Грасиэла постаралась выдержать его взгляд. Если бы она отвела глаза в сторону, это означало бы, что ее смущает чувство вины, которое ей как раз нужно было скрыть.

— Мы запланировали на завтра поход за покупками. Я не могу разочаровывать девочек.

Маркус что-то проворчал и повернулся к Энид, которая о чем-то заговорила с ним, но Грасиэла краем глаза видела, что пасынок то и дело косится на нее задумчивым и слегка растерянным взглядом.

Она заморгала, отгоняя подступающие к глазам слезы, и стала смотреть на щенка, которого теперь гладила Клара и который, высунув язык, сопел от удовольствия.

Эту собачку ей купил Колин. Она была готова его за это убить.

После ужина Грасиэла рано ушла в свою спальню, оставив родственников в гостиной. Энид сидела за фортепьяно, играя какое-то ужасно сложное произведение, которое она недавно выучила, а Маркус и Клара развлекались тем, что играли в карты.

Грасиэла пожаловалась им на то, что у нее болит голова, и сказала, что хочет пойти отдохнуть. Придя в свою спальню, она переоделась в скромное темно-синее шерстяное платье… Она обычно надевала его, когда весной рассаживала в горшки цветы в теплице, расположенной за ее городским особняком. Чтобы сделать сегодня вечером то, что она задумала, экстравагантная одежда ей не понадобится — подойдет и такое вот простенькое платье.

Расположившись перед зеркалом туалетного столика, Грасиэла распустила волосы и заплела их в обычную косу, которую затем обернула вокруг головы. Затем она уставилась на себя в зеркало, воображая, что видит там уже совершенно иного человека — женщину, в которой проснулись плотские желания и стремление хоть как-то наверстать то, что ей раньше не довелось испытать в своей жизни. Внезапно ее охватило чувство разочарования от осознания, что она не может продолжать заниматься с Колином тем, чем они недавно занимались в ее спальне. Все стало уж слишком сложным. Она ведь попросту не вправе предать огласке свои отношения с этим мужчиной. Никто бы такого не одобрил.

А может, еще вовсе не поздно. Может, она еще может позволить себе пожить.

Решив поразмыслить над этим позже, Грасиэла накинула на плечи плащ, отороченный мехом, и позвонила в колокольчик, чтобы вызвать Минни. Она не очень-то умела делать что-либо втихомолку, чтобы никто ничего не узнал, но сейчас понимала, что для осуществления ее замысла ей понадобится помощь.

Минни зашла в комнату и, увидев свою хозяйку в плаще, остановилась от удивления как вкопанная: она наверняка полагала, что ее позвали, чтобы она помогла Грасиэле подготовиться ко сну. Окинув Грасиэлу взглядом, Минни по внешнему виду своей хозяйки, явно собравшейся отправиться куда-то за пределы дома, поняла, что о подготовке ко сну еще нет и речи.

— Ваша милость? — спросила Минни, забавно наклоняя голову.

— Мне нужно кое-куда съездить, — объявила Грасиэла, приподнимая подбородок. Ей не требовалось одобрения служанки, но это вовсе не означало, что ее не интересовало мнение Минни. Эта женщина служила ей с того момента, когда она, Грасиэла, переехала жить в Англию, и эта служанка ей нравилась. — Мне нужна твоя помощь… И, само собой разумеется, мне хотелось бы, чтобы мое отсутствие здесь… э-э… осталось незамеченным.

— Конечно, — кивнула Минни и сделала шаг вперед. Если у нее и имелось какое-то мнение относительно тайных замыслов Грасиэлы, то выражением своего лица она никак этого не выдала. — Вам следует выйти через вход для слуг в задней части дома. Я позабочусь о том, чтобы эта дверь осталась сегодня вечером незапертой, и вы сможете вернуться домой незамеченной.

— Спасибо.

Минни, похоже, уже приходилось делать что-то подобное, и поэтому она отнеслась к просьбе хозяйки вполне спокойно. У Грасиэлы даже мелькнула мысль, что, пожалуй, она плохо знала и явно в недостаточной степени использовала эту свою служанку в прошедшие годы. Да уж, у этой женщины точно имелись нереализованные таланты.

— Вам потребуется экипаж, — сказала Минни и, слегка прикусив губу, с решительным видом кивнула.

