И он бесшумно скрылся в лесу.
XCV
Башенные часы пробили полночь.
Пруссак осторожно выглянул из покосившегося сарая. Дождь перестал, на улицах не было ни души. В домах и в казармах свет давно погас, и лишь немногочисленные фонари высвечивали мокрую мостовую.
Пруссак прошел несколько шагов и поднял голову. Крепостная стена тянулась в ночное небо, отсюда были хорошо видны Новые ворота.
Подошли Иоганн и Элизабет.
– Наш единственный путь к башне. – Пруссак показал на ворота.
– Тогда будем надеяться, что все не закончится как в прошлый раз. – Лист похлопал друга по плечу. – Ты иди вперед, а я возьму веревку.
* * *
Они прокрались вплотную к стене и остановились недалеко от ворот. Пруссак закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
«Господи, подари нам шанс», – подумал он и перекрестился.
Затем выглянул из-за угла – но в ту же секунду прянул назад. Ворота стерегли два солдата патрульной службы. И они его заметили.
– Эй! Кто это там? – раздался резкий, командный голос. – Выходи, живо!
«Этот голос, – подумал Пруссак, – быть не может…»
Он поднял руки, обогнул угол и медленно двинулся к часовым.
– Хайнц, ты с ума сошел? – прошипел Иоганн, но тот его словно и не слышал.
Стражники навели на него мушкеты, недоверчиво оглядели.
– Иоганн, что он делает? – спросила Элизабет сдавленным голосом.
Лист не ответил. Он видел, как Пруссак заговорил с часовыми, но слов разобрать не мог. У него вспотели ладони и перехватило горло.
Пусть нам повезет хоть в этот раз.
Потом солдаты вдруг обнялись с Пруссаком. Иоганн все понял. Он взял Элизабет за руку.
– Идем.
Они подошли ближе, и Лист узнал часовых. Это были Карл и Ганс.
– И снова я перед вами в долгу, – сказал Иоганн.
Карл ухмыльнулся.
– Сочтемся, дезертир. Идите, пока вас никто не заметил.
Иоганн и Элизабет обнялись на прощание с солдатами и последовали за Пруссаком.
* * *
Они пробежали вдоль крепостного вала, осторожно поднялись по скрипучей лестнице и перебрались со стены на бастион.
Там быстро огляделись: стены сходились клином и резко обрывались. До земли было несколько десятков шагов. Пруссак показал на запад.
– Нам туда. Там можно привязать веревку к столбу.
– Вижу, – подтвердил Иоганн.
Они выждали, не появится ли кто-нибудь из стражников, и побежали к деревянной балке на краю бастиона. Элизабет посмотрела вниз: пристань тянулась вдоль укреплений, у берега покачивались на волнах десятки судов. То были простые плоскодонные баржи разной длины; у крупных посередине имелись надстройки, похожие на небольшие дома.
Иоганн привязал веревку, сбросил второй конец вниз и посмотрел на Пруссака.
– Ты или я?
– Вообще-то за тобой должок, – Хайнц ухмыльнулся. – Но я сегодня добрый. К тому же красота опережает возраст.
И он осторожно скользнул вниз.
XCVI
– Видишь что-нибудь? – спросил фон Бинден.
– Ничего, господин, – помощник капитана напряженно всматривался в полумрак.
На пристани не было ни души, соседние баржи тоже пустовали. Утро едва забрезжило, но уже видны были облака, обложившие небо. Поднялся ветер, и баржа длиной почти в девяносто шагов, хоть и тяжело нагруженная, закачалась на волнах.
«Шторм, – подумал граф, – этого нам еще не хватало… Как будто город мало настрадался».
– Смотрите! – помощник махнул рукой в сторону бастиона.
По стене спускались три человека.
– Подать сигнал и приготовиться к отплытию!
* * *
– Получилось, – сказала Элизабет, когда они оказались на твердой земле.
– Подожди, – ответил Иоганн. – Скажешь это, когда окажемся в Зибенбюргене.
Они посмотрели на баржи. Кругом стояла тишина. Потом на одном из судов кто-то зажег лампу и стал раскачивать ею из стороны в сторону. Пару мгновений, и лампа погасла.
Упали первые капли дождя, задул холодный ветер.
– Шторм на рассвете, и почему-то я не удивлен, – вздохнул Пруссак.
