– А мы с тобой раньше не встречались? – спросил я. – Ну, до того… как ты избрала мою душу для Вальгаллы.

– Очень сомневаюсь, – ответила она.

– Но ты же смертная? Из Бостона?

– Из Дорчестера[28]. Я учусь в Королевской академии, на втором курсе. Живу с бабушкой и дедушкой и по большей части занята изобретением уловок, чтобы никто не узнал о моей валькирийской жизни. Сегодня, например, Джид и Биби думают, что я помогаю группе школьников с математикой. Есть ещё вопросы? – Её взгляд при этом отчётливо сигналил прямо противоположное: о личном больше ни слова.

Почему, интересно, она живёт с бабушкой и дедушкой? Сэм знает, каково это – потерять мать, так она сказала.

– Вопросов больше нет, – объявил я. – У меня и так голова вот-вот взорвётся.

– Вот грязища будет, – хмыкнула Сэм. – Давай-ка лучше найдём тебе место, пока…

По периметру зала распахнулись сотни дверей. Воинство Вальгаллы начало вваливаться в трапезную.

– Ужин подан, – сказала Сэм.

НАС СМЕЛО ЦУНАМИ из оголодавших воинов. Людские потоки лились со всех сторон: эйнхерии с толкотнёй, шутками и хохотом рассаживались по местам.

– Держись, – приказала Сэм. Она обхватила моё запястье и взмыла вверх в питер-пэновском стиле.

– Предупреждать надо! – взвыл я.

– Я же сказала: держись.

Мы скользили над головами воинов. На нас никто не обращал особого внимания, если не считать того парня, которого я нечаянно пнул в лицо. Мимо сновали другие валькирии: кто-то сопровождал воинов, кто-то разносил подносы с едой и кувшины с напитками.

Мы направились к столу, который тут явно значился как почётный: если бы это был баскетбольный матч с участием «Бостон Селтикс», то на этом месте восседали бы хозяева поля. В этой роли здесь выступала дюжина угрюмых чуваков – перед ними стояли золотые тарелки и сверкающие драгоценными камнями кубки. На самом почётном месте возвышался деревянный трон с высокой спинкой. На спинке два ворона чистили перья.

Сэм приземлила нас за столом слева от почётного. Остальные двенадцать наших сотрапезников ещё только устраивались – две девушки и четверо парней в обычной уличной одежде плюс шесть валькирий, одетых примерно как Сэм.

– Это тоже новенькие? – осведомился я.

Сэм кивнула и озабоченно свела брови:

– Семеро за одну ночь – что-то многовато.

– А это хорошо или плохо?

– Чем хуже обстоят дела, тем больше гибнет героев. А это значит… – Она поджала губы. – Неважно. Давай уже сядем.

Но сесть мы не успели: у нас на пути возникла высокая валькирия:

– Самира аль Аббас, кого это ты нынче притащила? Ещё одного полутролля? Или шпиона от твоего папочки?

Девице на вид я бы дал лет восемнадцать. Рост у неё был – на зависть любому нападающему в баскетбольной команде. По плечам раскинулись белоснежные косицы. Что меня ошарашило, так это её оружие: согласитесь, перевязь с плотницкими молотками – это довольно странно. Возможно, в Вальгалле большой спрос на забивание гвоздей. На шее у валькирии висел золотой амулет в форме молота. Глаза у неё были голубые и холодные, как зимнее небо.

– Гунилла, – напряжённо заговорила Сэм, – познакомься: это Магнус Чейз.

Я протянул руку:

– Горилла? Приятно познакомиться.

Девица сердито раздула ноздри:

– Я Гунилла. Капитан валькирий. А ты, новенький…

Трубный глас, который я уже слышал перед пиром, эхом раскатился по трапезной. Но теперь я видел, откуда идёт звук. У подножия дерева двое парней держали чёрно-белый рог какого-то животного. Рог был размером этак с каноэ. А третий парень в него дул.

Тысячи воинов расселись по местам. Капитан валькирий бросила на меня испепеляющий взгляд, развернулась и потопала к главному столу.

– Ты с ней поаккуратнее, – предупредила Сэм. – Гунилла могущественна.

– Та ещё жлобиха.

Уголок рта у Сэм чуть дрогнул:

– Не без этого.

