливому и шумному Нью-Йорку. Там сейчас было двенадцать градусов тепла, безветренно и лучи солнца, в это время суток яркими бликами рассеиваются в разноцветных витражах Храма Святого Семейства.

— Тяжелый день, мисс Кей? — пробасил Руди, едва балансируя на грани вопроса и утверждения.

Радио продолжало гнасувить популярную песенку, а Эмма как-будто и не услышала вопроса.

Но Руди знал, что неторопливая беседа в скором времени завяжется и также внезапно прекратиться. Салон автомобиля облетит едва различимый вздох, а если снова посмотреть в зеркало, то можно заметить, что девушка уже не смотрит в окно… Хотя смотрела она в него только номинально, на самом деле взгляд буравил слежавшиеся слои нелегкого прошлого.

Конечно, с таким лицом еще обдумывают захват небольшой страны в Индонезии, но по глубокому убеждению Рутгерта, мисс Кейтенберг была самым безобидным и хрупким существом, которое он когда-либо знал.

— Не тяжелый, просто первый, — наконец отозвалась Эмма.

— Люди в «Хайселл», конечно, не самые милейшие. Как работать в компании, где конкуренция на должность превышает двадцать шесть человек? И не факт, что престижное образование является веским аргументом для работы в компании, а образование, еще не признак интеллекта. Кругом одни таланты, да гении, но они выполняют основную работу и не в пример конкурентам «Хайселл», основными сплетниками и трутнями здесь являются именно руководители. Сеньор Селистино, разумеется, не в счет!

— Твоя осведомленность поражает, Руди! — Эмма слабо улыбнулась и хмурое выражение лица приняло слегка гротескный вид.