В комнату ворвалась Клара. Она держала на руках, прижимая к своей груди, какой-то маленький комочек меха.

Сердце Элы стало биться более спокойно при виде дочери — здоровой и невредимой. С ней в подобных случаях всегда происходило одно и то же. Ведь материнство отождествлялось у нее с пребыванием в постоянном беспокойстве о благополучии своего ребенка. Она не знала, происходит ли такое с другими родителями или же только с ней.

Клара была ее единственным ребенком, и, если верить врачу Элы, рождение Клары было настоящим чудом. Врач, пожилой доктор Уилкокс, сказал, что ей очень повезло, ибо больше она уже никогда не забеременеет. Впрочем, он ошибся: ей удалось снова забеременеть, причем два раза. Но в обоих случаях это закончилось выкидышем.

— Клара, ты меня напугала, — укоризненно произнесла она, прикладывая ладонь к своей груди в том месте, где у нее несколько секунд назад лихорадочно заколотилось сердце.

Вслед за Кларой в комнате появилась Энид, которая зашла более спокойным, чем у Клары, шагом. Она держала перед собой руки с прижатыми друг к другу ладонями. Ее падчерица была отнюдь не эмоциональным человеком. В отличие от Клары, Энид всегда вела себя очень спокойно, удерживая большинство из своих мыслей и эмоций глубоко внутри себя. Она была умной и начитанной. Даже в возрасте десяти лет, когда Грасиэла впервые встретилась с ней, она казалась развитой не по годам. Грасиэла тогда еще не очень хорошо знала английский и чувствовала себя какой-то дурой рядом с десятилетним ребенком, словарный запас которого был гораздо более обширным, чем у нее, Грасиэлы.

Грасиэла с нетерпением ждала того дня, когда падчерица сможет отделиться от нее. Она, Энид, все еще была молодой. Правда, она не проявляла никакого интереса к тому, чтобы выйти замуж и обзавестись своей собственной семьей, но это отнюдь не означало, что Грасиэла перестала надеяться, что это когда-нибудь все-таки произойдет.

— Мама!

Клара остановилась перед матерью, и та теперь могла видеть, что крохотный комок меха в руках Клары был не чем иным, как щенком. Маленькая коричневая мордочка с маленьким остреньким носом и высунутым языком повернулась в сторону Элы. Клара протянула собачку, и Эла взяла в руки это извивающееся всем телом существо.

Она вскрикнула, когда собачка начала ее лизать.

— Клара, чей это щенок?

— Наш! — сказала Клара, забирая щенка обратно.

— Что? — голос Грасиэлы стал суровым. — Этот щенок не наш…

— Да нет же, он наш. Тот парень, который принес щенка и передал его миссис Уэйкфилд, сказал, что он наш. Вместе с ним передали письмо. Прочти его.

— Какое еще письмо? — спросила Грасиэла, чувствуя, что в груди у нее похолодело.

— Вот это, — сказала Энид, подходя к Грасиэле и протягивая ей маленький конверт.

Грасиэла взяла его, заметив при этом, что Энид смотрит на нее с настороженным выражением в глазах.

Конверт был запечатан. Она покрутила его в руках, и ей стало страшно.

— Открой его! — стала настаивать Клара.

Грасиэла, кивнув, открыла конверт, и по ее телу побежали мурашки, когда она прочла лежащую в нем записку:

Грасиэла бросила быстрый взгляд на Энид. Та внимательно смотрела на нее своими уж слишком умными глазами.

— Что там написано? — Клара уткнулась носом в шею маленького терьера. — Эта собачка наша, правда? — Она с восторженным видом слегка подпрыгнула, как какая-нибудь маленькая девочка, хотя была уже почти взрослой девушкой. — Я это знала!

Грасиэлу охватило чувство разочарования: она теперь уже не смогла бы сказать «нет» и тем самым сильно расстроить дочь.

Заставив себя улыбнуться, она кивнула:

— Да, она наша.

Клара взвизгнула и закружилась вместе с собачкой, как в танце.