Но, вообще, Сэм казалась задетой. Вцепилась в топорище – аж костяшки пальцев побелели. Меня так и подмывало спросить насчёт «шпиона от папочки», которого помянула Гунилла, но шея всё ещё ныла. Поэтому я счёл за благо не бесить валькирию и помолчать.

Я уселся в самом конце стола рядом с Сэм – так хоть не придётся заводить беседы с другими новичками. Тем временем по залу порхали сотни валькирий, разнося еду и питьё. Как только кувшин в руках у валькирии пустел, она устремлялась к кипящему над огнём золотому чану, зачерпывала мёда из козьего молока и летела дальше обслуживать эйнхериев. В другом конце трапезной готовилось главное блюдо. На стофутовом вертеле вращалась туша какого-то зверя. Точно не скажу, кто это был, но размерами он не уступал синему киту.

Мимо промелькнула валькирия, и передо мной нарисовались блюдо с едой и кубок. На блюде дымились куски мяса – какого именно, точно сказать я не мог, но пахло божественно. Сбоку ещё лежали картошка с подливкой и куски хлеба с маслом.

– Какого зверя я ем?

Сэм вытерла рот тыльной стороной ладони:

– Его зовут Сэхримнир.

– Ну, вы даёте! И еда с именем? Я не желаю знать, как зовут мой ужин. Вот картошка – её типа зовут Стив?

Сэм закатила глаза:

– Да нет же, дурачок. Картошку зовут Фил. А вот хлеб зовут Стив.

Я ошалело уставился на неё.

– Шучу, – тут же успокоила меня Сэм. – Сэхримнир – это волшебный зверь Вальгаллы. Его каждый день убивают и съедают за ужином. Зато каждое утро он воскресает – и снова как новенький.

– Да уж, не повезло зверюге. Но кто это? Корова, свинья или…

– Это то, чего ты сам хочешь. У меня вот говядина. А другие части туши – это курица или свинина. Я свинину не ем, но есть любители.

– А если я вегетарианец? Если я фалафеля хочу?

Сэм помертвела:

– Это ты пошутил?

– Почему сразу «пошутил»? Я люблю фалафель.

Её плечи облегчённо обмякли:

– Ладно, если тебе нужен фалафель, тогда закажи кусок из левого бока. Там сыр тофу и соевый творог. Его приправят по твоему вкусу.

– То есть у вас тут волшебный зверь с грудинкой из тофу?

– Это Вальгалла, рай для воинов на службе у Одина. Что бы ты ни выбрал – у еды будет совершенный вкус.

Мой живот урчал уже совсем нетерпеливо, поэтому я принялся за еду. В соусе очень правильно сочетались сладкое и солёное. Хлеб был как тёплое пушистое облако, сдобренное маслом. И даже Фил-картошка оказался на высоте.

Я не большой любитель молока коз-на-свободном-выпасе, и мне поначалу не очень хотелось пробовать мёд. Но напиток в моем кубке больше напоминал сидр с пузырьками, и я решил, что рискну.

Я отпил глоток. Питьё оказалось сладким, но не чересчур. Прохладным и успокаивающим. И с нотками, которые я не сумел толком распознать: то ли чёрная смородина, то ли мёд, то ли ваниль. В общем, я осушил кубок одним глотком.

И внезапно у меня внутри словно вспыхнуло пламя. Нет, это было не как от алкоголя. (Да, алкоголь я пробовал – и меня стошнило. А потом попробовал ещё раз, и меня опять стошнило.) От этого напитка не кружилась голова, не подступали дурнота и сонливость. Скорее он действовал как ледяной эспрессо, но без горького привкуса. Мёд пробудил меня, согрел, придал уверенности – и всё это без бешеного сердцебиения и вспышек раздражительности.

– Годная штука, – признал я.

Валькирия спикировала ко мне, наполнила кубок и умчалась.

Я покосился на Сэм. Та стряхивала с платка хлебные крошки.

– А ты тоже прислуживаешь на пиру?

– Естественно. У нас дежурства. Это большая честь – служить эйнхериям.

И она ведь даже не прикалывалась.

– А много тут валькирий?

– Сколько-то тысяч, наверное.

– А эйнхериев?

Сэм надула щёки:

– Получается, десятки тысяч. Это ведь только первая смена, молодёжная. Потом ещё две, взрослая и возрастная. В Вальгалле пятьсот сорок дверей. Из каждой на битву выйдет восемьсот воинов. Итого четыреста тридцать две тысячи эйнхериев.