– Прости меня, мама. Не смог я сдержать обещание. А теперь вот меня самого хоронят совсем не так, – проговорил я одними губами, и на глаза у меня навернулись слезы.

Ох, как же меня подмывало перевернуть гроб и поджечь это гнусное место! Но я должен был найти меч.

Вполне вероятно, он находился в гробу, но я пока его не видел. Набрав полные легкие воздуха и набравшись решимости, я повел ладонь вдоль обшивки гроба, словно нашаривая потерянную монетку. Безрезультатно.

«А если опять волшебство вмешалось и меч стал невидимым?» – подумалось вдруг. Я простер руку над гробом точно таким же образом, как на мосту Лонгфелло, но не почувствовал ни жара, ни вибрации.

Теперь оставался один вариант – проверить под телом.

Я кинул взгляд сверху вниз на мертвого Магнуса: «Прости, чувак!» – и принялся изо всех сил внушать себе, что это попросту неживая натура, ну, вроде садового пугала. Совершенно не человек уже и, конечно, не я.

Короче, я перекатил это на бок. Оно оказалось куда тяжелее, чем можно было предположить. А главное, зря старался. Только и увидал булавки, которыми похоронщики подкололи пиджак на спине, чтобы лучше сидел, да этикетку на белой ткани обивки: «50 % сатин, 50 % полиэстер. Сделано в Тайване».

Я опустил тело на спину. Волосы мертвого Магнуса растрепались и вздыбились, будто какой-нибудь райский цветок. Старательно сцепленные кисти распались, а средний палец правой руки поднялся вверх в весьма характерном жесте.

Таким этот тип в гробу мне даже чем-то понравился. Хоть действительно стал на меня похож.

– Магнус? – дрожащим голосом раздалось у меня за спиной.

Я чуть не выпрыгнул из своей отстойной футболки.

В дверях стояла моя кузина Аннабет.

Даже не встреть я ее два дня назад в парке, все равно бы сразу узнал. Волнистые светлые волосы, точно такие же, как и в детстве. И столь решительный взгляд серых глаз, словно вдали она четко видела цель, которую поклялась себе уничтожить. Одежда ее разительно отличалась от моей своим качеством: оранжевая куртка «Норд Фейс», черные джинсы и зимние ботинки с высокой шнуровкой. Но все же внешне нас легко было принять за родных брата и сестру.

Она уставилась сперва на меня, а затем на гроб, и лицо ее, искаженное потрясением, мало-помалу стало расправляться.

– Я знала, – произнесла она наконец. – Знала, что ты не умер.

В следующий же миг я оказался в ее объятиях. Как вы уже знаете, мне неприятно, когда меня кто-то касается, однако в объятиях Аннабет я расклеился и рассыпался.

– Ну вот… Видишь… – хрипло выдавил я из себя, часто-часто моргая, чтобы скрыть подступившие слезы, и постарался как можно мягче высвободиться из ее рук. – Действительно рад тебя видеть.

Она, сморщившись, поглядела на труп в гробу.

– Ну, мне, видимо, нужно сейчас воскликнуть: «А я думала, что ты умер, старая задница!»

Мои губы сами собой расплылись в улыбке. Десять лет минуло с той поры, как она последний раз обзывала меня задницей. Мне бы давно надо было увидеться с ней. Сам не пойму, зачем я от нее-то скрывался.

– Как я догадываюсь, тело фальшивое, – проговорила она. – Пытаешься всех убедить, что погиб?

– Не совсем. Хотя теперь уж пусть лучше так и считают, потому что…

Потому что я умер, умолкнув на полуфразе, добавил я про себя. Потому что попал в Вальгаллу, а теперь оттуда вернулся в компании гнома и эльфа. Ну как бы мне это все получше ей объяснить?

– Слушай, – я повернулся ко входу в часовню. – Вот ты на улице, возле двери, не видела эль… ну, одного типа такого? Это там мой приятель на стреме стоит.

– Никого совершенно не видела, – покачала головой она. – Просто вошла в открытую дверь.

Я сильно забеспокоился.

– Мне надо проверить.

– Только сначала ты мне объяснишь, – потребовала она.

– Я… Честно, не знаю, с чего начать. Ну, я, в общем, в опасности и не хочу, чтобы ты тоже в ней оказалась.