Это сделал он. Он не подписал эту записку, но, конечно же, щенка прислал именно он. Грасиэла поспешно запихнула записку обратно в конверт. Он, похоже, прекрасно понимал, что нужно сделать для того, чтобы забыть его стало невозможным. Впрочем, она и так бы не смогла его забыть. Но… Боже мой! Щенки! Dios no![7]

— От кого этот подарок? — спросила Энид, глядя вместе с Грасиэлой на то, как Клара присела на коврик и стала играть с этой восхитительной маленькой зверушкой.

Грасиэла не знала, что и ответить на этот — вполне резонный — вопрос. В ее мозгу лихорадочно закружились мысли. Колин своими действиями загнал ее в угол, и она не могла придумать, что же ей сейчас сказать в ответ.

Еще больше усложняя своим приходом и без того сложную ситуацию, появился Маркус. Он зашел в комнату своей элегантной походкой и широким шагом направился к ним.

— Маркус! Смотри! — Клара приподняла собачку. — У нас есть щенок!

— Щенок? — переспросил Маркус, улыбнувшись.

Здороваясь, он поцеловал каждую из них в щечку.

Энид посмотрела на часы, висящие над камином:

— Маркус, ты пришел как раз к ужину. Какое совпадение!

Он подмигнул ей:

— Никакое это не совпадение, уверяю тебя.

Клара захихикала и упала на спину на коврик, оттого что щенок добрался до ее уха и начал его лизать.

Маркус присел возле них на корточки и наблюдал за этой сценой с нежностью в глазах. Он протянул руку и погладил собачку между ушей. От такого проявления внимания к нему щенок тявкнул и устремился к Маркусу, явно радуясь тому, что в окружающем его мире появился кто-то еще. Маркус, засмеявшись, схватил собачку за извивающееся тельце.

— Ну и что у нас здесь? Откуда ты взялся, малыш?

— Эла как раз собиралась нам про это рассказать, — произнесла Энид, переводя взгляд на Грасиэлу.

— Понимаете… — Грасиэла с беспомощным видом помахала конвертом, горя желанием подойти к камину и бросить конверт с лежащей в нем запиской в огонь.

Маркус поднял на нее глаза, продолжая поглаживать брюшко щенка, который, казалось, уже вот-вот потеряет сознание от блаженства. Если бы только ее жизнь могла быть такой вот простой. Просто погладить животик — и все станет прекрасным.

— Ты не знаешь, откуда он взялся? — Маркус выгнул бровь дугой.

— Ну почему же, я это знаю, ко… конечно, — пролепетала Грасиэла.

С лица Маркуса исчезла улыбка. Его взгляд стал напряженным.

— А-а… Видимо, как те цветы. Эта маленькая зверушка — от твоего поклонника.

— Мама! — Клара изумленно уставилась на Грасиэлу. — У тебя есть поклонник?

Поскольку она, Грасиэла, все эти годы жила как монашка, мысль о наличии у нее поклонника показалась ее дочери нелепой.

— Это вообще ничего не значит, — возразила Грасиэла.

— Мужчина подарил тебе щенка, — покачала головой Энид. — Это наверняка… что-то значит.

— Вынужден согласиться с Энид, — сказал Маркус. — Это наверняка что-то значит. — Нахмурившись, он окинул всех троих таким взглядом, как будто их присутствие здесь вдруг стало для него проблемой. Затем он посмотрел на Элу: — А разве ты не уезжаешь в поместье?

Судя по его взгляду, он предпочел бы, чтобы она вместе с Кларой и Энид находилась сейчас именно там.

— Но мы ведь совсем недавно сюда приехали! — воскликнула Клара. — Я не хочу отправляться обратно. Там ужасно скучно и уж слишком холодно. У меня там получается совершать лишь очень коротенькие прогулки.

— Скучно — это весьма подходящее слово, — кивнул Маркус. — Я думаю, ты нуждаешься в том, чтобы жить в скуке.

Он, возможно, обращался с этими словами к Кларе, но смотрел, произнося их, прямо на Элу. Это было, конечно же, забавно, потому что он не далее как пару дней назад предлагал ей найти для себя какое-нибудь новое развлечение. Она, однако, не стала ему об этом напоминать. Она не хотела, чтобы он думал, будто она задалась целью и в самом деле найти для себя новое развлечение. Тогда бы он принялся размышлять, что же такое она задумала.