Плечи мои онемели. Спину скрутило от боли. Пот, несмотря на холод, лился с меня градом. Все тело дрожало от напряжения, и сил почти не осталось. Предположение меня посетило только одно: наверное, я тяну со дна затонувший в годы Второй мировой эсминец.

Сэм изо всех сил подбадривала меня воодушевляющими восклицаниями:

– Не спи, идиот! Тяни же сильнее!

В воде показался темный овал диаметром в добрых пятьдесят футов. Вокруг него вскипали и бились волны.

Харальд, которому сверху, из капитанской рубки, было виднее, что происходит в воде, взвизгнул совсем не по-великански:

– Руби трос!

– Нет, – решительно возразила Сэм. – Слишком поздно.

Харальд, схватившись за нож, кинул его в направлении троса, но Сэм метко сбила его полет своим топором.

– Прочь, великан! – проорала она.

– Но мы не имеем права вытаскивать это! – взвыл жалобно Харальд. – Он же…

– Да знаю я, знаю, – отмахнулась от него Сэм.

Удилище почти выскользнуло у меня из рук.

– Помоги! – крикнул я.

Сэм в броске достигла меня, ухватилась за удочку и втиснулась рядом со мной в кресло, прижавшись вплотную ко мне. В другой обстановке меня такое смутило бы, но тогда я вообще не мог ни на что обращать внимание.

– Может, мы все погибнем, – пробормотала моя валькирия, – но Ран наш шухер наверняка привлечет.

– Почему? – спросил я. – Что мы такое поймали?

Наша добыча вылетела на поверхность и открыла глаза.

– Познакомься с моим старшим братом, Мировым Змеем, – ответила Сэм.

Вы думаете, Змей открыл просто два обычных глаза? Да нет, он врубил два зеленых прожектора, каждый размером с батут. Свет его радужки был до того ослепителен, что казалось, все в мире до конца дней окрасится для меня в цвет лайма.

Впрочем, я не особо расстраивался по этому поводу. Конец моих дней, похоже, должен был наступить весьма быстро. Бугристый лоб монстра и его сходящая на нет морда придавали ему больше сходства с гигантским угрем, чем со змеем, а блестящая пятнистая шкура напоминала зелено-коричнево-желтую камуфляжную форму. (Это я вам сейчас так спокойно его описываю, а тогда в моей переклинившейся от страха башке угрожающей барабанной дробью стучало: «Ну и змеюка! Теперь нам всем точно кранты!»)

Монстр разверз свою жуткую пасть и оглушающе зашипел, исторгнув горячее облако пара, от которого у меня задымилась одежда, а дыхание сперло коктейлем из вони проглоченной головы быка и змеиного яда. Зубной пастой и освежающими полосканиями для рта эта тварь явно пренебрегала, а вот зубной нитью, похоже, пользовалась. Зубы Мирового Змея сияли двумя рядами ослепительно-белых треугольников. Впечатлял и размер самой пасти. В нее запросто поместилась бы лодка Харальда вместе с дюжиной еще таких же.

Крюк, на который была насажена наша наживка, прочно засел в глотке змея там, где у нас расположен маленький язычок, и чудище не испытывало, как мне показалось, от этого никакой приятности.

Пытаясь освободиться, он елозил из стороны в сторону. Трос скрежетал по его зубам, моя удочка завалилась набок, лодку мотало так, что заклепки вновь начали вылетать, борта трещали, но мы оставались по-прежнему на плаву и трос не рвался.

– Сэм, почему он нас еще не убил? – тихонько спросил я.

Она прижалась ко мне так близко, что я ощутил ее дрожь, и шепнула:

– Кажется, он к нам приглядывается, а может, даже пытается поговорить.

– И что же, по-твоему, он говорит?

Она шумно сглотнула.

– По-моему, «Как вы посмели?».

Змей опять зашипел, выплюнув порцию яда, капли которого зашипели и запузырились на палубе, точно серная кислота.

– Бросьте удочку, дураки, – проскулил за нашими спинами Харальд. – Из-за вас он нас всех убьет.

Я попытался поймать взгляд змея.

– Привет, мистер Йормунганд! Можно я буду вас называть мистер Йо? Уж извините, что потревожили. Ничего личного. Просто нам с вашей помощью нужно привлечь кое-чье внимание.

