Лесовики свои дома кроют корой, обмазывают глиной и заваливают землей. Мы делаем крыши из дранки — тонких деревянных пластинок; длина — чуть менее полуметра, ширина — пять-десять сантиметров.

Нужно напилить чурбаки из бревен, каждую дощечку отколоть большим ножом, постукивая по нему деревянным молотком. Потом каждую пластинку приходится строгать другим двуручным ножом. В общем, работа трудоемкая, требующая сноровки. Занимаются дранкой одни и те же люди. Почему бы им не сделать это дело собственным?

У нас уже сложились бригады, строящие бревенчатые дома. Дорожную артель тоже легко организовать: дать им в аренду дробилку, продать лошадей в рассрочку — пусть работают и чувствуют себя хозяевами.

На вольные хлеба не пошел никто. Да, некоторые мои подчиненные хотели стать самостоятельными, но все они много лет провели на службе и боялись поменять привычную жизнь на неизведанную свободу. Главной отговоркой стала наступившая осень. И пусть только-только начали желтеть листья, и до морозов было еще далеко, но люди вели речь о холодной зиме, о том, что не всякую работу можно делать, когда земля покрыта снегом.

— Надо начинать с малого, — сказал Пухлян. — Вся земля здесь принадлежит короне, но наместник имеет право продавать небольшие участки под жилые дома.

Я и так не запрещал никому из ветеранов и солдат строить свои дома и не требовал с них денег. Однако зарегистрированную собственность можно продать или оставить детям или другим родственникам. Цены на участки я установил смешные, налог на землю и строения сделал минимальными.

Дело пошло. Все ветераны, имевшие дома, оформили в собственность и жилища, и участки. А затем к нам потянулись друзья и родственники отставников. Ходили, приценялись и, несмотря на осень, покупали участки и лес для домов.

У нас наступила горячая пора. Участки мы нарезали в трех местах: там, где наметила Иллидо, рядом с домами, построенными прежде, и неподалеку от прииска. Все зависело от того, где планировали трудиться переселенцы.

То, что Иллидо будет предлагать работу новым людям, я предполагал. А вот Рожан меня удивил.

— Солдаты будут охранять, а вольнонаемные пусть работают, — заявил тысячник.

Пожалуй, краснолицый пузан опять меня обставил. Впрочем, я на него не в обиде: увеличится добыча золота — больше денег будет выделять король. Гурчан не дурак и, похоже, привык платить только за выполненную работу.

На переселенцах мы заработали совсем немного, ведь участки и лес мы им продали за копейки. Главное — у нас появились люди, желающие наниматься на работу, а не пасти коз и охотиться. Думаю, и лесовики скоро поймут, где выгоднее трудиться.

Разумеется, я радовался и новым людям, и тому, что на моей земле строится завод. Однако изменения были не слишком значительными. А вот по другую сторону гор все шло гораздо быстрее и серьезнее.

Приехала Катя и привезла дурные вести.

Ларгас — большой остров, расположенный западнее Бараса. Разделяет два государства пролив шириной в двадцать верст — есть у королевства ближайший сосед. Говорят на Ларгасе на том же языке, заселили остров одновременно с Барасом. Площадь соседний остров занимает примерно такую же, как и наше королевство, считается тоже богатым государством.

Есть и различия. Барас — остров длинный и узкий, а Ларгас почти круглый. У нас феодалов в свое время вырезали, и страной руководит король, а у соседей владетельные господа сумели договориться и создать единое правительство. В Барасе добывают золото, а в Ларгасе — серебро.

Страны, расположенные рядом, нередко враждуют. А уж превзойти друг друга, используя мирные способы, соседи стараются почти всегда. Тут Барас вырвался вперед: армия и флот имела лучшее вооружение, промышленность королевства развивалась быстрее. Зато разведка Ларгаса оказалась намного сильнее.

