— У человека есть автоматика еще, — заметил директор.

В лабораторию вошел смущенный Парамонов и обратился к Северцеву:

— Простите, Михаил Васильевич, но сейчас мне звонил Филин и приказал выпускать проект в нашем варианте… Что мне делать?

— Я уже вам сказал: проект переделать, график переработки представить мне на утверждение, — медленно ответил Северцев.

Он тут же набрал номер Филина и сказал, что сейчас приедет к нему. Простился с Проворновым:

— Извините, профессор, но наш интересный разговор придется прервать. Мы его продолжим в другой раз…

— Так у нас с тобой, Михаил Васильевич, дело не пойдет! — не подавая руки и не предлагая сесть, начал взбешенный Филин, быстро, насколько позволяла ему грузная фигура, прохаживаясь вдоль широкого окна своего кабинета.

Северцев опустился на стул и, сложив руки на груди, молча слушал.

Филин высказал так хорошо знакомые Северцеву, словно бы птицынские, мысли, идеи и суждения. Фантазировать проектантам некогда, нужно скорее обеспечивать стройку рабочими чертежами!.. Сроки выпуска важнее существа проекта: за срыв сроков спросят сегодня, а за ошибки в проекте — через пять лет, тогда их можно спокойно исправить… Конечно, будут переделки, бросовые затраты, но их стоимость окупится в дальнейшем… Так проектируем и строим не мы первые, не мы последние…

— Поэтому я дал указание главному инженеру проекта Парамонову немедленно выпускать проект Заполярного комбината, — закончил Филин и, сев в свое кресло, уставился на Северцева.

Михаил Васильевич выдержал этот воинственный взгляд.

— Еще раз прошу, Пантелеймон Пантелеймонович, — спокойно ответил он, — так бесцеремонно не вторгаться в суверенные права директора института. Ты же давал мне слово.

— Я хозяин своего слова. Я дал его и обратно взял. Ты, наверно, забыл, кто кому подчиняется?! Здесь, знаешь ли, не совнархоз! — уже вовсе не сдерживая себя, кричал Филин.

Северцев выждал паузу и все так же спокойно возразил:

— Конечно, шофер подчинен директору, но глупо будет, если я, сидя в машине, примусь поучать его, когда и как переключать скорости… Плохого шофера можно уволить, но за баранкой должен сидеть один человек. И за «баранкой» института тоже…

— Что ж, видно, плохой ты «шофер», — Филин недобро усмехнулся.

Как зуммер, загудел белый телефон. Филин поспешно снял трубку и блаженно заулыбался.

— Слушаюсь, слушаюсь… Конечно, приму все меры… срыва не допущу… Такая уж у меня работа — пожары тушить… Неверную позицию занял товарищ Северцев, но я веду с ним разъяснительную работу. Если не поймет, тогда придется внушать ему другими средствами… — Филин строго глянул на Михаила Васильевича и продолжал слушать, машинально взвешивая на ладони спичечный коробок. — Нет, ничего принципиально нового в его предложении я не вижу… Просто Северцев хочет быть впереди… — хихикнул Филин. И согласно закивал головой. — Проект реконструкции Сосновского комбината?.. Конечно, рабочие чертежи выдадим досрочно! Я обещаю! Если мне не будут мешать… Будьте здоровы, Михаил Сергеич!

Мигом слезла с лица Филина угодливая улыбка. Уже начальственным тоном он приказал Северцеву:

— По Сосновке объявляй аврал.

— По Сосновке до сих пор геологи не дали переутвержденных запасов руды. Проектирование приостановлено, — закуривая, ответил Северцев.

— Но ты слышал, что я сейчас обещал?! — еще более повышая голос, напомнил Филин. И вышел из кабинета.

Северцев курил, глубоко затягиваясь, думал и думал о Филине… Как странно бывает в жизни: он сам, Северцев, не кто иной, предложил совнархозу назначить начальника отдела капитального строительства третьего комбината Филина на должность директора этого комбината, когда ушел на пенсию прежний руководитель комбината. Филина, надо сказать, Северцев совсем не знал. Слышал только, что он мужик оборотистый, и действительно Филин оказался именно таким. После отъезда Шахова Филин занял его место, а после ликвидации совнархоза автоматически попал в министерство.

