— Тогда почему ты здесь, а не вместе с ней?! Как ты мог допустить подобное унижение Светланки?! Самое умное, чего достиг человек, — это умение любить женщину! Ведь от любви к женщине родилось на земле все прекрасное… Это сказал не я, а Толстой! Понял ли ты хоть что-нибудь?!
Молчание сына все больше выводило Северцева из себя, пока он не понял, что это молчание было формой протеста против отцовского крика… Он тоже замолчал и принялся ходить, как маятник, из угла в угол кабинета, думая о сложившейся тоже неудачно, тоже одинокой судьбе сына… Просто диву даешься, как мы умеем портить себе жизнь! Невольно с грустью подумал и о своем опостылевшем ему одиночестве, которому теперь уже не будет конца…
Михаил Васильевич присел рядом с Виктором, положил руку на его плечо.
— Ты извини меня, нервы шалят.
— Я знаю: по институту уже поползли слухи о каком-то заявлении на тебя, о главковской комиссии… Это серьезно? — спросил Виктор.
— Все зависит от «кочки зрения», сынок… Так насчет чего совет нужен?
— Виталий Петрович мне сказал, что Светлана сейчас в Приморье — после защиты диплома ее перевели туда. Там же создается постоянная экспедиция нашего института по подводной добыче со дна морей и океанов, верно?.. Ты зря кричал на меня, отец. Я все время думал о Светлане и теперь твердо решил уйти из лаборатории в эту экспедицию. — Виктор замолчал, вопросительно глядя на отца.
Михаилу Васильевичу подумалось, что сын наконец нашел разумное решение. Он одобрительно сказал:
— Оттолкнешь ногой материк и в гости к Садко пожалуешь?..
Перелистывая лежавшие на столе бумаги из вечерней почты, он увидел на приказе подпись своего начальника и, конечно, пробежал его глазами в первую очередь: каждый раз он ожидал очередного подвоха. Интуиция не подвела и на этот раз. С целью концентрации работ на основных объектах Филин предлагал исключить из плана института всю подводную тематику, ликвидировать опытные базы как не имеющие прямого отношения к профилю института. Прикрыв приказ «Горным журналом», Северцев устало откинулся на спинку стула и спросил сына, как движется работа по конструированию подводного скрепера-ползунка.
Виктор усмехнулся и с хитринкой в глазах ответил:
— Эта работа сподручнее механикам и конструкторам.
— Нет, прежде всего — горнякам, технологам. — Северцев взял с журнального столика лист ватмана и стал вычерчивать различные системы подводной добычи, которым, по его мнению, должно соответствовать свое оборудование.
Виктор заинтересовался, стал спорить. Потом вдруг замялся и, озабоченно поглядев на отца, спросил:
— Я слышал в коридоре разговоры… Подводные работы у нас закрывают, это правда?
Михаил Васильевич горько усмехнулся.
— Пытаются, сынок. За все новое нужно драться. А дерутся бойцы, не обозники! — с молодым, как показалось Виктору, задором добавил он.
Свертывая в трубочку ватманский лист, Виктор не без гордости заметил:
— О тебе знаешь как говорят: «Идет, ломая скалы…»
Но отец уже не слушал сына: он думал о том, как попасть на прием к министру, просить его вмешательства и защиты нового дела, в котором завтра будет заинтересовано все человечество…
Раздалась телефонная трель. Звонил заведующий промышленным отделом ЦК. Он пожурил директора за личное нарушение трудового распорядка — рабочий день давно окончен — и спросил, что за отношения у него с начальством: Филин возражает против поездки Северцева за рубеж.
— О поездке я ничего не знаю. Куда и зачем? А вот отношения с Филиным натянуты до предела. Мой, как говорится, заклятый друг сегодня мне сказал, что добивается моего снятия, — прямо смотря в глаза сына, ответил Михаил Васильевич.
— В чем причина подобных отношений?
— Даже не знаю, Алексей Сергеевич… Завидует мне, что ли? Дрожа за свое кресло, боится меня? — пожимая плечами, задавал сам себе вопросы Северцев.
Алексей Сергеевич предупредил: возможно, придется вскорости лететь в командировку в Канаду, там в Комиссии по освоению Севера состоятся научные консультации по этой проблеме — ведь Михаил Васильевич много занимается именно этими проблемами, его кандидатуру предложил научный комитет.
