– Скорее! Прыгайте! – прокричал я, заметив, что прорубленный мною занавес начал опять задвигаться.

Блитцен, не мешкая ни секунды, прыгнул. С Чарльз-стрит слышался яростный ор Гуниллы. Она вместе с двумя валькириями все еще вертелась в мультяшном колесе. Эйнхерии, спотыкаясь, следовали за ними.

– Ты проклят, Магнус Чейз! – проорала Гунилла. – Мы будем тебя преследовать до конца!

Послышался громкий хлопок. Это лопнул заговор Хэрта. Эйнхерии от неожиданности попадали на мостовую лицами вниз. Валькирий сила инерции протащила мимо нас дальше. Судя по звону стекла, они, вероятно, втесались в окна какого-то здания на Арлингтон-стрит.

Не дожидаясь, пока мои боевые соседи по этажу подоспеют сюда, я схватил Хэрта за левую руку, а Сэм – за правую, и мы втроем прыгнули на Мировое Дерево.

По деревьям я лазить любил всегда.

Мама к этому относилась нормально и начинала нервничать, только когда я забирался выше двадцати футов.

– Тыковка, – обращалась она ко мне в таких случаях с тревожными нотками в голосе. – Эта ветка может тебя не выдержать. Ты не мог бы чуть-чуть спуститься?

На Мировом Дереве проблемы с хрупкими ветками не было. Меня выдержала бы любая из них. Ширина самых крупных превышала Межштатную автомагистраль Девяносто три, а самые маленькие и хилые могли потягаться объемом со стволами красного дерева. Про ствол самого Иггдрасиля вообще молчу. Степень его огромности просто не с чем сравнить, а каждая щель на его поверхности, казалось, служила окном в какой-нибудь из миров. Представьте себе необъятную колонну с множеством ниш, нашпигованных миллионом мониторов, показывающих одновременно разные фильмы, и вам станет ясно, о чем я.

Ветер ревел, едва не срывая с меня принесенную Блитцем новенькую джинсовую куртку. Пространство за листвой дерева тонуло в мутно-белом мерцающем мареве. Внизу не проглядывалось никакой тверди, лишь сплошное перекрестье веток. Я понимал, конечно, что дерево где-то гораздо ниже пустило корни в твердую почву, но ощущение было такое, словно оно целиком парит в воздухе, и от этого голова у меня кружилась. Казалось, Иггдрасиль со всем своим содержанием, включая родной мой Мидгард, просто плавает в туманном небытии Гиннунгагапа.

Только бы не упасть. Иначе я в лучшем случае ударюсь о какую-нибудь из нижних ветвей и сломаю шею, а в худшем обреку себя на вечное падение в Великое Белое Ничто.

Видимо, я за своими размышлениями чересчур наклонился вперед. Блитцен цепко схватил меня за руку.

– Аккуратней, сынок. У тех, кто впервые попал на Дерево, всегда чуть кружится голова.

– Ну да. Так и есть.

Хэртстоун по-прежнему висел на нас с Сэм. Несколько раз он делал попытку встать на ноги, но ноги его подгибались под какими-то немыслимыми для людей углами.

Сэм споткнулась. Разбитый щит выскользнул у нее из руки и, кружась, рухнул в бездну.

Она опустилась на корточки. По глазам ее было видно, что ей едва удается справиться с паникой.

– Когда я могла летать, Иггдрасиль мне нравился больше, – с вымученной улыбкой призналась она.

– Слушай, а как ты считаешь, Гунилла с компанией сюда не могут за нами проследовать? – спросил я.

– Вряд ли, – сказала Сэм. – Если даже они попадут сюда сквозь другой портал, их вынесет на какую-нибудь другую ветку. Но все равно нам следует двигаться побыстрее. Долгое пребывание на Иггдрасиле плохо влияет на психику.

Хэрт наконец сумел встать.

– Я в порядке, – объявил он. – Отпустите.

Руки его, однако, от слабости так тряслись, что я едва разобрал смысл его жестов.

Мы проследовали вдоль по ветке дальше.

Меч Лета гудел у меня в руке и тянул вперед. Похоже, ему было известно, куда нам надо идти, и я очень надеялся, что правильно его понимаю.

Ветер усилился и теперь дул на нас отовсюду. Ветки под ним раскачивались, то накрывая нас тенью, то слепя светом, и вдруг над нашими головами пронеслось пятно величиной с каноэ.