– Не поздновато ль спохватываться? – скрестила она на груди руки. – Мне уже слишком много пришлось испытать таких ситуаций…

И, знаете, я ей с ходу поверил. Даже тени сомнения не испытал, что ей довелось пережить и узнать куда больше меня – возрожденного супервоина из Вальгаллы. От нее исходили такая твердость, такая уверенность в себе. А я научился безошибочно чувствовать подобное еще в приютах, где мигом определял, кто из парней просто так разводит понты, а кто действительно самый опасный. Отмахнуться от Аннабет и сбежать мне совсем не хотелось, но в то же время нужно было ее уберечь от моих проблем.

– Рэндольфа чуть не убили на этом мосту, – сказал я. – Мне не нужно, чтобы и ты…

Она перебила меня свирепым смехом.

– Рэндольф? Клянусь, я когда-нибудь запихну его трость ему в глотку! А, ладно, – резко махнула она рукой. – Проехали. Короче, он так и не пожелал объяснить, зачем тогда тебя потащил на мост. Только все блеял, что ты в опасности из-за своего дня рождения, что это связано с нашей семейной историей, и он, мол, пытался тебе помочь.

– Он рассказал мне, кто мой отец.

У Аннабет потемнели глаза.

– Ты никогда не знал своего отца.

– Да, но, оказывается… – Я тряхнул головой. – Можешь, конечно, считать, что это звучит безумно… В общем, и происшествие на мосту, и гибель мамы два года назад, и то, кто действительно мой отец, – все это неразрывно связано.

Лицо Аннабет стало таким, словно домашний бассейн на ее глазах вдруг превратился в Тихий океан.

– Магнус… О боги!

«Боги, – мигом отметил я. – Она четко употребила множественное число!»

Аннабет, молитвенно сложив руки, стала расхаживать взад-вперед возле гроба.

– Я должна была догадаться, – с волнением начала она. – Рэндольф же постоянно трещал, что наша семья особенная и мы объект пристального внимания, но я даже не представляла, что ты… – Она резко остановилась и схватила меня за плечи. – Как жалко, что я не смогла узнать раньше. Мне удалось бы тебе помочь.

– Но я не уверен…

– Мой отец сразу же после твоих похорон улетает домой, в Калифорнию, – опять не дала договорить она. – А мне, по идее, нужно ехать поездом в Нью-Йорк. Но школа может и подождать. Я должна сейчас остаться с тобой. Я знаю такое место, где ты окажешься в безопасности.

Я отшатнулся.

Правильно ли я ее понял? И впрямь что-то знает или, просто стремясь помочь, выдает желаемое за действительное? А если на самом деле ей что-то известно, то что именно? Она связана с Девятью Мирами? С каким-нибудь иным волшебным измерением? Или вообще говорила совсем о другом? Но при любом варианте каждый нерв в моем теле предостерегал меня: не говори ей всей правды!

Ее стремление помочь подкупало меня и трогало, и я ни секунды не сомневался, что она совершенно искренна, а вот слова о месте, где я окажусь в безопасности… Я целых два года пробыл бездомным. А у нашего брата ничто в такой степени не вызывает решительного порыва к бегству, как чьи-нибудь подобные заверения.

Я напряженно соображал, как бы поделикатней отвергнуть ее предложение, когда в часовню ввалился Хэртстоун. Левое веко его опухло, полностью закрыв глаз, а руки так бурно жестикулировали, что мне с трудом удалось понять:

– Торопись! Опасность!

Аннабет резко обернулась и, увидев Хэрта, спросила:

– Кто?..

– Мой друг, – торопливо откликнулся я. – Мне действительно нужно скорей уходить. – Я взял ее за руки. – Слушай, я должен справиться сам. Это как…

– Квест[6]? – перебила она.

– Я вообще-то хотел сказать, как гвоздь в собственной… но и квест вполне подходит к ситуации, – согласился я. – И если действительно хочешь помочь, прошу, сделай вид, будто вообще меня не видела. Дай мне только справиться. Потом, обещаю, тебя отыщу и ты все узнаешь. Ну ладно, мне надо идти.

Она судорожно вздохнула.

– Магнус, почти уверена, что смогла бы тебе помочь, но… – Она вытащила из кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги. – Недавно я на весьма тяжелом собственном опыте убедилась: когда люди хотят что-то сделать самостоятельно, лучше не вмешиваться. Даже если они тебе очень дороги и важны. Поэтому просто возьми вот это.