— Это прошло? — спросила я взволнованно. Чёрт побери!.. На миг мне даже стало легче: значит, я и правда не одна схожу с ума? Но когда речь дошла до шёпота про убийства…

— Прошло… когда я научилась контролировать эмоции. Моё испытание, — Шарина обвела рукой зал, — тому и посвящено. Точнее, защите от света — мне было сложнее всего принять её, что вряд ли удивит вас, раз вы знаете про эксперименты Энарентила.

Она замолчала. А потом, когда пауза слегка затянулась, добавила:

— Кажется, на все ваши вопросы я ответила. Оставьте меня ещё ненадолго с девушкой наедине.

Я сморгнула. Соламейн напряг плечи. Азмарен нехорошо повёл головой:

— Зачем?

— Просто хочу с ней поговорить.

Я подняла руки — мужчин предложение явно заставило сомневаться, но… Если честно, меня снедало любопытство. Даже сердце зачастило: что такого важного она может мне сказать?

Или не слишком важного?

Немного споров, попыток убедиться, что призрак мне ничем не угрожает — странных, если честно, — и Азмарен повёл головой. А затем увлёк эльфа с собой — на выход.

Оставшись со мной одним на один, королева подлетела ближе и ещё долго меня разглядывала.

— Значит, ты избранница, которой слишком много удалось? — улыбнулась наконец. Слабо, едва заметно. — Видимо, идея Аза вытащить кого-то из других миров всё же не оказалась провальной, да?

Я усмехнулась в ответ:

— Можно так сказать. — Меня больше удивило, что за глаза она всё-таки называет сына “Азом”.

— Ты думаешь о том, чтобы стать тёмной королевой? — уточнила Шарина, и взгляд её становился всё более пристальным. Теперь она парила близко: на доверительном расстоянии.

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что ты не произвела на меня подобного впечатления… при первой встрече.

Ох. Да, пожалуй.

— Многое изменилось. Я тогда даже о положении вашем не знала.

— То есть, теперь ты готова?

Эти простые вопросы словно окатывали меня водой. Готова ли я? И, собственно, на что?!

— На самом деле, я хотела помочь господину Энарентилу, — ответила я. Постаралась объяснить, как именно выглядят планы архимага. Шарина качнула головой.

— Значит, он продолжает старое дело? Или снова за него взялся… — Она вздохнула: — Ты просто не кажешься мне женщиной… по которой плачет тёмный трон. — Она вдруг отвернулась и добавила почти мягко: — Мне многие говорили то же самое.

И я вдруг поняла, что поговорить с ней — именно то, чего мне не хватало. Поговорить обо всём! Какой она была, какие преграды преодолевала? Каково это — вобрать в себя огромную тёмную силу? К тому же, она чуть ли не единственная из местных правительниц вела диалог со светлыми…

— А я звала их глупцами, — неожиданно продолжила королева. — Они мыслили старыми понятиями, так, словно половина мира по-прежнему лежит у их ног. Словно одна женщина, набравшись сил, сможет уничтожить врагов. Словно пара тысяч зверей заставит эльфийские армии бежать, а те, кто нас предал, спят и видят, как бы снова стать верными союзниками… Словно это вообще нужно.

— Вы правда так думаете? Что не нужно?

— Я давно никому не говорила это, но… той, кто займёт моё место, придётся действовать иначе. — Она вдруг двинулась ещё ближе. Жёлтые глаза светились рядом, рука потянулась к моему плечу. — Война почти безнадёжна, понимаешь? И вместе с тем… тёмный трон — не место для сомнений.

Я даже не знала, что на это ответить. Просто медленно кивнула. Потому что сомнений в последнее время, кажется, появилось слишком много. Я увлеклась собственными кошмарами, тревогами, мыслями о том, что и кому скажу… Нет-нет, ни о каком тёмном троне по-прежнему и думать не хочу, но, пожалуй, чтобы осуществить и задуманное архимагом, надо как-то покрепче взять себя в руки!

— Тогда вопрос без сомнений, леди Шарина. Что подвело вас в итоге? Что бы вы назвали причиной своей гибели?

Она задумалась, но ненадолго.

— Недоверие. Я не доверяла тем, кому стоило, не смогла разобраться в себе. И в итоге согласилась с теми, кто ничего не понимал. Позволила моим советникам поднять мятеж, после которого наши дни были сочтены… — Она слегка отлетела назад. — Если хочешь отделаться от чужой воли — найди мир с собой. Хотя… может быть, тебе уже не понадобится. Может, сила, что я передала тебе, справится и с твоими трудностями.