– Не расслабляйся, – напутствовал меня Блитц. – Ты должен снова вызвать в себе ощущение, которое помогло тебе отыскать нужный портал, и найти выход.

Пройдя еще с четверть мили, мы увидели ветку поменьше, тянувшуюся от ствола перпендикулярно нашей, но несколько ниже нее. Меч мой начал гудеть громче прежнего и ощутимо потянул меня влево, к ней.

– Полагаю, нам надо туда, – глянул на остальных я.

Перебраться на ветку пониже – плевое дело, если речь идет о нормальном дереве. Но нам-то пришлось скользить до нее десять футов вниз, перебираясь с одного выступа на стволе к другому. А тут еще этот воющий ветер, который раскачивал ветви в разные стороны. Каким чудом мы не свалились, трудно сказать, но в результате все мы, счастливо избежав Тумана Забвения и ударов падающих сучков, благополучно достигли цели.

Продвигаться по новой ветке оказалось гораздо труднее. Она была тоньше той, по которой мы шли до этого, да к тому же качалась под ветром. Вскоре меня вообще распластал свалившийся сверху лист. Он накрыл меня полностью, словно кусок тяжелой зеленой парусины. Сбросив его с себя и проследовав за друзьями дальше, я обнаружил на ветке у себя под ногами отверстие, а в нем – горную цепь с заснеженными вершинами. Ну, полное впечатление, что стоишь в самолете с прозрачным полом!

Вскоре мы оказались вынуждены лавировать сквозь лабиринт из кочек лишайника, похожих на кучи горелой пастилы и столь же липких. Я случайно оперся рукой на одну из них, и она в ней так крепко залипла по самое запястье, что мне с трудом удалось ее вытянуть.

Чуть позже кочки стали редеть и сделались ниже, напоминая уже не кучи, а горело-пастилочные диваны. А потом наша ветка вдруг разделилась на полдюжины мелких отростков. Идти по ним было совсем уж опасно, а меч, словно уснув у меня в руке, не давал никаких подсказок.

– Ну? – выжидающе глянула на меня Сэм.

Я, толком еще не зная зачем, опустил голову вниз, где тянулась толстая ветка. В центре ее зияло дупло величиной с ванну-джакузи, из которого струился теплый и мягкий свет.

– Вот он, наш выход, – объявил я.

– А ты уверен? – как-то наморщился Блитцен. – Нидавеллир не теплый и не светится.

– Меч меня больше не тянет, значит, наверное, мы на месте, – объяснил ему я.

Сэм тихонько присвистнула.

– Неслабый нам предстоит прыжок. Если мы промахнемся…

– З-н-а-к, – по буквам прожестикулировал Хэрт.

В нас врезался порыв ветра. Хэрт споткнулся и, прежде чем я успел подхватить его, попал обеими ногами в лишайник.

– Хэрт! – попытался вытянуть его за руки Блитц, но вязкая мерзость не отпускала.

– Попытаемся его вырезать мечом Магнуса и моим топором, – предложила Сэм. – Только это займет много времени. Надо ведь осторожно, иначе ноги ему заденем. Но, в общем-то, все могло обернуться хуже.

Ну и, как только она об этом сказала, хуже и обернулось.

– Гав! – неожиданно оглушило нас сверху.

Блитцен резко присел. Черная вуаль на его белом шлеме взметнулась вверх.

– Рататоск. Проклятая белка, – процедил он сквозь зубы. – Всегда возникает в самый неподходящий момент. Поторопитесь там со своим вырезанием.

Сэм рубанула лишайник, и топор в нем увяз.

– Все равно что рубить плавящуюся резину, – с досадой проговорила она. – Быстро не справимся.

– Оставьте меня и идите, – прожестикулировал Хэрт.

– Гав! – взорвалось еще ближе и громче, и дюжиной веток выше над нами пронеслось что-то темное и громадное.

Я взял меч наизготовку.

– Ну что ж, зададим Рататоску жару, а?

Сэм глянула на меня с ужасом.

– Даже не вздумай. Он совершенно неуязвим. У нас только два варианта: бежать или умереть.

– Бежать без Хэрта мы не можем, – ответил я. – А умереть… На этой неделе мне уже дважды приваливало такое счастье.

– В таком случае прячемся, – сорвала с головы хиджаб Сэм. – Я имею в виду себя и Хэрта. Больше двоих накрыть не сумею. Так что вы с Блитцем бегите на поиски гномов. Встретимся позже.