Толком о Филине никто ничего не знал. Он лишен индивидуальности, специфических черт, которые проявлялись бы в зависимости от обстоятельств… Если ему нужно, он становился вежлив, даже приветлив. Окружающие его люди о нем хорошего мнения. А за что им, позволительно спросить, уцепиться, чтобы думать о нем плохо?.. Он все делает с видимым энтузиазмом, хотя и без души. Его улыбки сколь вымученны, столь же и ослепительны! Это мастер закулисных интриг. Он любому наобещает множество благ, которые вовсе и не собирается предоставлять. И тот, кому он эти блага обещает, сохранит самое приятное впечатление о нем… Не будучи специалистом в области горного дела и металлургии, он вынужден оценивать работу и людей по настроению руководителей министерства. Поэтому всегда настороже, старается уловить каждое их слово, жест, реплику… Кто плохо знает его, думает порою, что держит его в руках… а на самом деле сжимает в руке каплю ртути…

Тяжело дыша, Филин вернулся в кабинет и схватился за телефонную трубку.

— Привет, Вячеслав Сидорович!.. Как жизнь молодая?.. А я что говорил?.. Да нет, ты меня просто не так понял, точно, точно!.. Ну ладно, не будем спорить! Запланируй восемьсот тысяч на наш жилой дом, получишь в нем квартиру, лады? За мной не пропадет, будь уверен… Почему незаконно? Институт сделает проект, согласует, узаконит… Не согласует, говоришь?.. Начнем строить без согласования. Свалим вину на институт, зато дом будет!.. Не согласен? Все же подумай. — Закончив разговор, он доверительно сказал Северцеву: — Начальство всегда задает шарады, а ты попробуй отгадать, что лучше: молиться и курить или курить и молиться? Помоги с документацией по дому: отвод земли, как положено по закону, наши не смогли оформить, но у меня есть одна идея. Слушай…

— Не буду. У института другие задачи, извини за правду, — отрубил Северцев и поднялся.

Лицо Филина наливалось краской. Он крепко сжал кулаки и, уже не повышая голоса, бросил:

— Не нужны мне праведники, а нужны угодники. — И тяжело, с присвистом, закашлял.

Северцев и Рудаков сидели друг против друга в глубоких креслах. Шла неторопливая воскресная послеобеденная беседа.

В гости Михаил Васильевич попал случайно: направляясь в геологическую экспедицию, должен был пересесть в другой самолет, да непогода задержала в Зареченске.

— Я скажу больше того, — говорил Северцев: — судить о работе предприятия нужно по той пользе, какую оно приносит обществу. Чтобы сравнить две разные дроби, надо — это и школьнику известно — привести их к общему знаменателю. Таким общим знаменателем, позволяющим оценивать деятельность любого предприятия, и является прибыль… За примером ходить далеко ли? Кварцевый рудник!.. Прибыль — это и визитная карточка руководителя: скажи, какова на твоем предприятии прибыль, и я скажу, каков ты руководитель.

Рудаков рассказал:

— Только вчера прилетела с Кварцевого моя жена Катя. Степанов, говорит она, по-хозяйски проводит экономическую реформу. Весь коллектив участвует в этом. Фонд предприятия создали огромный: за счет сверхплановых прибылей… Все, брат, меняется: еще недавно от слова «прибыль» несло душком чистогана… Может, скоро заговорим о конкуренции, да? — усмехаясь, спросил Рудаков.

Северцев рассмеялся.

— Боишься?.. Да! Да! Нужно развивать производство многих товаров не на одном предприятии, находящемся в монопольном положении, но и на других заводах и фабриках… Нужно развивать между ними здоровую конкуренцию, которая будет, конечно, регулироваться государством! Конкуренция у нас — это соревнование на лучшее хозяйствование, — Северцев хлопнул Рудакова по коленке и, достав из кармана «Правду», показал: на первой странице печаталось постановление правительства об упорядочении планирования. — Читал? Перспективное планирование вводится.

Северцеву было приятно сознавать, что многие мысли Шахова нашли в этом документе отражение.