— А если я хочу вернуть светлые силы? — этот вопрос волновал меня куда больше.

Шарина вздохнула.

— Этого я не знаю. Но если я что-нибудь понимаю… всё равно: найди мир. Это советовал мне архимаг.

Она так просто всем делилась, в её словах мне видилось столько знаний и правды, которой никто не пользовался… что изумление захлестнуло.

— Почему никто не приходит и не разговаривает с вами? Не спрашивает советов?

— Как минимум это против правил, — грустно улыбнулась мёртвая королева, — светлые не позволяют. Но ты ведь уже нарушила правила, да?

— Я бы хотела поговорить с вами ещё. В другой раз.

Улыбка на бледном лице стала теплее — и вновь показалась мне слишком знакомой. Почему-то когда я узнавала в ней черты Азмарена, эта женщина казалась мне особенно приятной…

— Приходи. Буду рада. Ты… нравишься мне, больше других.

Из павильона я вышла без ответов, но с чётким чувством, что их пора искать. Всеми силами, забыв про мелочи. Азмарен спросил, о чём со мной болтала королева, я описала в двух словах — чтобы ему не пришлось теряться в догадках. Спросила:

— Что будем делать дальше?

— У нас десятки светлых, которых можно заподозрить, — недовольно подвёл итог демон. — Соламейн, вы можете хотя бы прикинуть, с кого из них начать? Узнать, не вёл ли себя кто-нибудь странно в последнее время?

Эльф, не менее задумчивый, стоял неподвижно на зимнем холоде.

— Давайте попробуем, — вот и весь ответ.

— Тогда я временно погашу кристалл, и обсудим.

С этими словами принц зашёл в павильон. Я гадала — он действительно сделаёт всё без лишних слов? Его мать даже не знает, что он едва не погиб недавно. Это как-то… грустно.

Из мыслей выдернуло прикосновение к плечам — тёплая тяжесть рук. Я развернулась — немного удивлённо глядя на Соламейна…

И чуть не задохнулась, когда его губы накрыли мои.

Чувство было диким и острым.

Новым.

Твёрдые губы — единственное, что осталось в мыслях. Они приглашали? Требовали? Брали… каким-то образом мягко и настойчиво проникали не только под кожу — в сознание. Я запоздало поняла, что рука Соламейна держит меня за талию. Другая сжималась на шее под волосами. Его лицо! Такое… Проступившие скулы, блеск глаз под опущенными ресницами…

Меня накрыло, словно в море кинуло с обрыва. Сердце заколотилось, гоня в кровь несовместимые чувства. Что он творит?! Он?.. Сейчас..? Миг — хотелось обернуться. Миг я просто ничего не понимала.

А потом ушла под воду. Здесь тихо. Тепло. Я стану последней лгуньей, если скажу, что неприятно! Когда я успела закрыть глаза? Несколько секунд в темноте — где остались одни ощущения — и жар наконец схлынул с губ. Дыхание прошлось по коже напоследок. Пальцы коснулись щеки, провели, слегка дрогнув…

Он отпустил меня.

— Что ты делаешь? — прошептала я.

Куратор смотрел на меня. Светлые волосы чуть растрепались на ветру, дыхание вырывалось сквозь приоткрытые губы, глаза казались бездонными. В них столько твёрдости и еле заметной… тревоги?

— То, что хотел сделать вчера. И давно. Пытаюсь убедиться, что всё ещё тебе нравлюсь. — Мне кажется, или он перечислил сразу пару аргументов?

Я не выдержала — тронула губы. След будто так и остался там, под кожей… всюду.

— Никаких любовниц, — внезапно резанул Соламейн. — Не соглашайся. О чём ты думаешь?

— Вот в чём дело?

— Конечно, — его рука отделилась от моей спины, но вместо того легла на предплечье. — Олеся, это дико! Я рад, что тебе хорошо спалось. Я за то, чтобы охранять тебя ночью. Но ложиться ради этого в постель с мужчиной, которого ты не любишь, давать почву слухам во всём Айше — просто отвратительная идея. Конечно, он смотрит на всё иначе. Для него это игра — правила которой можно менять на ходу. Я не хочу гадать… поддашься ли ты в этой игре. Из благодарности? Из интереса? Я не хочу, чтобы ты натворила глупостей, а потом жалела.