Гурчан построил мощный флот и отправил его в плавание вокруг острова. Самый обычный учебный поход, чтобы посмотреть в деле новые корабли и опробовать пушки, сделанные на королевском заводе. Благо, безлюдных островков вокруг Бараса немало — в мишенях недостатка нет.

Флот из столичной гавани отправился к восточной оконечности острова, а в это время к Барасу отплыли корабли Ларгаса. Вооружение на них почти отсутствовало, зато трюмы и палубы были заполнены солдатами. К сожалению для нас, шпионы соседей заранее узнали время убытия флота Гурчана и сумели обеспечить высадку вражеских войск. Думаю, без предателей тут не обошлось.

Армия Ларгаса ранним утром высадилась в гавани королевского завода. Нападающие выбрали удачное место и время. Рабочие на завод еще не пришли, кораблей Бараса в гавани не было, случайные свидетели отсутствовали. Потребовалось только нейтрализовать охрану завода и гавани. Видимо, были в королевстве сторонники Ларгаса, поэтому вражеский флот вошел в залив без сопротивления.

Дальше начались случайности и мелкие нестыковки, которые нередко нарушают тщательно спланированные операции. У Николаевича заболела маленькая дочка. Управляющий королевским заводом пришел домой пообедать и не вернулся обратно. Однако в этот день Василий запланировал испытание нового оружия: довольно мощных гаубиц и зажигательных снарядов к ним. Более того, Николаевич выпустил с завода обоз с двумя орудиями, снарядами, средствами пожаротушения — четыре лошади, две пушки, две телеги.

Испытывать собирались на полигоне — участке в две квадратные версты, недавно прирезанном к территории завода. Забор вокруг полигона пока не поставили, а охранять его пока не начали.

Обоз добрался до места, пушки установили, подводы разгрузили. Подчиненные Николаевича предались немудреному отдыху.

Дочка, плакавшая весь день, угомонилась только ближе к вечеру. Ребенок уснул, а Василий вспомнил о подчиненных и решил отложить испытания на следующий день. Естественно, везти обратно пушки и снаряды не имело смысла, оставлять без охраны секретные изделия тоже не следовало. По всему выходило, что команде испытателей лучше всего переночевать рядом с гаубицами. Благо, на полигоне, поросшем лесом, имелись полянки, пригодные для выпаса лошадей.

Войлочные одеяла, предназначенные для тушения возможного пожара, могли защитить от ночного холода. Положи одну кошму под себя, другой укройся — и спи себе на здоровье.

Оставалось только оповестить людей и доставить им еду. Эта работа досталась Ваське.

В отличие от меня, Николаевич воспитанием и образованием сына занимался сама. Васька не ходил в школу, а приходившие преподаватели обучали мальчишку только тому, что разрешал отец. Василий брал сына с собой на завод, в лабораторию, в гавань, на испытания. Поэтому Васька знал всю округу и всех, живших в ней.

Сбегать на заводскую конюшню, взять лошадь, загрузиться продуктами дома и у жен работников, верхом добраться до полигона — со всем этим мальчишка справился без труда. Кроме того, Васька сообразил, что можно провести ночь у костра, слушая интересные истории — куда лучше, чем спать в доме, где плачет сестренка, а родителям до тебя нет дела.

Получив разрешение остаться с испытателями, Васька окончательно воодушевился и, как выяснилось, не зря. Костер уютно горел в ночной тишине, рассказы работников оказались захватывающими, чай из листьев и мелких веточек какого-то кустарника был необычайно вкусным. Выпил его Васька много и от этого проснулся на рассвете, хотя обычно в это время сладко почивал.

В ветвях деревьев пели птицы, встречая солнце, пахло листвой и травой. Рядом стояли пушки, казавшиеся мальчишке просто огромными. А ведь из них будут стрелять, и он все увидит!

От полноты чувств Васька забрался на дерево и с высоты увидел флот, заполнивший гавань. Разумеется, парнишка слез и все рассказал взрослым. Те уже определили, что корабли чужие.