Иоганн не ответил. До цели было рукой подать, но у него было странное предчувствие, рожденное предательством фон Биндена.
Доверься чувствам. Они подскажут то, чего не постичь разумом.
Лист потер лоб.
– Чую я недоброе…
– Я тоже, – согласился Пруссак. – Но выберемся мы отсюда или на лодке, или через ворота. А ты знаешь, что это значит.
Иоганн не ответил.
Элизабет поцеловала его в щеку.
– Сейчас или никогда.
Лист все медлил. Сейчас или никогда. Элизабет была права. Сотня шагов отделяла их от баржи – и от будущего. Так в чем же дело?
* * *
– Чего же они ждут? – раздраженно спросил граф.
Помощник не ответил; он тоже смотрел на три фигуры под бастионом.
– Так и быть. – Иоганн взял Элизабет за руку, и они, пригнувшись, устремились к барже.
Пруссак побежал следом. Ветер усиливался, рвал на них одежду, но они не обращали на это внимания.
«Не останавливаться, мы почти у цели, – думал Иоганн. – Половину пробежали, не останавливаться, вот еще…»
И тут они услышали.
Фырканье пришпоренных лошадей, стук копыт по брусчатке.
Они замерли, увидели десяток стражников, которые неслись на них галопом со стороны ворот, и во главе, с саблей наголо, – граф Фердинанд фон Пранк.
* * *
– Иоганн… – Голос у Элизабет дрожал.
Проиграли… в шаге от победы.
Еще мгновение, и их взяли в кольцо.
Конные обступили их плотной стеной. Позади с лязгом опустилась решетка ворот, отрезав единственный путь к отступлению. Потом в стене появилась брешь – фон Пранк неспешно въехал в кольцо и остановил лошадь прямо перед Иоганном.
– Иоганн Лист, – он покачал головой. – У тебя жизней больше, чем у проклятой кошки. Но и девятая жизнь рано или поздно обрывается, не так ли? – Он взглянул на Элизабет и мерзко ухмыльнулся. – А ты…
Девушка прижалась к Иоганну. Тот схватился за нож.
– Не смейте…
– Закрой пасть! – В голосе фон Пранка звенела сталь. – Рано или поздно всему приходит конец. – Он бросил взгляд на баржу фон Биндена. – Им от нас тоже не уйти. Лютеранское отребье…
Генерал дал знак двум солдатам, и они направили лошадей к барже.
На Иоганна снизошло вдруг удивительное спокойствие, все сомнения отпали. Он понимал, что нельзя даваться в руки фон Пранку. У них был единственный выход: если все сделать быстро, он успел бы убить Элизабет и себя, никто этого не ждал. А вот Пруссак…
Он посмотрел на старого товарища. Тот перехватил его взгляд, едва заметно покачал головой.
Обо мне не беспокойся.
Так же незаметно Иоганн кивнул в ответ.
Солдаты подошли к барже и взошли на палубу. Фон Пранк смотрел им вслед.
Лист, стиснув рукоять ножа, взглянул на Элизабет; в глазах ее застыл ужас. Он любил эту женщину больше всего на свете. Ему хотелось отрешиться от всех чувств, что он испытывал к ней, но не выходило.
Иоганн глубоко вдохнул, убеждая себя, что делает это из любви к ней.
Прости меня, Элизабет.
Он выхватил нож.
Прости.
XCVII
Прогремели два выстрела, и двое солдат свалились с лошадей.
– Засада! – проревел фон Пранк.
Все смешалось, лошади заметались в панике. Иоганн увидел двух стрелков на краю бастиона.
– Еще сочтемся, дезертир! – прокричал Карл и стал перезаряжать мушкет.
Пруссак осклабился.
– Вот сукины дети…
– Не теряй времени! – прошипел Иоганн.
Пруссак среагировал мгновенно – стащил с лошади ближайшего из солдат, ударил головой о брусчатку и выхватил у него мушкет.
Иоганн последовал его примеру. Он развернулся с мушкетом в руках, хотел прицелиться в фон Пранка – но тот исчез.
Лист лихорадочно огляделся. Вокруг сверкали сабли, падали с лошадей солдаты, кричали раненые. С баржи фон Биндена трое гвардейцев свалились в воду – его люди тоже не хотели сдаваться без боя.