— Командировка интересная, но у меня сейчас дела поважней: пришла комиссия по разбору анонимки… — усмехаясь, говорил в трубку Михаил Васильевич. — Что в ней? Все. Даже повторение сосновских обвинений в моем распутстве. Вы помните?.. Да, у товарища Сашина разбирали мое «дело»… Хорошо. Подумаю и завтра позвоню. До свидания. — И положил трубку.
— Канада? — спросил Виктор и прищелкнул языком.
Михаил Васильевич кивнул головой, взглянул на часы — уже половина девятого — и, выключая свет, предложил:
— Пойдем, сынок, куда-нибудь, перекусим, а то я сегодня так и не выбрался поесть!
В пустой в этот час приемной одиноко сидел Проворнов и листал журнал. При появлении директора он поднялся, растерянно поглядев на младшего Северцева. Виктор понял, что профессор рассчитывал поговорить с отцом с глазу на глаз, и вышел в коридор. Михаил Васильевич, вопросительно посмотрев на Проворнова, показал ему рукой на кабинет, но тот поспешно возразил:
— Я не задержу вас долго, буду краток. Я благодарю вас за смелое решение о внедрении моей конструкции прибора. Прежний директор института, которого я хорошо знал, никогда бы сам не рискнул пойти на такое…
— Не открывайте огонь по ушедшим, — мягко перебил Северцев.
— Хорошо, хорошо, молчу! Так разрешите просить вас оказать мне честь своим присутствием на свадьбе, — торжественно объявил профессор.
Северцев недоуменно уточнил:
— Простите, я не понял: на какой свадьбе я должен присутствовать?
— На моей, — с застенчивой улыбкой ответил Проворнов.
— Поздравляю, профессор. И если не улечу в Канаду, буду непременно. А все же как это вы решились на столь рискованный шаг? — расхаживая по приемной, спросил Северцев. Он думал, что Проворнов просто странным образом шутит, и поддерживал в разговоре с ним шутливый тон.
Но тот пожал ему руку и взволнованно заговорил:
— Одиночество ужасно, особенно когда тебе за шестьдесят. Вам приходилось с температурой сорок градусов самому ползти на кухню за стаканом воды, потому что никого не было с тобой рядом? Ася тоже одинока. Правда, она значительно моложе меня, но тоже натерпелась, бедолага, в жизни и уже ищет надежную пристань… Я вижу, что вы сейчас повторяете про себя слова Вертинского, помните: «Я знаю, я совсем не тот, кто вам для счастья нужен»… Так, кажется, у него? Но я решился, и не отговаривайте, пожалуйста, меня, а то я и сам передумаю…
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
1
Десять часов длился воздушный прыжок из Москвы в Монреаль. Под крылом двухэтажного Ту-114, как на киноэкране, проплыли острова и проливы Балтийского моря, серебряные озера Скандинавии, мрачные горы Исландии, покрытая белым саваном Гренландия, и наконец Северцев увидел бухточки американского континента.
Осенняя Канада встретила теплом, так не вязавшимся с представлением об этой северной стране. Долго тянулась процедура оформления документов, и наконец уставшего от долгого полета Михаила Васильевича автобус привез на улицу святой Екатерины. Магазины и рестораны, бары и таверны, бесконечные рекламы торговых фирм создавали облик этой улицы — торгового центра Монреаля. Проезжая окраинами с их двухэтажными кирпичными коттеджами, Северцев невольно вспоминал Лондон. А в центре монреальское небо подпирали небоскребы банков и страховых компаний, международных картелей и синдикатов, фешенебельных гостиниц и магазинов. Здесь был даже свой «Эмпайр стэйтс билдинг», копия нью-йоркского, только в три раза меньше своего американского собрата, и это подражание показалось Северцеву символичным…
Отель, в котором поселили Северцева, был вполне современен: комфортабельные номера с непременной Библией на ночном столике, ресторан с американской кухней.
После ужина Михаил Васильевич решил выйти на воздух. Он присел на пустую скамеечку, стоявшую у фонтана. Красно-зеленые брызги, подсвеченные прожекторами, взметались вверх и мокрой пылью летели в лицо.