Глаза мои чуть не вылезли из орбит. До этого мне вдарило так по мозгам лишь однажды в шестом классе, когда учитель естествознания устроил нам лекцию с презентацией о размерах Вселенной. Он объяснил сперва, как огромна Земля. А потом сказал, что она просто крохотная по сравнению с Солнечной системой. А Солнечная система – крупинка, если ее сопоставить с Галактикой. И так далее и тому подобное, пока я не начал себя ощущать пылинкой в подмышке блохи.

На все четыре стороны от Вальгаллы простирался до самой линии горизонта Город Дворцов, в котором каждое здание было столь же огромным и впечатляющим, как наш отель.

– Асгард, – завороженно проговорила валькирия. – Край богов.

Крыши из цельных серебряных слитков. Двери из бронзы с чеканкой такого размера, что в них без труда мог влететь бомбардировщик Б-1. Монументальные каменные башни, возносящиеся в облака. Вымощенные золотой брусчаткой улицы. Сады, каждый площадью с Бостонский порт. Белокаменная громада валов, окаймляющих город. Поставь рядом с ними Великую китайскую стену, она показалась бы детским манежиком.

Главная улица города доходила до самых ворот в одной из этих гигантских стен, а за ними вздымалась огромным мостом, который сиял и переливался радужным светом.

– Биврёст, – пояснила валькирия. – Путь из Асгарда в Мидгард.

Мост этот был мне знаком все по той же моей детской книжке. Художник изобразил его в таких мило-пастельных тонах. Чудненькое уютное место радугой-дугой, возле которого радостно скачут счастливые кролики. Надо же так наврать. На самом-то деле кроликов вовсе не наблюдалось. Не только счастливых, но даже несчастных. Мост поблескивал в пустоте и выглядел не заманчиво, а скорей устрашающе. Да и на радугу походил не больше, чем ядерный взрыв на гриб.

– Только богам доступно переходить по нему, – сказала Гунилла. – Все остальные сгорят, едва только на нем окажутся.

– Но ведь мы же в Асгарде, – возразил я.

– Потому что мы никуда не переходили, – внесла ясность Гунилла. – Вальгалла – один из дворцов Одина. Вот почему эйнхерии в ней и бессмертны.

– То есть туда можно запросто прошвырнуться, поторговать, как девчонки-скауты, у дверей печеньем, и все дела?

Гунилла поморщилась, словно я совершил святотатство.

– Неужели даже Асгард у тебя не вызывает почтения?

– А должен?

Она презрительно выпятила губу.

– Никому из нас не дозволено посещать Город Богов без специального разрешения Одина. Так будет до самого наступления Рагнарока, когда мы выступим на защиту вот этих ворот.

– Но ты-то, наверное, можешь туда летать? – предположил я.

– Ни ходить, ни летать нельзя, – отрезала она. – А если попробую, упаду камнем с неба. Ты, Магнус, все же чего-то не понимаешь. Погляди-ка на город внимательно. Что ты заметил?

Я огляделся, стараясь на сей раз не обращать внимание на блеск серебра и золота и величественную архитектуру. В одном окне мне бросились в глаза занавески. Если они и были когда-то роскошными, то теперь от них остались одни лохмотья. Жаровни вдоль улиц стояли холодные. Видно было, что в них давно уже не разводили огонь. Статуи в одном из садов заросли кустарником. А главное, улицы были пусты и ни одно из окон в домах не светилось.

– Где же все? – повернулся к Гунилле я.

– Вот именно, – кивнула она. – Некому тут у дверей предлагать печенье.

– Хочешь сказать, что богов здесь нет?

Гунилла какое-то время не отвечала. Свет закатного солнца тускло поблескивал на ее молоточках.

– Кто из них дремлет, – наконец нарушила она молчание. – Кто бродит по Девяти Мирам, а кто еще время от времени появляется. Понимаешь, нам неизвестно, что происходит. Я в Вальгалле уже пятьсот лет, но никогда раньше не видела, чтобы боги были такими тихими и бездеятельными, как в последние два года… – Она сорвала листок с низко склонившейся ветви Лерада. – Два года назад произошли какие-то перемены. Валькирии-то начинают такое чувствовать раньше других. Границы между Девятью Мирами стали слабеть. Ледяные и огненные великаны начали проникать в Мидгард куда чаще, чем прежде. Монстры из Хельхейма врываются в миры живущих. А боги словно отстранены от всего и помалкивают. И началось это как раз с той поры, как Самира стала валькирией. Тогда мы в последний раз и видели Одина, а у тебя погибла мама.

