— Хм… — уклончиво произнес Колин, заставляя себя не бросать больше взглядов на дверь спальни.

Маркус продолжал разглагольствовать, но у Колина уже не получалось концентрировать свое внимание на том, что он сейчас слышал. Он думал только о том, что Эла в данный момент сидит в его спальне на его кровати. Он хотел бы видеть ее там, но отнюдь не при таких обстоятельствах, когда ему приходилось скрывать ее от пасынка. Черт бы все это побрал! Он, Колин, был уже не юнцом, который прячется по укромным местам с деревенскими девушками, пытаясь не допустить, чтобы его увидел кто-то из его учителей. Он для этого уже слишком взрослый.

И тут вдруг он заметил, что Маркус больше ничего не говорит.

Он посмотрел на своего друга, который почему-то стал вести себя непривычно тихо.

— Маркус! — сказал Колин. — Так что ты говорил?

А Маркус, не ответив на вопрос Колина, таращился на что-то поверх его плеча. Колин, желая увидеть, что же так сильно привлекло внимание его товарища, повернул голову и посмотрел туда, куда был направлен взгляд Маркуса.

И он увидел это: справа от его плеча на спинке дивана лежал плащ Элы. Черт побери! Черт побери!!!

Маркус указал на плащ и удивительно спокойным голосом спросил:

— А что здесь делает плащ моей мачехи?

Колин открыл рот, приготовившись заявить, что этот плащ принадлежит не Эле. В его голове промелькнуло превеликое множество объяснений — как правдоподобных, так и не очень. Впрочем, если быть честным, абсолютное большинство из них были неправдоподобными. Тем не менее они все-таки были объяснениями. Что угодно, только не правда!

Однако слова, которые вдруг вырвались у него изо рта, были совсем не те, какие он собирался произнести:

— Я положил плащ сюда после того, как помог ей его снять.

Маркус перевел взгляд своих голубых глаз обратно на Колина:

— А что она делала здесь, у тебя дома?

Колин опять не стал врать:

— Она приходила повидаться со мной. — Он сделал паузу и мысленно спросил себя, действительно ли он собирается рассказать своему старинному другу о своих отношениях с его мачехой. — Она приходила сюда, потому что была сердита на меня. Сердита за то, что я купил ей щенка.

Рука Маркуса сжала бокал так сильно, что побелели суставы пальцев.

— А почему ты это сделал?

— Потому что мы с ней… — Он замешкался, подыскивая наиболее подходящее слово. Наконец он его вроде бы нашел: — Мы… кое-чем связаны друг с другом.

Маркус понял, что означает эта расплывчатая формулировка. И понял это очень даже хорошо. Понял как раз в том смысле, в каком это может понять мужчина, который в течение своей разгульной жизни был кое-чем связан с множеством женщин.

Хотя она и прижалась ухом к стене, их голоса все равно были трудноразличимыми. Затем раздался какой-то грохот и послышались глухие звуки ударов. Она вздрогнула и уставилась на дверь.

Que en los cielos?[9]

Донесшийся до нее яростный рев не оставил уже никаких сомнений относительно того, что сейчас происходит в соседней комнате. Не теряя больше ни секунды, Грасиэла распахнула дверь и увидела перед собой дерущихся Маркуса и Колина.

Они сцепились друг с другом в схватке, опрокидывая при этом мебель. На ковре валялись осколки разбитого графина. Она почувствовала приторный запах шотландского виски. Столик был перевернут, и на ковре рядом с ним валялись упавшие с него стаканы.

— Маркус! — крикнула Грасиэла, когда тот, повалив Колина на пол, сел на него сверху. Ее пасынок отвел руку назад, чтобы нанести удар по лицу Колина.

Колин смотрел на Маркуса снизу вверх, уже не пытаясь защищаться.

Услышав крик, Маркус резко повернул голову в ее сторону. Его глаза сверкнули и затем сузились, когда он увидел, что она находится здесь и стоит неподалеку от них. Это было как раз тем доказательством, в котором он нуждался.

В следующее мгновение Маркус нанес удар кулаком по лицу Колина.

