В бросках на скорость стражник взял верх. Он сшиб все десять тростниковых снопиков. Я за это время справился только с девятью. Третий участник свалил только пять мишеней и выбыл из борьбы за победу.

Все решал последний конкурс: броски на точность. Зрелищности ради, организаторы вместо тростниковой мишени поставили перевернутый глиняный горшок. Первым выпало бросать стражнику, и он вдребезги разбил глиняную мишень. Я тоже не ударил в грязь лицом.

Во второй попытке расстояние до мишени увеличили, но мы оба оказались точны. Третий горшок стражник не разбил. Теперь все зависело от меня.

Расстояние до мишени стало еще больше, у уверенности в том, что я попаду, не было никакой. В воцарившейся тишине я положил снаряд в сумку, раскрутил пращу и метнул шар. Раздался звук удара. Я попал, но снаряд скользнул по самому краю мишени. Чертов горшок сдвинулся, но не развалился!

Послышался ропот, перешедший в галдеж. Однако тут горшок завалился набок. Я все-таки наполовину разбил его!

— Победил Серг Фуфутел! — объявил глашатай.

Меня подвели к князю.

— Проси, — лениво сказал правитель, с интересом разглядывая меня.

— Дозволь мне и моей жене приходить в город, чтобы продавать и покупать, — выпалил я просьбу, заученную наизусть.

— Разрешаю, — так же лениво произнес князь.

— Дозволяется Сергу Фуфутелу и Кат, жене Серга Фуфутела, приходить в город, чтобы продавать и покупать, — прокричал глашатай.

Подошедшая Катенька не бросилась мне на шею, а чинно взяла за руку и повела к столу, где сидели судьи и организаторы. Зачем? Да за тремя золотыми.

— Слушай, а почему меня Фуфутелом называют? — первым делом поинтересовался я у Кати.

— Это теперь наша фамилия. Фуфутел — значит, вонючка.

Откуда взялось такое прозвище, понять нетрудно. Мы с женой насквозь пропахли рыбой и живем на берегу зловонной речки. Только все равно немного обидно.

Солнце стояло еще высоко, но народ начал расходиться: у каждого имелись свои дела.

— Ты у меня молодец, — похвалила меня Катя. — Просьбу без запинки отбарабанил.

Я-то думал, жена моей победой восторгаться будет, а у нее только это прошение на уме. Впрочем, благодаря разрешению князя, мы стали полноправными гражданами и можем купить в городе даже дом с участком. Только земля здесь, наверно, дорогая.

Интересно, а что вообще можно купить на три золотых?

Один золотой мы потратили на небольшую весельную лодку: девять серебренников — за само плавсредство, один серебренник — за перевозку лодочки к реке-вонючке на тележке, запряженной рогатым осликом. Остальные деньги решили пока приберечь.

Особых изменений в моей жизни не произошло. Я все так же ловил рыбу и собирал моллюски во время отлива, а Ризг или кто-нибудь из его домочадцев забирал улов. Только Катя каждый день садилась в лодочку, переправлялась через клоаку и уходила в город.

Через неделю жена ознакомила меня с бизнес-планом:

— Купим ослика с тележкой и участок на противоположном берегу. Будем торговать рыбой на городском рынке. А то Ризг берет все у нас за копейки, а перепродает в три раза дороже.

— А денег у нас хватит? Одна земля, наверно, черт знает сколько стоит.

— Земля на берегу дешевая, потому что там воняет сильно. За пять серебренников можно большой участок купить. Осел — два с половиной золотых, тележка — пять серебренников. Патент на рыбную ловлю до конца года — полтора серебренника. И на обустройство участка потратиться придется: сарай для осла надо будет построить и забор сделать.

— Так и получится пять золотых. Откуда у нас столько?

— Денег должно хватить, правда, в обрез. За соленую рыбу должны восемь серебренников дать.

— Так местные рыбу не едят.

— А я ее горцам продам — они возьмут. Только денег у них нет, поэтому цену они дают маленькую. Зато за рыбий клей оружейник золотой даст, и кожи у нас тоже на золотой. Может, за жир еще что-нибудь выручим.