Мистеру Йо слова мои не понравились. Он резко взметнулся вверх, голова его зависла над нами, а затем резко ухнула вниз у самого носа лодки, подняв высоченные волны.

Мы с Сэм оказались в зоне этого водопада, и я вместо фалафели досыта пообедал соленой морской водой, а также ею надышался или, верней, окончательно пришел к выводу, что мои легкие не способны дышать морской водой. Глазам моим ее тоже досталось в большом количестве. Но самое-то прикольное, что лодка наша так и не потонула.

Когда качка наконец унялась, а плеск воды стих, я обнаружил себя по-прежнему крепко сжимающим в руках удочку, а монстра – на тросе, который выдержал его натиск и не порвался. Змей в упор взирал на меня, и в светящихся его фарах без труда читался вопрос: «Почему ты вообще еще жив?»

Я тоже не сводил глаз с мистера Йо, но боковым зрением одновременно засек, что поднятое им цунами пронеслось дальше и, достигнув маяка, с чудовищной силой ударило в него. «Не хватало еще мне вдобавочек к катастрофе на мосту устроить наводнение в Бостоне», – с ужасом пронеслось у меня в голове.

Я вспомнил, почему Йормунганда прозвали Мировым Змеем. Согласно древним легендам, он обладал таким длинным телом, что оно, наподобие монструозного телекоммуникационного кабеля, опоясывало по дну морей и океанов всю землю, и хвост свой этот гигантский тип в основном предпочитал держать во рту. Ну что же, у всех свои привычки и склонности, и не мне его осуждать, сам до двухлетнего возраста с соской не расставался. А наживка наша явно ему показалась достойной. Иначе бы ради нее он от хвоста не отвлекся.

А самое главное вот в чем: едва Мировой Змей принимается шевелиться и сотрясаться, как весь мир делает то же самое.

– Ну и теперь-то что? – ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил я.

– Глянь-ка направо, Магнус, – глухо откликнулась Сэм. – Только, пожалуйста, постарайся не впадать в панику.

«Да чего тут стараться, – пронеслось у меня в голове. – Большей паники, чем от мистера Йо, уж точно не может быть». Это я так считал, пока не увидел.

По сравнению с Мировым Змеем она казалась совсем крохотной. Всего лишь каких-нибудь два средних человеческих роста. Лицо ее, может, когда-то и было красиво, но теперь перламутровую кожу избороздили морщины, глаза цвета зеленых водорослей помутнели, а волнистые светлые волосы сильно тронула седина. Туловище явления облегала блуза из серебряных кольчужных звеньев, инкрустированных морскими уточками, ниже талии же, вокруг ее бедер и ног, крутилась в водяном смерче, как юбка вращающейся танцовщицы, широченная серебряная рыбачья сеть, внутри которой мелькали, будто стекляшки в калейдоскопе, льдины, дохлая рыба, мусорные пакеты из пластика, автомобильные покрышки, тележки из супермаркетов и прочая дрянь в том же роде.

Эта женщина плыла по направлению к нам, и по мере того, как она приближалась, края ее юбки-сети все ощутимее бились о борта нашей лодки и царапали шею Мирового Змея.

– Кто посмел отвлечь меня от работы? – грозным баритоном осведомилась она.

Морозный гигант Харальд вдруг завизжал так пронзительно, словно рвался завоевать первое место по визгу среди своих собратьев, и, перебравшись на нос, кинул за борт горсть золотых монет, а затем повернулся к Сэм:

– Скорее, девочка! Деньги, которые ты должна мне! Отдай их сейчас же Ран!

Сэм нахмурилась, но монеты все-таки бросила. К моему удивлению, они не ушли на дно, а точнехонько зарулили в сеть Ран, где принялись тут же поворачиваться вместе с остальным мусором.

– О великая Ран, – завыл Харальд. – Сжалься! Не убивай меня! Бери мой якорь! Бери двух этих людей! Можешь взять даже мою коробку с обедом!

– Молчать! – грянула морская богиня, и Харальд, мигом заткнувшись, стал, приседая и лебезя, отступать к корме.

– Спущусь в трюм, – всхлипнул он. – И там буду молиться.

Ран перевела на меня изучающий взгляд. Так смотрят охотники на добычу, прикидывая, достаточно ли она крупна для мясного филе.