Колин спокойно вынес этот удар, хотя его голова при этом резко дернулась. Грасиэла испугалась, что Колин, пожалуй, сейчас позволит ее пасынку избить его до бессознательного состояния, если только она не попытается остановить его.

Она бросилась разнимать молодых людей, помогая себе локтями:

— Маркус, нет, нет, прекрати!

Пасынок с усмешкой посмотрел на нее:

— Боишься, что я испорчу его симпатичное личико?

— Что? Нет… Да! — Грасиэла покачала головой. — Маркус, ты ведешь себя неадекватно. Это же Колин! Он твой друг!

Маркус выпрямился и отступил назад, тяжело дыша и глядя то на Колина, то на Грасиэлу.

— Он был моим другом! Был им до того, как поимел мою мачеху.

Грасиэла, укоризненно посмотрев на него, сникла.

— Нет, — прошептала она и тяжело сглотнула.

Сейчас происходило как раз то, чего она очень боялась и пыталась избежать.

— Скажите мне вот что: как долго это продолжается, а? — Маркус перевел свой сердитый взгляд с Грасиэлы на Колина и обратно. — Это началось, когда мой отец еще был жив?

У Грасиэлы похолодело в груди от охватившего ее ужаса:

— Что? Нет!

Он и в самом деле подумал такое о ней? И о Колине? Ее муж, возможно, не был ей верен, но вот лично она никогда не нарушала брачного обета.

— Нет, — поддержал ее хриплым голосом Колин, поднимаясь с пола. Произнеся это слово, он осторожно потрогал свою разбитую губу. Она была рассечена как раз посередине, и на ней выступила кровь. Грасиэла еле удержалась от того, чтобы не достать свой платок и не приложить его к этой ранке. — И ты, черт бы тебя побрал, это прекрасно знаешь.

— Я знаю? — Маркус посмотрел на них обоих с таким презрением, что она ощутила его почти физически, как какой-нибудь холодный пар. — Я отнюдь не уверен, что вообще хоть что-то знаю о вас обоих, потому что мне никогда бы даже в голову не пришло, что мой лучший друг и моя мачеха способны на это.

— И что же мы сделали такого ужасного? — с вызовом в голосе спросил Колин. — Мы оба — взрослые люди, имеющие право на какое-то свое счастье, разве не так? До сего момента ты наверняка хотел бы счастья для нас обоих. Мы никому не причиняем никакого вреда.

Грасиэла, приободрившись от этих слов, согласно кивнула. Она мысленно велела себе не обращать большого внимания на тот факт, что свое пребывание с ней Колин приравнял к счастью, ибо была уверена, что он отнюдь не собирался делать это свое счастье долговечным. Тем не менее она решила, что когда-нибудь попозже ей следует поразмыслить над этими его словами. Она выудит их из своей памяти и подумает над ними.

— Ты сам советовал мне найти для себя какое-нибудь новое развлечение, — напомнила она.

Маркус уставился на нее широко раскрытыми от удивления глазами:

— Да, советовал! Но при этом я думал, что ты станешь учиться играть на альте. Или устроишь себе и девочкам поездку в Озерный край.

— Она нуждается в большем, — возразил Колин. — Ты всю свою жизнь смотрел на нее как на нечто такое, что вписывается в определенные рамки. Но она нуждается в большем. — Он тяжело вздохнул и несколько секунд спустя добавил: — Я это вижу.

— Я не нуждаюсь в твоих лекциях по поводу того, какой я должен видеть свою мачеху, — сказал Маркус, глядя попеременно то на Колина, то на Грасиэлу. — Я имел в виду, что ты должна найти себе хобби, — пояснил он, и его тон по-прежнему был раздраженным, — а не трахаться с моим лучшим другом.

Колин фыркнул и сделал такое движение, как будто хотел наброситься на Маркуса, но Грасиэла поспешила остановить его взглядом.

— Веди себя поосторожнее, — предупредил Маркуса Колин. — Любого другого мужчину я бы отдубасил за…

— А я, значит, не любой другой мужчина, не так ли? Я был твоим другом? От этого твой поступок становится еще более мерзким.

— Это было всего лишь один раз, — стала оправдываться Грасиэла.