Маркус фыркнул:

— Так я тебе и поверил!

Она расправила плечи, осознав всю оскорбительность этого его заявления. Он вообще-то был самым последним человеком из всех, от кого она могла бы ожидать услышать такое оскорбление. Он всегда оказывал ей сильную поддержку. С того самого дня, когда Грасиэла ступила на этот громадный остров, она осознавала, что местные обитатели ей отнюдь не рады. Прошел не один год, прежде чем ее падчерица перестала смотреть на нее с кислым выражением лица. Маркус же всегда был для нее лучом света. Он относился к ней по-дружески и с симпатией, не обращая внимания на недоброжелательные ухмылки и косые взгляды других людей.

— Это правда, — настойчиво произнесла она.

В течение некоторого времени он молча смотрел на нее, а затем сказал:

— Возможно, все они были правы насчет тебя.

Колин бросился к Маркусу так быстро, что она не успела на это отреагировать. Он повалил Маркуса на пол и, сев на него сверху, стал наносить по его лицу один удар за другим. Это был уже не тот Колин, который терпеливо терпел удары своего разозлившегося друга.

Грасиэла схватила Колина за руку, тем самым не дав ему нанести очередной удар.

— Колин, пожалуйста, перестаньте!

Он посмотрел на нее. В его глазах сверкал гнев. Гнев из-за того, что ее оскорбили. Это тронуло женщину за душу.

Она взглянула на своего пасынка, избиваемого Колином, и ей стало очень стыдно. Этого не должно было произойти, но произошло. Из-за нее. Потому что она оказалась такой слабовольной, потому что она поддалась соблазну.

— Перестаньте!

Этот ее крик каким-то образом произвел нужный эффект. Колин встал и отступил назад. Маркус тоже поднялся на ноги и стал поправлять свою измятую одежду.

— Все, я ухожу, — сказал он.

— Маркус, пожалуйста, — Грасиэла взяла его за руку. — Давай поговорим спокойно.

— Тут не о чем говорить. Вы оба можете и дальше наслаждаться друг другом. Не позволяйте мне вас останавливать. Да и вообще забудьте обо мне.

Он резко повернулся и вышел из гостиной.

— Маркус! — позвала Грасиэла.

Он не вернулся.

Она оглянулась и посмотрела на Колина. Кровь все еще медленно проступала из его губы, а на щеке оставался красный след от удара.

— Эла… — начал было он, но она покачала головой, и он замолчал.

— Тут уже больше нечего сказать. Произошло как раз то, чего я так опасалась. Маркус теперь ненавидит нас обоих. И моих остальных родственников…

Ее голос дрогнул, и она замолчала. Она еще не знала, как это отразится на ее остальных родственниках. Ей это еще предстояло узнать. Ей оставалось только надеяться, что ее безрассудные действия не причинили непоправимый вред.

Чувствуя, что у нее к глазам подступают слезы, она схватила свой плащ с пола, куда он упал. Этот плащ теперь вызывал у нее такое отвращение, что ей захотелось бросить его в камин, чтобы он там сгорел.

— Эла, — спокойным голосом сказал Колин, — теперь нам уже нечего скрывать. Уже нет оснований даже и пытаться это делать. И нет оснований не продолжать…

— Нет, есть все основания. Это все — неприемлемо. Маркус не одобряет наших отношений. Как я буду теперь общаться с ним и со своими другими родственниками? — Она потерла лоб и, нахмурившись, произнесла: — Что подумают девочки?

— Вам что, настолько стыдно за себя, да?

— Хорошо вам, мужчине, задавать подобный вопрос. Вы можете позволить себе не чувствовать ни вины, ни стыда. Что вы в подобном случае можете потерять? Репутацию? Свое состояние? Родственников? — Она фыркнула. — Думаю, что не потеряете.

Она слишком поздно осознала, как сильно ее слова уязвили его. У него ведь практически не имелось родственников, и она только что невольно напомнила ему о том, что он на белом свете один-одинешенек: единственным его оставшимся родственником была абсолютно равнодушная к нему бабушка, которая не удосуживалась даже видеться с ним.

Грасиэла медленно закрыла глаза, затем открыла их и посмотрела на Колина. Этот день принес ей немало неприятностей и боли. Ей, пожалуй, лучше уйти, прежде чем это все еще больше усугубится.