Начинать пришлось с покупки и обустройства участка. Ослы не люди — им забота нужна. Поэтому я сначала построил из жердей и тростника помещение для скотины, а потом стал городить забор. Оказывается, эти рогатые помощники весьма капризны: им и убежище нужно, и место для прогулки. Не огородишь участок — осел уйдет куда-нибудь. Ищи его потом.

Правда, в еде эти животные неприхотливы — тростника и рыбы им вполне достаточно.

Молодую ослицу нам помог выбрать Мудаг. Ризг, поняв, что теряет прибыль, утратил и доброжелательность, и интерес к нашим делам. Что с него взять — недаром я сразу почуял, что прохиндей он знатный.

Потянулась размеренная жизнь, наполненная повседневными заботами.

Встать на рассвете, проверить часть ловушек, съездить на другой берег и накормить ослицу рыбой и тростником. Вернуться, извлечь рыбу из остальных морд. Рассортировать улов, посадив ценные породы в садок. Разложить рыбу в корзины, перевезти их и Катю на другой берег.

Перегрузить рыбу на тележку, отвезти на рынок. Пока жена торгует, купить свежий тростник для ослицы и развезти рыбу и моллюсков оптовым покупателям, которые берут целыми корзинами.

Забрать с рынка Катю с покупками, задать корм ослице. Переехать к пещере. Переработать отложенную рыбу. Ближе к вечеру еще раз проверить морды, определив улов по садкам, съездить накормить ослицу.

И так каждый день. Кроме того, надо за дровами и за солью ходить через горы или плыть на лодке вокруг мыса. Вечерами Хрюню и двух свинок подкормить.

А еще я баню затеял строить, а то прохладно делается — в ручье уже не помоешься. Стены у бани будут из камня, только его еще надо выбрать и обтесать. Кирпичи, известь для раствора приходится завозить из города — сил и времени уходит много.

Зима здесь совсем короткая, морозов нет, только дожди идут каждый день.

Когда изрядно потеплело, и ясные дни стали случаться все чаще и чаще, Катя задала мне новую задачу:

— Построй хижину рядом с баней.

Спрашивается, зачем нужна хижина, когда есть пещера, в которой летом прохладно? Да и рыбу в нашем жилище мы уже давно не храним. Но разве можно отказывать любимой женщине в такой малости? К тому же, Катя настаивала, обещая объяснить позже причину своей просьбы.

Причину я увидел, когда приехал забирать жену с рынка. Рядом с Катей стояла темно-рыжая женщина и внимательно слушала мою половину.

— Это Алит, — сказала Катя. — Она будет с нами жить.

Алит отличалась от всех местных женщин не только цветом волос — я сразу понял, что выросла она не здесь, а где-то в других краях. Повыше, постройнее, нос не такой большой — в общем, красотка, если сравнивать с прочими дамами, живущими в городе. Руки большие и сильные, явно привычные к тяжелому труду, а кожа на лице светлая, и морщин не видно.

А ведь она совсем молоденькая!

Пока шли и плыли на лодке, я Катю расспросить не мог: она постоянно с Алит разговаривала, все объясняла ей что-то. Девица кивала головой, отвечала односложно, изредка задавала короткие вопросы.

Дома все разными делами занялись, и поговорить с Катей я смог только вечером, когда мы с ней улеглись спать в нашей пещере.

— Откуда ты ее взяла?

— Купила?

— Офигеть! Тут что, людьми торгуют?

— Ее племя в горах живет. У них там обычай дурацкий: у жены должно быть три мужа. А лишних женщин они продают.

— Так она теперь наша рабыня?

— Вообще-то, рабства здесь нет, поэтому у нее с тобой договор на десять лет. Ей и жалованье положено — полмедяка в день.

— Договор со мной? — переспросил я.

— С тобой. Я женщина замужняя и заключать договоры от своего имени не имею права.

— А от моего имени можешь?

— Да. Ведь я твоя жена.