Рожан устроил разнос сотнику, подчиненные которого не стали брать пленного, и этим ограничился.

— Так этой твари и надо, — сказало он мне. — Еще раз сунутся — разорю их деревню.

По одежде и оружию Мир определил, что мертвый лесовик из племени, живущего в среднем течении реки. В низовьях живут родичи самого Мира, а у истока порой появляются еще одни соседи.

Сколько тут разных родов и племен! Насколько я понял, особой дружбы между ними нет. Ну и хорошо, а то вместе они нас отсюда вышибли бы в два счета: не так уж и велико войско Рожана, да и леса аборигены знают намного лучше нас. А так можно, действительно, «деревню разорить». У нас есть бомбы и пушки, и занять любую территорию сотня солдат сумеет легко. Только захваченную землю еще и удержать нужно.

Постоянное беспокойство за семью заставляло меня искать новые дела — как еще можно отвлечься от дурных мыслей? Решение сходить до морского залива пришлось как нельзя кстати. Да и что там идти — верст десять-двенадцать, а туда и обратно — двадцать пять, не больше. Можно и за один день управиться.

Отправились рано утром. Взять с собой я планировал Десятника и еще троих: не хотел из-за своей прихоти много людей от дела отрывать. Однако с нами еще и Пухлян увязался. Времени свободного у казначея полно — вот он и находит дела да приключения: лес валит с отставниками, золото моет с солдатами, по бабам шляется. Что интересно, везде его привечают, да и у него все ладится.

Только с именем поначалу закавыка вышла. Женский пол, понятное дело, вряд ли стал заморачиваться — думаю, лесовички его и Пухляном, и Пухлянчиком до сих пор зовут. А вот мужикам туго пришлось: многим выговорить полное имя оказалось не под силу, а сокращенным называть — неуважение к начальству.

Однако на то он и солдат, чтобы смекалку иметь — придумали нашему толстяку имя-прозвище. Пухлян Бар — вот как теперь все зовут нашего казначея. И намек на отчество есть, и сравнение лестное получилось: мол, казначей наш самый сильный среди людей, как бары среди собак.

Силища у Пухляна действительно неимоверная: на что Капитан здоров, а с толстяком поделать ничего не может. Сначала они бороться пытались, потом перестали, потому что Пухлян за секунду Капитана укладывал. Даже никакие хитрые приемы моему заместителю не помогали. Собственно, ничего удивительного: от вольной жизни лишний жир у нашего казначея пропал, а под кожей обнаружились могучие мышцы.

Провожатых в деревне нашли сразу. Две девчонки лет четырнадцати-пятнадцати в начале пути шептались и хихикали, с интересом поглядывая на Пухляна, потом приумолкли и посерьезнели.

Меня тоже мысли одолели. Может, зря я из столицы уехал? Как не крути, а получается, что я своих бросил — не по-мужски поступил. Как они там?

Так и маялся всю дорогу, а ведь пошел-то как раз, чтобы развеяться.

Отвлекся от дум, только когда шум услышал. Высота у водопада небольшая — всего-то в рост человека, но мощь текущей воды рядом с ним ощущалась сильно. Да и река в этом месте шире стала — шагов пятнадцать.

Кстати, расстояния здесь понятно измеряются: тысяча шагов — верста. Правда, под шагом здесь подразумевается шаг двойной, а он побольше земного метра будет.

Через полверсты после водопада к заливу вышли. Не такой он и узкий — шагов триста будет, а дальше, кажется, еще шире. Лес подступает к самым берегам, поэтому ветерок над водой слабенький — даже комаров почти не разгоняет. Сами берега скалистые, не высокие и не низкие — в самый раз годятся, чтобы причалы сделать.

Конечно, надо бы до моря дойти, но тогда мы засветло вернуться не успеем. Неплохо было бы глубину залива промерить, но у нас лодки нет. Место на правом берегу мне тоже не глянулось, а ведь я хотел здесь столицу строить. Через речку перебраться не на чем, так что левый берег придется осматривать в следующий раз. Получается, что шли мы сюда почти зря — разве что дорогу узнали.