Над нашими головами закружил ворон. К нему почти тут же прибавились еще двое. Мама любила шутить по этому поводу: «Если хищные птицы преследуют нас в походе, значит, им кажется, будто мы умерли. Ну-ка, Магнус, станцуй им скорее!»

В данный момент мне было совсем не до танцев. Я бы скорей запулил в этих тварей Гуниллиными молоточками.

– Считаешь, что эти события связаны? – спросил я ее.

– Я знаю одно, – ушла от прямого ответа она. – Мы к Рагнароку пока не готовы. И как раз в этот момент, когда мне это стало ясно, появляешься ты, а норны тебя называют Харбингером Волка. Разве такое может не настораживать, Магнус? Вполне вероятно, Самира годами тебя выслеживала, ожидая момента, когда ей удастся тебя внедрить в Вальгаллу.

– Внедрить? Меня?

– Эти двое твоих друзей на мосту, – словно не слышала моего изумленного вопля Гунилла. – Они ведь приглядывали за тобой с тех самых пор, как ты превратился в бездомного. Ты убежден, что они с ней не были в одной связке?

– Ты про Блитца и Хэрта? Да они ведь тоже бездомные. Понимаешь, просто бездомные.

– Да неужели? – не впечатлилась моими доводами Гунилла. – А тебе самому не кажется странным, зачем им понадобилось так тщательно опекать тебя?

Она взяла меня за руку.

– Магнус, я правда сперва не поверила. Но если действительно на мосту был Сурт, а тебе удалось найти Меч Лета… – Гунилла глубоко вдохнула и выдохнула. – Это знак, что тебя используют силы зла. Если Самира просила тебя найти меч, то тебе не надо его искать. Оставайся в Вальгалле, и пускай таны разбираются с предсказанием норн. Поклянись именно так и сделать, и я обещаю тебе замолвить словечко перед танами. Попытаюсь внушить к тебе доверие.

– Я правильно понял, что дальше ты скажешь «или»?

– Нет, я сказала все, что хотела. К завтрашнему утру таны должны объявить решение. Если ты не внушишь доверия, нам придется принять меры предосторожности. Нам нужно знать, на чьей ты стороне.

Я поглядел на пустынные золотые улицы. Сэм аль Аббас, поставив на кон карьеру, протащила меня сюда сквозь холодную пустоту, потому что поверила, что я храбрый. «У тебя есть потенциал, Магнус Чейз», – сказала она. Ей не хотелось, чтобы я что-то сделал или сказал не так. Опасалась, как бы ее решение не сочли ошибкой. Но Гунилла отредактировала видеоролик со мной, и Сэм из-за этого испарили прямо из «Трапезной Павших Героев». Так где злые силы?

Я вырвал руку.

– Ты ведь сказала, что Фрей занимает позицию между огнем и льдом. Так, может, и мне совсем не нужны крайние варианты. Зачем же тогда выбирать чью-то сторону?

Эмоции на лице Гуниллы словно выключились.

– Я могу быть опасным и сильным врагом, Магнус Чейз, – холодно проговорила она. – Запомни мои слова: если ты станешь способствовать планам Локи приблизить Рагнарок, я тебя уничтожу.

Не скажу, чтобы я воспринял ее угрозу спокойно. Внутри у меня все начало трепыхаться. Но, взяв себя в руки, я сумел, поймав ее взгляд, ответить вполне ровным голосом:

– Я это буду держать в уме.

Сигнальный горн призвал постояльцев к обеду.

– Экскурсия окончена, – объявила Гунилла. – С этого мига я тебе больше не советчик и не наставница.

И, перепрыгнув через перила, она полетела сквозь ветви вниз.

Я остался один. Теперь надо было как-то найти дорогу обратно, а, как вы, наверное, помните, джипиэс-навигаторами в Вальгалле не снабжали.

К счастью, растерянно ища выход из СПА на двенадцатом этаже, я столкнулся с одним дружелюбным берсерком. Ему как раз только что сделали педикюр для джентльменов.