— Мне вообще-то есть что терять, — сказал Колин.

Она пошла к двери, желая, чтобы этот день наконец-таки завершился и чтобы все осталось где-то позади, но ее остановил его голос:

— Я могу потерять вас.

Его слова заставили ее вздрогнуть. Черт бы его побрал за то, что он произнес их. От этих слов она могла почувствовать себя нужной. Она уже давно не испытывала по отношению к мужчине такого ощущения — если вообще когда-либо его испытывала.

— Эла!

В его голосе, произнесшем его имя, чувствовалась мольба.

Она не могла сделать этого. В данный момент — не могла.

В данный момент Маркус находился где-то и думал про нее все самое худшее. Возможно, он уже даже рассказывал об этом Энид. И все потому, что она, Грасиэла, оказалась такой эгоистичной, поддавшись своему желанию побыть с мужчиной, прáва на которого она не имела.

— Спокойной ночи, Колин.

Четыре дня спустя Грасиэла сидела на стуле с мягким сиденьем в оранжерее вместе с Мэри-Ребеккой и пила чай. На своих коленях она удерживала маленькую тарелку с почти нетронутыми бутербродами. Она улыбалась, глядя, как ее дочь и падчерица играют с дочерями Мэри-Ребекки в крокет на внутренней лужайке. Играть там в крокет было нелегко — приходилось маневрировать между деревьями, кустами и другими растениями. Хотя было довольно холодно, солнце светило ярко и его лучи, проникающие сквозь стекло, хорошо нагревали просторную оранжерею.

— Ну же, давай поешь, а затем расскажешь мне, чем ты в последнее время занималась. Кстати, твоя повариха прямо-таки творит чудеса. — Мэри-Ребекка показала жестом на тарелку с бутербродами, стоящими на коленях у Грасиэлы. — Мне, пожалуй, следует эту твою повариху переманить к себе.

В такие моменты, как этот — Мэри-Ребекка дразнила ее, девочки смеялись, и сквозь стекло проникали солнечные лучи, — было легко забыть о том, что в ее жизни очень многое пошло наперекосяк. Например, куда-то исчез Маркус. Впрочем, слово «исчез» в данном случае было уж слишком драматическим.

Маркус покинул свой городской особняк на следующий день после того, как застал Грасиэлу у Колина. Когда Грасиэла спросила у его мажордома, куда уехал хозяин, тот ей ответил, что Маркус отправился посетить одно из своих имений на севере. Он владел бесчисленным множеством имений, самое далекое из которых находилось на полуострове Блэк-Айл[10]. Мать ее покойного мужа любила смотреть на резвящихся дельфинов, а потому он купил ей старинный замок в глуши на морском берегу, где она могла наблюдать за ними в море, с застекленной террасы.

Грасиэле трудно было себе даже представить, что Маркус отправится туда в такую пору года. Погода там сейчас, наверное, ужасно холодная, но, учитывая его теперешнее душевное состояние, Грасиэла затруднялась предположить, где он сейчас находится и о чем думает. Ей оставалось только надеяться, что Маркус в конце концов снова появится. У него ведь имелись сестры, которых он любил и которые, в свою очередь, любили его. Он не стал бы расставаться с ними навсегда. Грасиэла молилась о том, чтобы к тому моменту, когда Маркус будет морально готов увидеться с ними снова, он ее в своем сердце уже простит. И Колина тоже. Она вздохнула.

Ее очень удручало то, что произошло между этими двумя закадычными друзьями. Однако она надеялась, что их отношения в конце концов наладятся. Ведь друзья то ссорятся, то мирятся. И к тому моменту, когда Маркус с Колином помирятся, она, Грасиэла, уже будет вести себя как настоящая герцогиня и будет держаться от Колина на надлежащем расстоянии. Он снова станет для нее лордом Стриклендом.

Словно бы догадавшись о том, что Грасиэла думает о Колине, Мэри-Ребекка спросила:

— А ты еще встречалась с этим галантным лордом Стриклендом? Получала от него какие-нибудь подарки? У меня такое ощущение, как будто я не виделась с тобой лет сто. Ты должна рассказать мне, что за это время произошло.