Акушерка принялась ощупывать ее живот, вдруг ставший натянутым, как барабан, и надавливать на него, а затем стала смотреть между ее ног.

Эла впилась взглядом в акушерку, видя на ее лице обеспокоенное выражение и пытаясь понять, что же сейчас происходит.

— Что такое? — спросил Колин.

В его голосе чувствовались напряжение и паника. Грасиэла еще никогда не слышала, чтобы он говорил таким голосом.

Их сын заплакал, и его громкий плач заглушил слова миссис Силвер, быстро заговорившей о чем-то с миссис Уэйкфилд тихим голосом.

Грасиэла, так ничего и не расслышав, опустила голову обратно на кровать и громко застонала, почувствовав, как сильная боль, начавшаяся в спине, охватила ее бедра, а затем еще и живот.

Колин, крикнув что-то акушерке и миссис Уэйкфилд, стал звать Элу.

Миссис Силвер, перестав что-то разглядывать между ее ног, выпрямилась, и на ее лице появилась смущенная улыбка, которая явно не сочеталась с болью и страхом, охватившими Грасиэлу.

— Миледи, — сказала акушерка, — вам, похоже, придется потрудиться еще.

Грасиэла приподняла голову над кроватью:

— Что?

— У вас сейчас должен родиться еще один ребенок.

У Колина изо рта вырвались какие-то бессвязные звуки, а выражение его лица стало растерянным, почти комическим.

Грасиэла перевела взгляд с лица Колина, который, впав в оцепенение, смешно вытаращил глаза, на акушерку:

— Да вы шутите!

Миссис Силвер усмехнулась:

— Нет, не шучу. Я не заметила, что там бьется еще одно сердце. Приношу извинения, мне вообще-то следовало об этом догадаться. У вас ведь был такой огромный живот.

Переведя взгляд на миссис Уэйкфилд, она сказала ей, что нужны дополнительные чистые полотенца и вода. Экономка поспешно повернулась к служанке, стоящей позади нее, и отправила ее за полотенцами и водой.

А миссис Силвер продолжила, снова обращаясь к Грасиэле:

— У очень многих женщин вашего возраста рождаются двойни. — Она покачала головой и снова усмехнулась. — Никто толком не знает почему. Я всегда думала, что это последний подарок Господа женщинам, которые потом уже вряд ли родят детей… Или проявление его чувства юмора.

Она хихикнула.

Эла покачала головой и застонала:

— Не может быть, чтобы это происходило снова. Мне кажется, что еще один раз я этого не осилю.

— Осилите. Еще как осилите.

Служанка вернулась в спальню с полотенцами и водой.

Эла повернулась к Колину и потянулась к его руке:

— Колин.

Он покачал головой, словно бы выходя из оцепенения:

— Эла…

Его лицо медленно расплылось в улыбке.

— Ага, ну вот, — заявила миссис Силвер. — Я вижу голову.

Голову. Еще один ребенок.

Грасиэле не верилось, что это происходит на самом деле. Все прошедшие месяцы она все никак не могла свыкнуться с мыслью, что у нее будет ребенок. Теперь же выяснилось, что у нее их будет два.

— Не могли бы вы сделать еще одно усилие, миледи?

Грасиэла сокрушенно покачала головой, чувствуя себя обессиленной, но затем посмотрела на Колина и увидела, что он держит на руках их сына. Он кивнул ей с подбадривающим видом. Ее сердце снова наполнилось любовью. Ей необходимо это сделать. Она должна произвести на белый свет еще одного их с Колином отпрыска.

Она приподнялась, ухватилась за свои колени и стала тужиться.

Ее третий ребенок появился на свет и начал орать, пожалуй, даже громче того, который родился перед ним.

— Еще один мальчик! — воскликнула миссис Силвер.

Два мальчика? Два сына? Заплакав от радости, Грасиэла посмотрела на Колина… и увидела, что он тоже плачет.

Миссис Уэйкфилд взяла второго ребенка, а акушерка занялась Элой. Колин сел возле Элы на корточки и положил их первенца в ее согнутую в виде люльки руку. Вскоре в ее другую руку положили их второго сына.

Колин наклонился и ласково поцеловал поочередно обоих сыновей, а затем потянулся к Грасиэле и поцеловал ее в губы.

— Я люблю тебя, моя прекрасная жена, — сказал он.

Грасиэла вышла из детской, аккуратно закрыв за собой дверь и вздохнув в благословенной тишине (пусть даже эта тишина наверняка была недолгой). Она только что положила Николаса рядом с его братом, чтобы тот хотя бы немного поспал. В отличие от Джеймса, который очень любил поспать и которого трудно было разбудить даже для кормления, Николас предпочитал бодрствовать. Он смотрел при этом на окружающий мир широко раскрытыми глазами — так, как будто боялся, что может что-то пропустить.

Грасиэла пошла вдоль по коридору, радуясь тишине и надеясь, что она продержится достаточно долго для того, чтобы ей удалось хоть немного побыть наедине с Колином. Она знала, что вполне может доверить служанкам присмотр за детьми, и частенько прибегала к их помощи, когда сильная усталость вынуждала ее делать это. Тем не менее она старалась проводить со своими малышами как можно больше времени. Ей это нравилось. Раньше она даже и не подозревала, что у нее когда-то будет именно такая жизнь, а потому ей не хотелось пропускать ни одного счастливого мгновения.

— А-а, миледи, вы здесь, — сказала ей появившаяся из-за угла Минни. — Вам только что пришло вот это письмо. На нем подпись герцога Отенберри. Я подумала, что вам наверняка захочется сразу же его прочесть.

Сердце Грасиэлы екнуло. Она не получала от своего пасынка вестей с тех самых пор, как он узнал правду о ее отношениях с Колином. Она отправила письма во все их имения и принадлежащие им дома, сообщая о своем бракосочетании и надеясь на то, что какое-то из этих писем попадет в руки к Маркусу.

Поспешно поблагодарив Минни, Грасиэла взяла конверт. В следующее мгновение она почувствовала, как от охватившей ее надежды сильно забилось сердце.

Колин заверял ее, что Маркус их обоих простит и в конце концов вернется домой, и она сейчас надеялась, что в полученном сегодня письме будет сообщено именно об этом.

Когда она вскрывала конверт, ее пальцы слегка дрожали. Она быстро просмотрела строчки, написанные небрежным почерком Маркуса. Письмо было коротким. В нем все было по существу, но оно от этого не становилось менее шокирующим. Грасиэла, ахнув, уронила письмо. Приподняв юбки, она поспешно отправилась искать Колина и после непродолжительных поисков нашла его в библиотеке.

Когда она в нее вошла, Колин поднял на нее вопросительный взгляд.

— Колин, — еле слышно сказала, остановившись, Грасиэла. — Пришла весточка от Маркуса.

Колин быстро встал из-за письменного стола и подошел к Грасиэле.

— Как у него дела? Все в порядке? — нахмурившись, обеспокоенно спросил он.

Она кивнула и, пытаясь сделать вдох, тяжело сглотнула:

— Да. По крайней мере, я полагаю, что да. Он возвращается домой.

Колин взял ее за руки и ласково сжал их:

— Да не волнуйся ты так. Это ведь замечательная новость. Я говорил тебе, что он вернется.

Она покачала головой и растерянно улыбнулась:

— Он едет домой не один. — Грасиэла прокашлялась. — Он везет с собой женщину.

— Правда? — Судя по выражению лица Колина, он немало удивился. — Ну что же… Это… интересно.

Она кивнула, чувствуя, что у нее все еще сильно колотится сердце:

— Еще бы. Он говорит, что она его жена.