Наконец-то приехал Капитан. Алло была права и не права. Покушались на меня, но в опасности были все. Той же ночью неизвестные подожгли сначала мой дом, потом дом Николаевича. Наверно, снаружи поджидали люди с арбалетами или луками, но делали это зря. Капитан заранее увел всех, включая королеву и Миру с маленьким Сержаном.

Оказывается, в честь меня уже детей называют!

Увидев, что из огня никто не выбегает, злоумышленники подожгли все остальные строения: дом Капитана, дом королевы и длинное здание, где размещались магазин, лаборатория, салон Зои. Сгорело все.

Гурчан, узнав о покушении, рассвирипел.

— Командира королевской стражи схватили, допросили и потихоньку удавили, — рассказывал Капитан. — Управляющего королевским заводом повесили принародно. Теперь управляющий — Васан, стражей командует мой друг, а я у него заместителем. Командующий армией с почетом ушел в отставку.

— А Савсан? — спросил я.

— Первый министр.

Ничего себе! Главный заговорщик остался безнаказанным — ерунда какая-то!

— Короли думают иначе, чем простые люди, — сказал Капитан, заметив мое удивление. — Гурчану равновесие нужно. Если Савсана повесить или из правительсва убрать, может бунт подняться. А сейчас Первый министр слаб и под присмотром… Решит король, что королева слишком большую силу набрала, повесит тебя и меня в придачу. Ослабит ее и успокоится на время.

Кажется, это называется политикой. Ну и пакость!

Приехал Капитан не один — привез с собой двоих. Маленький и тощий беловолосый парнишка оказался новым казначеем.

У них что, постарше чиновников нет?

Зато внешность у нового помощника примечательная: прямые волосы до плеч и внушительный нос, напоминающий птичий клюв.

— Ван, — Капитан представил белобрысого орленка. — Пухлян теперь будет твоим заместителем.

Слава богу! Я уж думал и толстяка у меня заберут. Впрочем, какой он теперь толстяк? Просто большой.

— Поран, — Капитан назвал второго спутника. — Из королевской стражи.

Ну и зачем он здесь? Не думаю, что король в ближайшее время нас посетит. Наверно, этот Поран на меня доносить будет. Не было печали!

Поран отошел к стоявшему неподалеку Десятнику, а Капитан продолжил:

— Мой человек… Думаю, теперь всякий народ сюда потянется — вот Поран и будет разбираться, кто есть кто. Голова у него работает — может, тебе подскажет что дельное.

Вообще-то Поран на самого Капитана похож: сильный, взгляд открытый. Только мой бывший заместитель покрупнее.

Ночью лесовики попытались поджечь крепость на золотоносной реке. Десятки стрел с горящими тряпками, пропитанными каким-то жиром, вонзились в стены казарм и частокол. Еще не просохшее дерево не разгорелось, да и потушили все быстро. Лесовики стреляли из темноты, но солдаты, прикрывавшиеся большими щитами, не пострадали.

На следующий день от стрелы из кустов погиб еще один солдат. Убийце удалось уйти: спущенные с привязи бары потеряли след.

— По реке, сволочь, ушел, — со злостью сказал Рожан. — Ты, Сержан, попроси у своего друга пушки полегче, чтобы на себе их носить. Надо эту деревню разорять.

Николаевич моей просьбе неожиданно обрадовался:

— Хоть кому-то новое оружие нужно. Ружья им дал — так они их вернули. Сказали, что луки лучше. Пушечки небольшие доделываем, только и от них, похоже, отказываются.

— А ты все нам отдавай. Будут возмущаться — говори, что отправляешь на испытание в боевых условиях… Помнишь, как они нас с дробилками облапошили?

В обычно добрых глазах Василия зажглись злые огоньки. Я понял, что оружие у нас будет.

Если честно, фитильные ружья, выданные Николаевичем, меня не впечатлили: тяжелые, отдача страшная, дальность стрельбы маленькая. Недаром в армии от них отказались.