Грасиэла задумалась над ее словами на пару минут. Ей даже в голову не приходило, что такой леди, как она, пожалуй, не следует ездить по Лондону в одной из ее легко узнаваемых карет с гербом Отенберри на дверцах. А особенно поздно вечером, направляясь на тайную встречу.

— Да, это было бы разумно. Спасибо.

Минни снова кивнула:

— Дайте мне несколько минут. Я вернусь за вами, ваша милость.

Грасиэла, усмехнувшись, посмотрела вслед служанке, выходящей из комнаты. Расправив плечи и придав себе такой достойный вид, на какой она только была способна, Грасиэла стала ждать возвращения Минни, мысленно убеждая себя не менять своего решения и не внимать трусливому внутреннему голосу, шепчущему ей, что не следует сегодня вечером даже и выходить из дому. А еще утверждающему, что все это попросту забудется, если она перестанет думать о своем молодом поклоннике.

Где-то в доме залаяла собачка — точнее говоря, затявкала, — и это напомнило Грасиэле о том, что Колин подарил ей щенка. Щенка! Колин очень даже ловко пытался ею, Грасиэлой, манипулировать, и этому нужно было положить конец. No más.

Она, конечно же, не могла винить во всем только его одного. Она и сама была виновата. Она не сумела проявить твердость. Она позволила ему забраться в ее кровать. Она была податливой в общении с ним, потому что где-то в глубине души хотела его. Ей нравились те ощущения, которые он у нее вызывал. Она наслаждалась физической близостью с ним, и он это знал.

Больше она этой близостью наслаждаться не будет.

Когда одетую в плащ леди завели в гостиную его дома, он не смог притвориться, что удивлен. Отправляя ей сегодня щенка, он знал, что очень скоро получит от Элы ту или иную весточку. Он надеялся, что такой его поступок вынудит ее перестать прятаться за юбками Клары и Энид.

Решение подарить щенка было очень хорошо рассчитанным поступком. И, безусловно, даже в какой-то степени коварным. Поскольку в одном доме с Грасиэлой сейчас находилась Клара, он знал, что щенка там примут с распростертыми объятиями. Эла же никак не смогла бы отказаться приютить щенка. Она не могла выбросить щенка из дому, как она сделала это с присланными им раньше цветами, и это наверняка ее рассердило. Теперь каждый раз, когда она будет смотреть на эту милую собачонку, она будет вспоминать о нем, Колине.

Ее черный плащ с капюшоном, отороченный мехом горностая, скрывал ее с головы до ступней. Если бы он не узнал этот плащ, у него, возможно, возникли бы сомнения, кто же это к нему пришел. Плащ был таким просторным, что она в нем могла сойти за кого угодно.

Однако Грасиэла не была кем угодно.

— Ваша милость. — Он встал и низко поклонился. — Чем я обязан удовольствию вас видеть?

Она откинула капюшон и впилась в него укоризненным взглядом:

— Это вы прислали мне собачку!

— Она вам понравилась? — ласковым голосом спросил Колин.

Грасиэла нахмурилась. Такое мрачное выражение лица было для нее совсем не характерно. Тем не менее даже сейчас она казалась ему весьма привлекательной.

— Нет!

— Нет? — Он подошел к ней и протянул руку, тем самым показывая, что хочет взять у нее плащ. Она, на мгновение засомневавшись, расстегнула застежку на шее и позволила Колину помочь ей снять плащ. — Кто не любит щенят? Это ведь бесчувственно, а значит, совсем не соответствует вашему характеру, — добавил он насмешливым тоном.

Она едва не зарычала. Да, именно зарычала, по-другому и не скажешь.

Он положил ее плащ на спинку дивана. Грасиэла тяжело вздохнула и уперлась ладонью в свое красиво очерченное бедро. Она была одета в простенькое синее платье, не имеющее никаких украшений, но подчеркивающее ее красоту больше, чем любое из ее самых экстравагантных платьев. То же самое можно было сказать и о той простой прическе, которая была у нее сейчас. Ее волосы были заплетены в косу, обернутую вокруг головы, и при этом несколько темных локонов умудрились выскользнуть из косы и теперь красиво обрамляли нахмуренное лицо Грасиэлы.